Не раздеваясь, я сразу приступил к изготовлению печки. Я решил работать хоть всю ночь, но печку сделать, потому что при такой температуре можно было уснуть и не проснуться. К утру печка была готова. Пока все спали, я, надев противогаз, вышел во двор набрать дров. Разных деревяшек валялось много, я сделал уже четвёртую ходку, когда встала жена. Она круглыми глазами, недоверчиво смотрела на мою конструкцию, но после того, как я растопил печь, начала с криком восторга прыгать вокруг неё. А я обессиленно уселся на диван, говорить или что-то делать уже не мог.

Проснулся только на следующий день, рано утром, в комнате было уже гораздо теплее – около 17 градусов. Дров уже не было, печка была холодная. Пришлось надеть противогаз и начинать носить дрова, а когда заготовил топлива впрок, то первый раз с момента катастрофы поел дома горячую пищу. Воды у нас оставалось совсем немного. Подумав, решил съездить на машине в ближайшую деревню Балково за водой, я знал, там был колодец, заодно осмотреться и привезти ещё дров. Около дома уже все деревяшки собрали, этим делом занимался не только я.

По пути заглянул в хозяйственный магазин. Видно было, что его уже довольно сильно подчистили, но я всё равно нашёл там четыре пластиковые 20-литровые канистры. Доехав до Балково, набрал в них воды. Было видно, что многие дома покинуты жителями. В один, по виду жилой, я постучал, думая переговорить с хозяевами. Но меня послали куда подальше и пригрозили, если не уберусь в своё Пущино, а продолжу лазить по деревне, угостить дробью. От греха подальше я ушёл от этого дома и решил осмотреть другие, покинутые хозяевами. Здесь царил полный разгром, видно, дома подверглись мародёрству, и только в одном я нашёл несколько банок варенья и солений, а также большой бак квашеной капусты и полную кастрюлю засоленного сала – эти запасы, лежащие в маленьком погребе, просто не заметили при грабеже дома. Забрав продукты, я из поленницы на дворе загрузил полную машину дров и поехал домой изрядно вымотанный – всё-таки работать всё время в противогазе здорово утомляет.

На следующий день ещё раз съездил в Балково, там уже было несколько машин из Пущино, народ загружался в фермерском коровнике мясом, отрезая куски от погибших животных. Я тоже принял в этом участие, загрузив в багажник килограммов семьдесят вполне нормального мяса. Потом набрал воду и опять загрузил полную машину колотыми дровами, обойдя дворы всех покинутых домов, дров уже оставалось очень немного, основную часть вывезли. По-видимому, здесь побывало уже много народа из Пущино, дорога была хорошо наезжена.

После этой поездки я до вчерашнего дня не выходил из дома. А вчера по радио объявили общий сбор и отменили газовую опасность. Нашу бригаду поставили на вывоз погибших людей и животных. Работа была кошмарная, трупов было много, выполняла эту задачу, наверное, треть всех бригад.

Трупы отвозили к оврагам, что на западной окраине города, там их укладывали в братские могилы и бульдозером засыпали. Туши животных свозили самосвалами в близлежащий овраг. Работали до позднего вечера, единственным послаблением после этого кошмара была выдача всем по двести граммов водки и хороший ужин. Правда, многие есть не стали, видимо горы трупов так и стояли перед глазами. И ещё, нам на сегодня сделали выходной, вот, поэтому я с утра и копаюсь в развалинах, в поисках деревяшек и в надежде найти продукты или ещё что-нибудь нужное в хозяйстве.

Рассказав всё это, Дима, изрядно захмелев, добавил:

– Вы счастливые, что оказались в деревне и не видели всего этого ужаса. Я тоже хотел бы уехать из города, но уже использовал практически весь бензин, а теперь его негде взять. Да и нет у меня ни дома, ни родственников в деревне.

