Только девочка Я только девочка. Мой долг До брачного венца Не забывать, что всюду – волк И помнить: я – овца. Мечтать о замке золотом, Качать, кружить, трясти Сначала куклу, а потом Не куклу, а почти. В моей руке не быть мечу, Не зазвенеть струне. Я только девочка, – молчу. Ах, если бы и мне Взглянув на звезды знать, что там И мне звезда зажглась И улыбаться всем глазам, Не опуская глаз! 1909 Из сказки – в сказку Всё твое: тоска по чуду, Вся тоска апрельских дней, Всё, что так тянулось к небу, – Но разумности не требуй. Я до самой смерти буду Девочкой, хотя твоей. Милый, в этот вечер зимний Будь, как маленький, со мной. Удивляться не мешай мне, Будь, как мальчик, в страшной тайне И остаться помоги мне Девочкой, хотя женой. Июль 1909 Ошибка Когда снежинку, что легко летает, Как звездочка упавшая скользя, Берешь рукой – она слезинкой тает, И возвратить воздушность ей нельзя. Когда, пленясь прозрачностью медузы, Ее коснемся мы капризом рук, Она, как пленник, заключенный в узы, Вдруг побледнеет и погибнет вдруг. Когда хотим мы в мотыльках-скитальцах Видать не грезу, а земную быль – Где их наряд? От них на наших пальцах Одна зарей раскрашенная пыль! Оставь полет снежинкам с мотыльками И не губи медузу на песках! Нельзя мечту свою хватать руками, Нельзя мечту свою держать в руках! Нельзя тому, что было грустью зыбкой, Сказать: «Будь страсть! Горя, безумствуй, рдей!» Твоя любовь была такой ошибкой, – Но без любви мы гибнем. Чародей! 1909–1910 Зимой Снова поют за стенами Жалобы колоколов… Несколько улиц меж нами, Несколько слов! Город во мгле засыпает, Серп серебристый возник, Звездами снег осыпает Твой воротник. Ранят ли прошлого зовы? Долго ли раны болят? Дразнит заманчиво-новый, Блещущий взгляд. Сердцу он (карий иль синий?) Мудрых важнее страниц! Белыми делает иней Стрелы ресниц… Смолкли без сил за стенами Жалобы колоколов. Несколько улиц меж нами, Несколько слов! Месяц склоняется чистый В души поэтов и книг, Сыплется снег на пушистый Твой воротник. 1909–1910 На заре Их души неведомым счастьем Баюкал предутренний гул. Он с тайным и странным участьем В их детские сны заглянул. И, сладким предчувствием ранен Каких-то безудержных гроз, Спросил он, и был им так странен Его непонятный вопрос. Оне, притаясь, промолчали И молча порвали звено… За миг бесконечной печали Да будет ему прощено! 1910 В пятнадцать лет Звенят-поют, забвению мешая, В моей душе слова: «пятнадцать лет». О, для чего я выросла большая? Спасенья нет! Еще вчера в зеленые березки Я убегала, вольная, с утра. Еще вчера шалила без прически, Еще вчера! Весенний звон с далеких колоколен Мне говорил: «Побегай и приляг!» И каждый крик шалунье был позволен, И каждый шаг! Что впереди? Какая неудача? Во всем обман и, ах, на всем запрет! – Так с милым детством я прощалась, плача, В пятнадцать лет. 1911 В раю Воспоминанье слишком давит плечи, Я о земном заплачу и в раю, Я старых слов при нашей новой встрече Не утаю. Где сонмы ангелов летают стройно, Где арфы, лилии и детский хор, Где всё покой, я буду беспокойно Ловить твой взор. Виденья райские с усмешкой провожая, Одна в кругу невинно-строгих дев, Я буду петь, земная и чужая, Земной напев! Воспоминанье слишком давит плечи, Настанет миг, – я слез не утаю… Ни здесь, ни там, – нигде не надо встречи, И не для встреч проснемся мы в раю! 1911 Кошки Они приходят к нам, когда У нас в глазах не видно боли. Но боль пришла – их нету боле: В кошачьем сердце нет стыда! Смешно, не правда ли, поэт, Их обучать домашней роли. Они бегут от рабской доли: В кошачьем сердце рабства нет! Как ни мани, как ни зови, Как ни балуй в уютной холе, Единый миг – они на воле: В кошачьем сердце нет любви! 1911 |
