Убьют?

Воспользовавшись моей минутной слабостью, вор выдернул нож из ноги, быстро зажав рану, полоской бумаги с начертанными на ней непонятными символами. Синяя вспышка света, и кровотечение остановилось. Вскочив на ноги и на бегу достав откуда-то вторую полоску бумаги уже с другими символами, вор вновь кинулся ко мне.

Сильный удар, на этот раз уже другой ногой, щит всё же сдержал, хоть и пошёл трещинами. Прошлый бой и ранения сильно меня измотали. Силы кончались. Я чувствовал, как неровно, через силу течёт по телу энергия. Зверская усталость нахлынула волной.

Под следующим ударом щит треснул, и пришлось уклоняться. От неловкого движения рану снова сильно дёрнуло. Вместе с ней накатила и слабость от кровопотери. Мир тонул в волнах боли, правая рука почти не слушалась, но мне приходилось уклоняться и отбиваться от атак. Щиты ломались всего от пары ударов. Атаки не могли даже задеть противника, не то что ранить.

«Похоже, меня действительно убьют».

Эта мысль ввинчивалась в мозг, накатывая с новыми вспышками боли. Всё моё сознание сжалось до неё одной:

«Меня действительно убьют».

В голове что-то треснуло. Разлетелось вдребезги. Сломалось. Следующий удар пришёлся точно в кровоточащую рану.

Я вспомнил, однажды, ещё в детстве, меня ударило током, не сильно, но отметина на руке тогда долго не заживала. Ощущения от этого удара были похожи, только в сотню, в тысячу раз хуже.

Свой крик я воспринял как что-то чужеродное, совсем не касающееся меня. Сознание было похоже на перегорающую лампочку, мигало и трещало, из последних сил пытаясь светить. Но очередного перепада напряжения лампочка не выдержала и взорвалась. Ослепительно-яркая вспышка и всепоглощающая тьма — всё как и полагается при настоящем взрыве.

Когда тьма немного рассеялась, и стало возможно выхватить из неё хотя бы отдельные образы, первое, что я увидел — тело вора, висящее в воздухе, без какой-либо видимой опоры. Он отчаянно молотил ногами по воздуху, а руками пытался разжать что-то невидимое, сдавившее его горло. Только сейчас я заметил, какое же у него миниатюрное тело, мальчишка ещё, а дерётся как мастер боевых искусств.

То, что вор, вообще-то, задыхается и явно из последних сил сражается за жизнь, меня не особо взволновало. Я слабо понимал, что происходит. Было всё равно. Но неясное глубинное чувство, которому я и названия-то не дам, всё же заставило полностью вернуться в реальность, окончательно разогнав, всё ещё клубившуюся по углам тьму. Тогда я наконец смог разглядеть источник странной магии, душившей вора. Пальцы чьей-то руки всё сильнее сжимались, и, повторяя их движения, всё сильнее сжималась невидимая хватка на шее вора. Приглядевшись ещё внимательнее, я всё же понял, кому принадлежала эта рука.

Не сразу, а постепенно ко мне пришло понимание, что рука, душащая сейчас живого человека, принадлежит мне.

Словно вспышка молнии прорезала сознание, разогнав остатки тягучей сонливости. Соображать получалось с трудом, мысли метались в панике. Взгляд замер на руке, по ней от основания плеча, рана на котором стремительно затягивалась, до самых кончиков пальцев пробегали неясные золотистые вспышки, похожие на маленьких змеек. К ужасу своему, я осознал, что руку почти не чувствую, словно её у меня вовсе нет, и лишь тупая приглушённая боль напоминала о её существовании. Затем взгляд метнулся к вору. Тот уже почти перестал сопротивляться, но рук ещё не разжал. В отчаянной попытке выхватить хоть глоток воздуха, он вскинул голову, от чего капюшон, всё время скрывавший лицо, слетел.

Коротко стриженные, не доходившие до плеч чёрные волосы, мягкие черты лица. Сомнений и быть не могло, вор был вовсе не юношей, а девушкой. В следующую секунду я встретился с полным злобы и ненависти взглядом серо-зелёных глаз. Они сверкнули так ярко, что показались мне изумрудными. На секунду, всего на секунду перед глазами промелькнул образ Фреи. Но этого хватило, чтобы я потерял концентрацию.