Мы его успокоили тем, что в коллективе с грамотным руководством шансов выжить гораздо больше, тем более что это руководство из официальных структур и имеет полное право воспользоваться стратегическими государственными запасами. Дима печально ухмыльнулся и сказал:

– Права-то мы имеем, но власть правее. И, как обычно, оказывается, что всё это богатство не про нас. Наверху идут свои разборки за ресурсы. Уже сейчас власти разделились на два лагеря. Один – институтское начальство и администрация города, которые контролируют четыре микрорайона. Второй – бывшее полицейское начальство, эти закрепились в микрорайоне ФИАН, где угольная котельная и несколько продуктовых складов. И ни в какую, козлы, не хотят отдавать со складов на нужды города ни уголь, ни продукты.

Поговорив немного ещё по этому поводу, мы распрощались с Димой, подарив ему на прощание две бутылки водки, чтобы он выменял на них продукты для семьи. Было его немного жаль, хороший человек, но, по большому счёту, помочь ему и его семье мы ничем не могли и, возможно, под патронажем государственных структур, с их грандиозными мобилизационными запасами, его семье предоставлялось больше возможностей выжить, чем нам, рассчитывающим только на свои силы.

Выпивали и разговаривали мы с Димой, в общей сложности, часа три. Из нас троих не пил только я, должен же оставаться кто-то трезвый, чтобы вести машину. К тому же Пущино не мой родной город, я был здесь всего раза три, поэтому мне было гораздо легче переносить вид всех этих разрушений. Потом мы поехали к дому Колиных родных, он был совсем недалеко, но из-за трещины на дороге нам пришлось сделать довольно большой крюк.

Подъехав к совершенно целому дому, мы вышли из машины и направились в квартиру родителей Коли. Они жили на первом этаже, дверь оказалась открытой, в квартире никого не было, книг и деревянной мебели тоже. Мы поднялись дальше, по лестнице и нашли квартиру, где остались жить люди, хорошо знавшие родителей Николая. Они рассказали нам, что все жильцы с первого этажа погибли, а родителей Коли нашли мёртвыми в подъезде на первом этаже. По-видимому, они почувствовали неприятный запах, вышли из квартиры в подъезд, но сделать уже ничего не смогли. Увезли хоронить их в братской могиле вчера днём. Больше соседи ничего не знали. Николай, до этого сидевший молча, вдруг, никого не стесняясь, зарыдал. Я встал, пошёл к машине, взял из неё две бутылки водки и оставшуюся банку консервов, и мы вместе с соседями помянули трагически погибших родителей Коли. Вскоре Николай немного успокоился, все-таки общее горе сглаживало и его личную трагедию. Потом я настоял на том, чтобы не дожидаться темноты, а начинать уже двигаться по направлению к дому, тем более что дорога в наш посёлок была довольно сложная. Больших возражений не последовало, вот только Коля немного упирался, требуя сначала заехать к нему домой. Ему нужно было забрать кое-какие вещи и фотографии родителей. Но я пообещал, что завтра мы обязательно побываем там, ведь в Пущино нужно было ещё раз приехать, чтобы пообщаться с администрацией. Может быть, мы сможем оказать друг другу какую-нибудь помощь и быть чем-либо полезными пострадавшим людям.

Наше возвращение совпало с наступлением полной темноты, небо только изредка озаряли следы падения метеоритов, их, по сравнению с прошлой ночью, стало гораздо меньше. Приехав домой, мы застали всех очень возбуждёнными. Оказывается, сегодня днём в посёлок пытались проникнуть мародёры. Они приехали на двух машинах и вырвали буксировочным тросом одну из створок железных въездных ворот. Ворота мы постоянно закрывали на навесной замок.

Наши дежурные Вика и Катя вовремя увидели чужие автомобили и сразу предупредили ребят, занятых переноской овощей в подвал. Саша с Флюром, взяв ружья, пошли узнать, что нужно этим людям в машинах. Ребята приблизились к воротам к тому моменту, когда незваные гости уже вырвали одну из створок. На вопрос Саши, что им здесь нужно, бандиты сразу начали стрелять, но ребята наши опытные, подготовленные, их трудно застать врасплох. Саша мгновенно залёг, а Флюр, замаскировавшись у домика сторожей, открыл ответный огонь и вроде ранил картечью двух человек. Но точно определить это было невозможно, так как машины развернулись и быстро уехали. Ребята не стали стрелять им вслед. Описывая этот эпизод, Саша сказал: