Увидев в книге имя учителя Фея я сбился. Может, это какой-нибудь его предок, в честь которого Фэя и назвали. Или всё-таки он? Если верить данной здесь хронологии, то сорокалетняя война была чуть больше полувека назад. А век здесь длится четыреста лет. То есть Фэю должно быть как минимум хорошо так за двести. По нему так и не скажешь…

Решив разузнать про это подробнее при случае, я вернулся к чтению.

«Войско Рейденса сломило силы Лиреи, но оставило ей независимость. Южная же часть империи Ортрис ныне разбилась на множество маленьких государств. А северная и юг Лирей решили объединиться в государство, ныне называющееся Бентской империей, став самой большой страной континента. Империей она была наречена из уважения к древней традиции, но становиться императором Рейденс не пожелал. И тогда был создан совет двенадцати лордов. А Рейденс, возглавивший его, получил титул Великого лорда. Но недолго было ему править новой страной.

Абелоун копила силы во мраке Моркета, и когда все было решили, что она сгинула, нечестивая богиня вернулась, обрушившись на Фрит всей своей силой. И тогда Рейденс, Великий лорд и избранник Эрны, сказал, что одолеет нечестивую богиню даже ценой своей жизни.

Он отправился на бой с ней, взяв с собой только меч, дарованный ему Витар. Ведь богиня сказала ему, что в мече этом вся её сила, так что он сможет убить даже бессмертного, но силы этой хватит лишь на один удар.

Долго шла битва между Абелоун и Рейденсом, но великий воин побеждал. И когда настало время нанести решающий удар Рейденс вдруг замешкался. Понял, что ударом этим убьёт не только Абелоун, но и Витар. И вложил он в удар только половину силы богини и всю ту, что была у него.

Рейденс, отдав всю свою силу, умер. Но Абелоун снова была повержена и низвергнута в Моркетскую бездну, а разломы по всему миру закрылись. Снова воцарился покой. Тогда богиня Витар решила, что отдаст последние силы, чтобы Фрит восстановился быстрее. И исчезла навсегда, а сила её до сих пор течёт в землях Фрита».

***

День выдался дождливый и пасмурный, почти осенний, зато свежий настолько, что слегка кружилась голова.

— У тебя голова вовсе не от свежести кружится, — заметила Аин, внимательно вглядываясь в лицо Фриг.

— Ну вот, теперь ещё и ты меня хоронишь, мало мне было этих троих, — она обвела обиженным взглядом Анса, Фрею и Фэя. И отвернулась, оперевшись спиной на плечо Анса, уделив ему не больше внимания, чем спинке кресла. Самой удобной, самой любимой спинке самого любимого кресла. Но когда Фриг услышала над головой тяжёлый вздох, она и не подумала обернуться.

— Никто лучше тебя самой тебя в гроб не загонит, — заметил Фэй как бы между прочим, но эти слова кольнули Фриг тупой иглой. Потому что как бы ей ни хотелось спорить — Фэй был прав. Всегда.

Не то, чтобы она действительно умирала, нет, ничего подобного. Просто иногда барьер над Сторградом и другой, почти невидимый, над замком, требовали слишком много её сил. Когда она не успевала восстанавливаться в перерывах между силовыми колебаниями, тогда было… плохо. В такие моменты Фриг казалось, что само её тело становится хрупким, как стекло. Она почти видела, как рассыпается стеклянной крошкой. Но это не повод относиться к ней, как к смертельно больной.

Хотя бы потому, что если однажды встанет выбор между её жизнью и барьерами — она выберет себя.

— Поверьте, учитель, я умею правильно расставлять приоритеты, — улыбнулась Фриг. — В том есть и ваша вина.

— В твоих умениях я и не сомневаюсь.

Ему не было нужды продолжать и объяснять, в чьём умении расставлять приоритеты он сомневается. Фриг снова захотелось спорить, но за все двадцать два года отец так и не дал ей надёжных аргументов в свою защиту. Так что учитель Фэй снова оказался прав.

Капли дождя тихо забарабанили по крыше беседки. Облака, наползавшие на гору, туманом стелившиеся по земле, делали замковый сад совсем иным. Похожим на тот, чужой сад, в который ей совсем не хотелось возвращаться. Воспоминания холодком пробежали по коже, и Фриг плотнее прижалась к Ансу.

