Овощи мы начали размещать в малом отсеке подвала, под лестницей и в сауне. Баню решено было пока не использовать, не до этого, слишком большой расход электроэнергии. Если бы возникло желание и необходимость устроить банный день, складируемые там запасы овощей можно было бы легко вытащить.

Иногда мы все вместе смотрели фильмы по домашнему кинотеатру, или пели караоке, или просто проигрывали аудиодиски – все эти функции входили в систему домашнего кинотеатра. За эту неделю никому скучно не было, каждый занимался интересующим его делом. Единственное обстоятельство, которое тяжело давило на психику, – нахождение в информационном вакууме, когда не знаешь абсолютно ничего – ни того, что творится в мире, ни куда, в конце концов, мы сами катимся.

Наконец все мы с великим облегчением, хоть и не без опаски, дождались седьмого ноября, того самого дня, когда решили выносить на крыльцо поросёнка для тестирования качества наружного воздуха.

Рано утром, надев противогазы, Саша и Флюр пошли в гараж и принесли овощной зарешёченный контейнер, который поставили на крыльцо, или, как мы его называли, предбанник. Крыльцо было довольно большое, боковые стены были заложены прозрачными стеклоблоками, двери из прозрачного пластика, двойные распашные. За счёт парникового эффекта сейчас там было гораздо теплее, чем на улице. Летом эти двери легко снимались. Постелив на дно контейнера старый ковёр, чтобы животное не замёрзло, ребята положили на него несчастного, обиженного поросёнка и быстро вернулись в дом.

По их ощущениям на улице была совершенно нормальная обстановка. Пепел лежал вперемешку со снегом, поэтому было трудно понять, сколько его выпало, а общий слой осадков не превышал 8 сантиметров. Видимость на улице была не очень хорошей – солнца не видно, всё небо в густых серых облаках, но и в обычную зиму иногда бывает и такая погода, и такая видимость.

Мы с нетерпением стали ждать окончания эксперимента, эти три часа тянулись невыносимо медленно. Наконец отмеренное нами время подошло к концу. Флюр, надев противогаз, принёс поросёнка в дом, тот, возмущённо хрюкая, резво вырвался из его рук. Мы от великой радости, что поросёнок жив, навалили ему полную миску варёной картошки, добавив туда и остатки нашего завтрака. Он удовлетворённо чавкал, быстро поглощая неожиданно щедрое угощение.

Наконец все мужчины вышли во двор осмотреться. В воздухе присутствовал какой-то запах, но не сильный. На ночь мы решили не отключать воздухоочиститель, несмотря на то что фильтров тонкой очистки оставалось только пять, остальные четырнадцать мы уже использовали. Флюр, ежедневно надевая противогаз, менял фильтр грубой очистки, который находился на улице. По два раза в сутки менялся и фильтр тонкой очистки.

На улице, хотя стоял полдень, было сумрачно, полное ощущение, что уже около пяти и скоро совсем стемнеет. В воздухе ощущалось наличие мелкой пыли – это ветер раздувал выпавший пепел. Мы решили надеть строительные респираторы (у меня их было десять штук) и заняться насущным делом – переносом продуктов в подвал. При этом Володя должен был сделать точный подсчёт всего, что у нас было. Сегодня решили на вылазку не ходить и никуда не ездить. В первую очередь нужно было разобраться со своими запасами, чтобы знать, на что мы можем, в конечном итоге, рассчитывать.

Володя перед тем, как начать заниматься подсчётом, всё пытался предложить пойти вытаскивать его джип. Но я заявил:

– Если машина ещё на месте, до завтра точно никуда не денется. И вообще, чтобы её вытащить, нужен трактор, а он имеется только в деревне, у Ивана. Мы же, пока соберёмся к нему, пока пообедаем, уже начнёт темнеть, а в нынешние времена, да ещё в темноте, не знаю как Иван, а я, например, сначала бы стрелял, а потом разбирался, кто это ко мне пожаловал и зачем.

Он согласился, что надо подождать до завтрашнего утра, но вынудил дать обещание, что первым делом завтра мы займёмся его машиной. Пообедав и немного передохнув, продолжили переноску продуктов в подвал, работали до десяти часов вечера. Хорошо, что двор у меня освещался со всех сторон – стояло несколько фонарей, и ещё довольно мощный прожектор висел над крыльцом дома.

