— А когда можно будет, ты мне сообщишь, да? — огрызнулся я, наконец восстановив дыхание.

— Мир спасёшь и умирай где и когда хочешь, — пожала плечами Фрея, — мешать не буду.

Пока мы с Фреей мило болтали, нас успели догнать Аин и Анс. Причём, судя по тому, что Аин слегка прихрамывала, а Анс поддерживал её под руку, она где-то споткнулась.

Я потерянно огляделся, поняв, что приятное чувство погони полностью исчезло. Слабое, еле уловимое ощущение ведомости было ему плохонькой заменой. И зуд снова вернулся. Так что я был раздражён и зол.

— И зачем вы меня остановили? Я же её почти догнал!

— Кого ты догонял, позволь узнать? — Аин отцепилась от руки брата и осторожно попробовала ступить на ногу. — Мы вроде как к заклинателю шли, а он, насколько я понимаю, не должен убегать.

— Ну, может, он и не убегал, но точно меня боялся, я это прямо чувствовал, — я ещё раз рассеянно огляделся, надеясь, что чувство вернётся.

— Я бы на его месте тоже боялся, — заметил Анс как бы между прочим.

— Ты бы себя только видел, — подхватила Фрея. — Помчался как гончая во время охоты, хотя недавно еле ноги волочил. И глаза так странно горели.

Я задумался, боли в теле и правда не чувствовалось, по крайней мере, тогда, когда я гнался за своей «добычей». Сейчас же неприятные ощущения потихоньку возвращались, хоть и были лишь отголосками прошлых.

— Подумаешь, глаза горели, — фыркнул я, — просто очень хотелось поскорее со всем этим разделаться.

— Нет, Дей, ты не понял, — начал Анс, — Фрея не преувеличивает. У тебя глаза действительно светились, не слишком ярко, но очень нехорошо.

— Что значит «нехорошо»? — уточнил я, речь всё же шла о моих глазах, а не о чьих-то.

— Кровожадно, — после недолгой паузы ответила Фрея. — Так, будто ты жаждешь убить заклинателя.

— Я, между прочим, сразу это предлагала, — пожала плечами Аин.

— Вот кто тут действительно кровожадный, — я попробовал усмехнуться. Вышло немного нервно.

— Вообще-то, я не люблю насилие. Но тех, кто заставляет других делать что-то против их воли, я не люблю ещё больше, — в голосе Аин тоже чувствовалось что-то «нехорошее», — это, можно сказать, личное.

Вдруг чувство ведомости вновь усилилось. Оно заставило меня резко развернуться и встретиться взглядом с серо-зелёными глазами.

Девушка, стоявшая в тени ближайшего дерева, была бледна и нетвёрдо держалась на ногах. В глазах, казавшихся ещё более тёмными на фоне побледневшей кожи, читались плохо скрываемый страх и ярко демонстрируемая злоба. Во всём внешнем виде заклинательницы было что-то от только что воскрешённого мертвеца, который ещё не понял, что вроде как снова жив.

Она была слабой, беззащитной, одинокой, но в глазах её читалась отчаянная решимость. И мне вдруг почему-то стало её жалко. Всё-таки она была ещё совсем ребёнком, я бы ей и восемнадцати не дал.

Тем не менее, этот ребёнок наложил на меня заклятье подчинения и вогнал нож в руку, а спускать подобное даже детям нельзя.

Остальные тоже её заметили. Фрея очень решительно схватилась за эфес меча, казалось, следующим движением она атакует. Аин удостоила заклинательницу лишь взглядом, но таким взглядом, каким смотрят разве что на смертельного врага. Анс внешне никак не изменился, но мне вдруг показалось, что я чувствую на себе взгляд марионеток.

Заклинательница смотрела на нас, как загнанный зверёк на собачью свору, жаждущую разорвать его на части. Замерев, она смотрела на нас, кажется, вообще не моргая. Я не знал, что принято делать в таких ситуациях. Точнее, я предполагал, но падать на колени с возгласом «приказывайте, моя госпожа», как-то не тянуло. К счастью или же наоборот, но «моя госпожа» то ли тоже не знала, как принято начинать разговор со своим новым рабом, то ли растерялась от того, что всё пошло немного не по плану.