— Учитель, — тихо позвала Фрея, — я хотела кое о чём спросить.

Возможно, она не хотела. Даже «скорее всего». Но Фрея всегда тонко чувствовала любые перемены в настроении Фриг. Было в этом что-то почти магическое. Возможно, поэтому Фриг всегда считала Фрею своей сестрой, самой настоящей, родной. И готова была зубами загрызть любого, кто скажет, что это не так.

— Это насчёт избранного, точнее его обучения, — продолжила Фрея, — сколько оно может занять?

— Магии можно учиться хоть всю жизнь, ты же знаешь, — Фэй вздохнул, его чуть затуманенный взгляд был устремлён куда-то за облака, — но Великий лорд дал три месяца.

— Всего?! — хором воскликнули Аин, Анс и Фрея. Фриг бы тоже к ним присоединилась, если бы не знала заранее.

— Это всё, что наш скорбный хор просящих смог вымолить у его величества, — Фэй передёрнул плечом так, будто сбрасывал с него что-то мерзкое.

Фриг усмехнулась. Она, мама и Фэй действительно почти хором твердили, что это «слишком мало», «за такое короткое время можно постичь лишь основы», «он совершенно не владеет своей силой». Но все их доводы разбивались о железный аргумент отца.

— Но почему? — рассеяно пробормотала Фрея.

— Потому что если Эрна избрала его, значит, на то была причина, и он должен справиться. Или же вы сомневаетесь в мнении верховной богини? — Фриг пробрали мурашки от того, как похоже у Фэя получалось копировать интонации отца. — Это, в целом, единственный аргумент. Но не поспоришь же. Ах да, ещё он говорил о том, что любое промедление пагубно сказывается на здоровье Фриг.

— Собственно, только потому, что я настояла отец и дал нам хотя бы три месяца, — сказала она, не очень понимая, звучит это как защита или как обвинение.

— Неужели лорда наконец начало интересовать твоё мнение? — в голосе Анса слышалось столько яда, что хватило бы отравить не только отца, но и всех его предшественников.

— Его всегда интересует моё мнение. Но иногда оба варианта выбора ужасны, а третьего просто не дано, — Фриг заглянула в глаза Анса, и как бы он хорошо это ни скрывал, в них всё равно виделась та бесконечная боль, которую она невольно ему причинила. — Или пока не дано.

Она улыбнулась. Боль в глазах Анса стала слабее, тише, словно уползла в дальний угол его души. Но не исчезла совсем. Конечно же, не исчезла.

Иногда, когда Фриг замечала отблеск этой боли, ей хотелось вернуться в прошлое и сделать всё правильно. Сделать так, чтобы Анс никогда её не полюбил. А потом она вспоминала его прежнего — закрытого, настороженного, будто целиком состоящего из одних острых углов и незаживших ран. И тогда она спрашивала себя, а было бы это действительно «правильно»?

— Нет, ну я больше так не могу! — Аин ударила кулаками по столешнице, так что дерево жалобно затрещало. — Что за день сегодня такой? Мы будто хоронить кто-то собрались.

— Можем Дея похоронить, он уже какой день демонстративно умирает. И всё никак, — предложил Анс, своим обычным равнодушным тоном.

— Точно. Дей, — глаза Аин нехорошо блеснули. Видимо, ей в голову пришла некая идея. Возможно, Дею уже стоило спасаться бегством, потому что от Аин его даже Эрна вряд ли спасёт.

— Да оставь его, пусть восстанавливается, — проявил неожиданное милосердие Анс. Но Аин была непреклонна.

Фриг не знала, что Аин задумала, но Дея заранее было немного жаль. Хотя он, конечно, во всём сам виноват. Даже в том, что Фриг сейчас чувствует себя несколько хуже, чем ей хотелось бы. В последнем косвенно, конечно. Но именно его призыв вызвал колебания в магическом поле, из-за которых пришлось спешно править балансирующие формулы и вливать в них силу. Но Фриг была готова это ему простить, хотя бы потому, что его появление разогнало то неприятное оцепенение, в котором замок прибывал уже почти год.

«Что-то изменится» — подумала Фриг, как только его увидела. Она не знала, будет ли парень из другого мира тому прямой причиной или лишь послужит неким катализатором, но что-то точно изменится. Возможно, именно его появление создаст для Фриг те «варианты выбора», которых ей так не хватало.