В районе девяти часов вечера небо прочертила яркая огненная полоса и раздался сильный взрыв, даже стёкла зазвенели. Дежурившая в это время на наблюдательном пункте Катя потом рассказывала:

– Жуть! Я видела сам взрыв, он произошёл километрах в четырёх от дома, на краю поля, рядом с лесом, даже несколько деревьев упало.

Ночью мы тоже услышали несколько близких взрывов, метеоритная бомбардировка нарастала, и я молил Бога, чтобы очередная вулканическая бомба не упала прямо на нас.

Хотя сон был тревожный, нарушаемый громкими взрывами, я встал в 7 часов утра с совершенно свежей головой и активным желанием действовать. К восьми часам поднялись и все остальные. Вид у многих был помятый, видно прошедшая ночь далась им нелегко. Позавтракав, начали обсуждать сегодняшние планы. Сошлись на мнении, что, прежде всего, нужно попробовать вытащить машину Володи – потом будет намного труднее, всё засыплет снегом, и пробиться к ней, двигаясь по полю, будет весьма проблематично. Так же надо было добраться до Пущино – узнать хоть, что творится в большом мире. Стоило бы продолжить запасать топливо и провизию, ведь прогнозы по последствиям взрыва супервулкана были всё ужаснее и ужаснее, а длительность наступающей после этого взрыва «вулканической зимы» оценивалась лет в пять-десять. Так что никто уже не сомневался в том, что самые негативные варианты этих прогнозов исполнятся.

На работу по вытаскиванию застрявшего джипа договорились ехать на моей машине вчетвером: Володя, Коля, Саша и я. Взяли с собой три лопаты, ломик и мою ручную лебёдку, предназначенную специально для таких случаев – очень удобно, не нужно никакого упора, одним концом просто ввернёшь в землю, и всё. Взяли с собой, на всякий случай, два ружья. Всего у нас их было три – два моих и карабин Николая. Карабин мы оставили Флюру для охраны нашего дома. Хорошо, что Коля предусмотрительно захватил его из дома до обрушения.

Мой «мерин» с трудом, но пробирался по дороге, засыпанной снегом вперемешку с пеплом – все-таки АВС и шипованная резина. После нас оставалась колея спрессованного пепла, и мне подумалось, что возвращаться по этой колее будет гораздо легче. Минут за пятнадцать доехали до трещины в асфальте, она действительно оказалась шириной более метра. Невдалеке на поле увидели машину Володи, занесённую снегом и пеплом.

Почти что час мы вчетвером пытались её вытащить, но даже при помощи лебёдки удалось стронуть эту бандуру всего-то на несколько сантиметров. В результате, вконец измучившись, решили направиться в деревню за трактором, тем более что тракториста Ивана трое из нас хорошо знали, именно он зимой чистил дороги в нашем посёлке. Еле развернувшись, мы поехали в деревню, которая находилась километрах в четырёх от этого места.

На улицах деревни мы не увидели никаких признаков жизни, как и в обитаемых ранее усадьбах. В поселении царили тишина и запустение, даже привычного лая собак не было слышно. Подъезжая к дому Ивана, я едва не раздавил останки одной из них.

Войдя в дом, даже через респиратор почувствовал запах гниения и сразу увидел труп Ивана с обмотанной вокруг рта и носа марлевой повязкой. Он умер, сидя за столом, а рядом стояла недопитая бутылка водки. Около стола, на диване, в позе эмбриона, лежал труп его жены Светы. Запах в комнате стоял тошнотворно-сладкий. Мы очень быстро выскочили на улицу. Никто даже не попытался осмотреть трупы, и так было всё ясно – они отравились, вдыхая ядовитый воздух, и при этом Иван понял по запаху, что воздух отравлен. Он попытался сделать защиту из марли, но, видимо, это не помогло, поэтому взял и просто напился и жене дал изрядную дозу. Бутылка на столе была литровая и практически пуста. Кроме этого на полу, рядом со столом, валялась еще одна пустая бутылка.