Промучившись тягостным молчанием с полминуты, я всё же сделал решительный шаг в её сторону, но тут же был остановлен одной лишь фразой:

— Пожалуйста… мне очень, очень нужна помощь! — в этих словах звучало столько отчаянья и боли, что мне стало понятно — я не смогу отказать. И дело тут вовсе не в проклятой печати.

***

Вчера я мог видеть в воровке, напавшей на меня, кого угодно, вплоть до угрозы первой величины. Сейчас же я не видел в ней никого кроме напуганного ребёнка, который пытается вести себя как взрослый, но не очень понимает, как это делается. Если бы мне сказали, что вот эта девочка, вздрагивающая от каждого нашего слишком громкого шага, способна на кого-то напасть и наложить заклятье подчинения, я бы не поверил. Я и сейчас не верил. Но печать под глазом всё же убеждала в правдивости вчерашних событий.

Интересно, как она вообще на это решилась? Что же могло заставить это чудо природы пойти на столь кардинальные меры?

Чудо природы, которое, оказывается, звали Ронат, тем временем не торопилось начать свой рассказ, скорее всего, просто подбирая слова. Уводя нас всё дальше вглубь леса, она, кажется, даже не смотрела на дорогу. Её куда больше интересовал я сам и мои спутники.

— Так в чём дело, объясни уже наконец? — Аин первой потеряла терпение.

— А, — Ронат обернулась и посмотрела на неё взглядом перепуганного щенка, — д-да, конечно, мы уже на месте.

Местом оказалась небольшая полянка, настолько небольшая, что пятерым людям на ней было немного тесно. Хотя в тесноте был виноват не столько размер полянки, сколько разлом, рассекавший землю рваной раной. По сравнению с Моркетской падью этот разлом был крохотной царапинкой, незначительным порезом, но даже мне, не слишком хорошо разбиравшемуся в разломах, было известно, что и такая мелочь может причинить много бед.

Судя по тому, что Ронат привела нас именно сюда, этот разлом уже успел создать какие-то крупные проблемы.

— Моя сестра там.

Ронат неотрывно смотрела вглубь разлома. Из провала в земле тем временем, словно почуяв нас, начал выползать противный тёмно-серый туман. Меня передёрнуло, как только я понял, что мне сейчас прикажут сделать. Но приказывать мне не стали.

— Пожалуйста, помогите мне вытащить её!

Под глазом немного кольнуло, словно напоминая, что печать всё ещё там, но не более.

— Если твоя сестра упала в разлом, ты могла бы попросить помощи в местном отделении гвардии, — назидательно сказала Фрея. — Там есть маги, специализирующиеся на работе с разломами. Тебе бы помо…

— Они сделали только хуже! — Ронат вдруг сорвалась на крик. Фрея и Аин даже вздрогнули, да и для меня самого стало неожиданностью, что девчонка, говорившая до этого на пределе слышимости, может издавать столь громкие звуки.

— Что они сделали? — осторожно спросила Фрея. — Расскажи по порядку, что случилось с твоей сестрой, а мы подумаем, как тебе помочь, — она говорила мягко и успокаивающе, как говорят с детьми. Кажется, это даже помогало.

— Риннон собирала в этом лесу травы, для знахарки, у которой учится. Я ждала её на опушке, не люблю этот лес. Всегда её там жду. Она возвращалась уже, довольная такая, корзинка в руках полная. Я ей даже рукой помахала. А потом… — на секунду мне показалось, что Ронат сейчас заплачет, но она только шмыгнула носом и продолжила уже твёрдым голосом: — Я не знаю, что случилось с Ринн, она вдруг остановилась, отвернулась от меня и уставилась на что-то, не знаю на что. Вид был как у зачарованной. Я пошла к ней, а она в лес бросилась. Я пыталась догнать, но не успела. Она сюда выбежала, остановилась лишь на секунду, а потом сама в разлом прыгнула.

Под конец Ронат словно оправдывалась, думая, что мы ей не поверим и во всём обвиним. Но обвинять не спешили. Наоборот, все смотрели на неё с очень понимающим видом. Уж не знаю насколько у них богатый опыт — а он, скорее всего, действительно богатый, — но я подобное ощутил на собственной шкуре. До сих пор точно не помню, что с мной творилось до того, как я сиганул в Моркетскую падь, но, со слов Фреи, примерно то же самое, что и с той девчонкой.

— Моркетская тень, — Аин брезгливо сморщила нос. — Она была не «как зачарованная», её действительно зачаровало.