– Но, это не правильно.

– Ах, дорогое дитя! Как вы молоды! Вы не можете рассуждать, что правильно, а что нет. Поверьте, я действую на благо государства!

– Все эти аресты, допросы – тоже на благо государства?

– Это преступники.

– Нет!

– Дорогая леди, разве в нашем королевстве могут незаконно преследовать людей? Бедное дитя! Вас совсем запутали. Скажите, кто вам внушает такие мысли?

– Я могу думать самостоятельно.

– О, я не сомневаюсь. Вот и подумайте. На одной чаше весов слава, деньги и роскошь, а не другой.. В лучшем случае вы будите прозябать в трущобах в нищете, я это устрою. А в худшем. Вы знаете. Подумайте хорошенько! И примите решение. Пока оставлю вас в одиночестве. Когда приду, мне нужен ответ. Но пути назад не будет!

Когда Сесил вышел, Миррая достала из кармана узких, расшитых стразами, брючек платок и залилась слезами. Но плачь не плачь, а решать нужно. От страха снова подкатила тошнота. Миррая медленно поднялась со стула и на дрожащих ногах подошла к окну, уткнулась горячим лбом в стекло. Далеко внизу суетились маленькие, словно игрушечные люди. Миррая медленно открыла большое в рост человека окно. Посмотрела на пронзительно синее небо. Кивнула каким-то своим мыслям, и шагнула вниз, в пустоту. Сесил слишком поздно понял, что задумала певичка. Когда ворвался в кабинет, было все кончено. Он спокойно подошел к открытому окну, посмотрел вниз на изломанное, жалкое тело и усмехнулся:

– Дура, – сказал едва слышно,– не она так другая. Артисты и шлюхи служат любому режиму.

Сара добрела до ординаторской, тяжело опустилась на стул возле окна и закрыла глаза. Сил не было совсем – за день четвертая операция. Операции были тяжелыми, бедняки тянули с лечением до последнего и за помощью обращались поздно. В больнице очень тихо – поздний вечер, все давно разошлись. Нужно идти домой, а завтра снова прием больных и операции. Врачей становилось все меньше, особенно тех, кто лечит малоимущих. Все старались работать с богатыми, оно и понятно – и зарплата выше, и больные любят отблагодарить врача. Сара и еще один пожилой мужчина остались единственными хирургами в больнице.

– Госпожа. Вы себя совсем не бережете!– Раздался скрипучий старческий голос.

Сара открыла глаза.

– Вот выпейте хоть сладкого чаю!– Совсем старенькая нянечка держала в узловатых руках поднос с дымящейся чашкой.

– Спасибо, Ненни! Ты сама-то как? В твоем возрасте столько работать!

– Э, да что вы молодые понимаете в возрасте и силе? Скрипучее дерево дольше стоит! А вот молодым себя беречь надо, силенки-то еще неокрепшие, хоть и буйные! Это только кажется, что все по плечу, и море по колено!

– А кто людей будет лечить? Врачей совсем не осталось, люди страдают!

– Еще одна медсестра увольняется, а на ее место никого брать не будут!

–О! Медсестры и так не справляются! Да что же это?! Больницу собираются закрыть?– В голосе зазвенели слезы.

– Ну, не нужно так расстраиваться, голубка вы моя! Не закроют, пока хоть кто-то из медиков здесь работает! А я, уж поверьте, ползком на работу буду ползать. Но, по ихнему не бывать, пока я жива! Идите домой! Идите! Завтра снова тяжелый день!

– Мне еще нужно сделать записи,– слабо возразила девушка.

Когда работа была доделана, на улице совсем стемнело. Сара осторожно прикрыла парадную дверь и стала спускаться по широкой лестнице. От колонны бесшумно отделилась темная высокая фигура:

– Доктор! Не бойтесь!

– Я не боюсь, – ответила Сара.– Что случилось?!

– Моя родственница плохо себя чувствует, вы не могли бы.. – Женщина замолчала.

Сара вздохнула. К ней после работы часто обращались с такими просьбами. Женщина не могла официально обратиться в больницу по разным причинам, если ей не помочь может случиться худшее.

– Пойдемте, где живет ваша родственница?

– Здесь не далеко. – И почти шепотом добавила. – Я Роза, помните?

– Роза? Что..

– Тихо, доктор. Пойдемте со мной.

Поздние прохожие, пытаясь казаться меньше и незаметнее, торопливо семенили домой. Пару раз по улице проехали полицейские аэрокары. В темных углах собирались ночные хозяева города, мрачные личности, всегда одинаково одетые в спортивные брюки и темные куртки с капюшонами. Потревоженные сиренами, они лениво посматривали в сторону полицейских патрулей и переходили в еще более темные углы. Когда неспешный разговор темных личностей взрывался руганью и глухими ударами, Роза хватала врача за рукав и тащила быстрее прочь, не приведи хаос, начнется серьезная драка со стрельбой! Свернув за очередной угол дома, Роза вошла в грязный подъезд, открыла обшарпанную дверь своей крохотной квартиры. В комнате, слабо освещенной старомодной настольной лампой, сидели четверо мужчин. Один из них встал

– Сара!

– Маленький Джо!– Девушка кинулась к нему.

– Мы собираемся покинуть планету, тебе нужно поехать с нами!

– Нет, Джо. Я не могу.

– Сара, не говори глупости! Арестовывают всех! Завтра придут за тобой!

– Нет, Джо. А как же люди? Многие бедняки останутся без помощи. Я не могу.

– Подумай о себе!!

– Джо, это бесполезно. Не нужно меня убеждать. Я сама могу принимать решения! И не нужно мне много рассказывать. Если что, они там умеют развязывать язык, ты же знаешь!

– Береги себя!

– Я постараюсь, Малыш Джо!– Пообещала Сара, крепко обняв друга

На другой день Сара закончила обход и собиралась идти в операционную – там уже ждал больной. Внезапно в коридоре появилась зловещая группа – высокого с бледным вытянутым лицом мужчину, окружали вооруженные до зубов полицейские в бронежилетах и масках. Бледнолицый подошел доктору:

– Сара Донован?

– Да.

–Именем Триумвирата вы арестованы!

– Но у меня операция.

– Это не имеет значения, тебе придется подчиниться женщина!

Сару грубо схватили за руки, щелкнули наручники. Сзади запричитала старая Ненни. Ее толкнули, и старушка упала, больно ударившись о плитки пола. Из палат вышли больные – те, кто мог ходить, и молча смотрели, как врача грубо поволокли по коридору. На улице ее , ожидали несколько полицейских аэрокаров с мигалками. Сару запихнули в аэрокар. Полицейские говорили с ужасным акцентом – чужаки с далеких планет.

В полицейском участке, под усиленным конвоем, как особо опасного преступника, девушку провели в кабинет, где за столом сидели двое в штатском. Оба бледные, худые, с одинаковым скучающим презрением на лицах. Еще двое ,тоже в штатском, коренастые почти квадратные, скрестив руки на груди, стояли возле дверей. Сару посадили на стул.

– Сара. Вы знаете, почему вас арестовали?– Скучным голосом обратился к ней один из тех, кто сидел за столом. Сара не могла оторвать взгляда от его сильных, но ухоженных рук с длинными пальцами и идеальным маникюром.

– Нет! Мне не сообщили о моих правах при задержании, не сообщили за что задержали. Кроме того вы прервали операцию и больной может умереть.

Мужчина презрительно передернул плечами.

– Какой-то маргинал!!

– Откуда вы?– Спросила Сара, все так же рассматривая его руки.

– Вас это не должно заботить. Но я скажу, мы с Центавриона.

– Центаврион? – Сара удивилась – это не могло быть правдой. У центаврионца не могли быть руки такой изящной формы!

– Довольно!– Скуку как рукой сняло. Мужчина грохнул кулаком по столу.– Ты вчера встречалась с группой заговорщиков. Кто они, что собираются делать?

– Я ни с кем не встречалась, я пошла домой.

– Послушай, нам известно точно, что домой ты пошла не сразу, ты с ними встречалась. – Он чуть подался вперед. – Мы знаем, где ты с ними встречалась! Что они собираются делать? Отвечай!!

– Я ни с кем не встречалась!

– Дура! Мы умеем развязывать языки! Ты же знаешь о виртиуальной программе допроса! Знаешь все, что там происходит. Нам не нужно даже марать руки и пачкать пол. Все будет чисто и цивилизованно. О, вы ведь так преклоняетесь перед цивилизованностью! Мы будем спокойно пить чай, а ты, ты пройдешь все мыслимые мучения.