Энергия, державшая воровку, разлетелась во все стороны мощным воздушным потоком. Меня отбросило назад, ударив спиной о стену. Девушке, кажется, тоже досталось. Послышался звук удара, а потом громкий надрывный кашель. Длилось это не дольше секунды — либо я опять отключился — но лицо воровки, чуть смазанное, нечёткое, вновь возникло передо мной. Потом обрисовалась и вся её фигура, а главное рука с зажатой в ней полоской бумаги, стремительно приближавшаяся ко мне.

Я хотел увернуться, поставить щит, оттолкнуть её, сделать хоть что-нибудь. Но тело словно сказало: хватит. Как пилот вышедшей из строя машины, я был вынужден наблюдать своё полное поражение, не в силах хоть что-то сделать. Словно со стороны я видел, как воровка ловким движением прижала бумагу с непонятными символами под мой левый глаз и что-то коротко прошептала.

Чувство падения, долгого, как с вершины небоскрёба, и приземление прямо на асфальт, при котором тело сломалось, разлетелось на части — вот что я ощутил уже через мгновенье. Я явственно чувствовал, как каждая моя кость выворачивается, трескается, крошится на мелкие части. Череп распался на острые осколки, которые впились в мозг. Но больше всего досталось глазу. Его словно выжигали изнутри. Тыкали раскаленной тупой иглой. Я не знал, кричу я или нет, но горло разрывало удушливым спазмом, разъедало.

И вдруг среди этой адской боли вспыхнули серо-зелёные глаза, такие же яркие как огни среди тёмного леса. Огни, за которыми никогда нельзя ходить, если не хочешь быть съеденным лесной нежитью. Голос, раздавшийся в голове, казалось, обволок всё сознание вязким болотным туманом.

— Согласен ли ты заключить со мной договор и исполнить моё желание?

Желание? Что ещё за желание, мне было откровенно плевать. Я знал, что стоит мне согласиться, мученья кончатся. Я знал это так же чётко, как и то, что боль не отступит, пока я не соглашусь. У меня не было выбора. Вопрос был лишь формальностью. Но, несмотря на это, я должен был ответить:

— Да.

Боль тут же отступила, исчезла, словно её никогда и не было. Тело безвольно обмякло, все ощущения притупились, а потом и вовсе сошли на нет. Мир перед глазами размывался и темнел. Фигура девушки в чёрном плаще слилась с тенью, и из этой чернильной предзакатной тьмы звучал тихий голос, обволакивающий и затягивающий на глубину как болотная трясина:

— Приходи ко мне завтра на рассвете, и я скажу тебе своё желание.

Утопая во тьме, словно в болоте, я знал, что завтра приду к ней. Знал, что сам пойму, куда идти. Знал, что дал клятву, которую при всём желании не смогу нарушить. Знал, что снова всё испортил.

Знал, что тьма будет хоть недолгим, хоть обманчивым, но спасением.

========== Глава пятая «Дама-в-беде» (часть 2) ==========

Не скажу, что я безумный фанат кофе, но вот сейчас я по нему действительно скучал. Не скажу, что он действительно сильно бодрил меня хоть когда-то, но сейчас я бы не отказался даже от капельки бодрости. От энергетика бы тоже не отказался. А лучше от коробки энергетиков.

Ещё лучше, конечно, было бы вновь добраться до той местной аналогии бальзама Кахара, которую мне выдали после битвы на турнире. Хотя, как сказали господа маги, именно из-за неё, и из-за её такого себе качества, меня и накрыло настолько сильно. Но мне было всё равно. Я готов был прибегнуть к любым средствам, лишь бы почувствовать себя хоть чуть-чуть лучше.

Но мне решительно отказывались выдать хоть что-то тонизирующее. Потому что «тебе нельзя», «неизвестно как это на тебя теперь подействует», «с целебными настойками такие зелья не смешивают», да и вообще «сам виноват».

В любое другое время я бы наплевал на все запреты, но даже чтобы спорить нужна была энергия. К тому же, да, сам виноват. На ристалище меня никто не тащил, вслед за вором никто не гнал, и даже прекрасная возможность сбежать, когда всё стало выглядеть достаточно подозрительно, подворачивалась. Так что виноват во всём действительно только я. И да…

— Я уже понял, что я идиот, — на выдохе проговорил я. — Делать-то теперь с этим что?