Василий издал нечто, напоминающее смешок, и снова грустным голосом продолжил:
– Девка – просто золото! Вон, пока я находился в наркотических бреднях, сама сгоношила из подручных материалов печку. И теперь мы не только сытые, но и в тепле. А медпомощь к нам так и не приехала – бардак начался в городе. Центральных властей, считай, нет, в каждом районе теперь свои боссы. Кто сидит на продуктовых и топливных запасах, тот и диктует свою волю. До пострадавших теперь никому нет дела, выкручивайся сам. А если издохнешь, туда тебе и дорога! Я-то ладно – отработанный материал, а Настю жалко. Жить нужно таким, детей рожать, а не загибаться здесь. Возьмите её с собой, Анатолий Филиппович, не пожалеете, я вам честно говорю!
– А мы сюда за этим и приехали, увезти вас обоих в посёлок. Продуктами и топливом мы там запаслись и даже электричество у нас есть. Ветряк его даёт, над которым вы так смеялись. Так что, переживём самые трудные времена – не боись!
Вот, заберём ещё Гришку с женой, заедем на угольный склад и двинем в посёлок.
– Так… погиб Григорий! Я, можно сказать, из-за этого и пострадал. Именно в его доме мы разбирали завалы, когда я вроде бы услышал его голос. Как дурак сунулся к провалу, откуда можно было лучше слышать заблокированных внизу, а тут плита сорвалась, ну и зацепило. Потом ребята, которые меня сюда принесли, Насте сказали, что работы на том доме прекращены. Людей так и не разблокировали, и они там все отравились вулканическим газом.
– Да-а-а… печально это слышать! Страшная смерть – оказаться людям в мышеловке, а ведь у Гриши жена беременная на седьмом месяце! У-у-у, блин, вот судьба… Пашешь, пашешь, а тебя бац и прямо по башке мочит! Расстроил ты меня, Васёк, расстроил!
Я замолчал, Василий тоже. Он молча сидел, опершись локтями о стол и сжав ладонями голову. Лица его не было видно, но на пыльной поверхности стола образовалось несколько мокрых пятен. Заметив следы слёз, я жёстким голосом заявил:
– Всё, Василий, хватит сопли на кулак мотать, давай, командуй Насте, чтобы она вещи собирала. А мы с Серёгой в это время тебя на улицу выведем. Посидишь в «Газели», пока вещи перенесём.
– Да не нужно меня брать, только обузой буду! Вы только Настю увезите, я тут останусь. Может, ещё возьмут меня в госпиталь, а если нет – здесь легче умирать, зная, что Настюша в надёжном месте с хорошими людьми.
Василий оторвался от стола и сейчас откровенно куксился, потупив раскрасневшиеся глаза.
– Ты что, мужик! Мы своих не бросаем, а ты наш! – прикрикнул я. – Приедем в посёлок, там тобой займётся Игорёха – сам знаешь, какой он доктор. Через месяц забудешь о своих проблемах. Если нельзя будет вылечить, отрежет, на хрен, твою ступню, и всех делов. Сделаем протез, и через месяц уже будешь бегать. Прекращай кукситься, морпех, прорвёмся, где наша не пропадала! Давай, давай, собирайся – время не ждёт, а нам, пока светло, нужно ещё за углём успеть заехать.
Уже не слушая бормотания Василия, я встал и вышел из кухни. Нечего надеяться на раскисшего мужика, лучше самому объяснить Насте, что нужно с собой брать. В коридоре картина меня ожидала вполне мирная, Настя уже не рыдала. Она полушепотом беседовала с Сергеем, изредка раздавался даже девичий смешок. Пришлось нарушить эту идиллию, и я крикнул:
– Настя, давай быстро собирай вещи – поедете с Василием с нами в посёлок. Бери документы, все оставшиеся продукты и самые тёплые вещи. Если есть чистое бельё, тоже захвати. Мы сейчас с Сергеем спустим Василия к машине, а ты к тому времени должна быть готова. Да, и ещё, на всякий случай сделай сейчас Василию обезболивающую инъекцию, чтобы он нормально доехал. Мы не сразу в посёлок, нужно ещё заглянуть на угольный склад. Там можем часа два-три пробыть, так пускай лучше Вася мирно поспит в кабине «Газели», чем такую боль терпеть.
Мои слова, хоть и произнесённые довольно грубым тоном, были встречены восторженным визгом. Настя мгновенно отлипла от Сергея и метнулась, чуть не сбив меня с ног, в кухню. Там – я наблюдал – достала разовый шприц, наполнила его какой-то жидкостью из мензурки и сделала укол ошалевшему от такого стремительного развития ситуации Василию. Затем так же быстро прошмыгнула мимо меня в одну из комнат и стала шуршать вещами. «Да-а-а, шустрая девчонка, надо и нам поторопиться, а то она, пожалуй, быстрее соберется, чем мы Василия спустим к автомобилю».
И действительно, мы долго промучились с Василием, который после укола превратился в большую куклу, с трудом реагирующую на команды, хорошо хоть, вообще, не уснул и как-то нам помогал. Даже, чтобы усадить парня в кабину, пришлось немало повозиться. Сначала освободили место от обменного фонда, который предназначался для бартерной операции, – водку переложили в пластиковые пакеты и пристроили их за сиденья.
Дальше всё пошло гораздо быстрее, мы за два раза перенесли уже подготовленные узлы и покидали их в кузов «Газели». Чёрт с ними, если испачкаются в угольной пыли, потом очистим, не баре. А если прямо сказать, после разговора с Василием я уже начал сомневаться, что нам удастся раздобыть уголь. Но, как говорится, попытка – не пытка, и всё-таки стоило подъехать к железнодорожному тупику, где был угольный склад.
Настю тоже посадили в кабину «Газели», хотя Сергей хотел её пристроить к себе, но внял моим словам, что Василий сейчас неадекватный и его нужно придерживать, чтобы не мешал водителю.
Наконец все устроились, и я вслед за трактором Сергея тронулся с места.
Глава 10
К станции мы подъехали минут через десять, потом ещё столько же пробирались меж железнодорожных путей, выискивая ветку, которая вела к угольному складу. Наконец выбрались на дорогу, которая вела к нужному нам месту. Когда проезжали вдоль железнодорожного пассажирского состава, из предпоследнего вагона начали выпрыгивать люди, вооружённые автоматами. По знаку одного из них, вышедшего вперёд, пришлось остановиться. Мне, конечно, всё это очень не понравилось, но, куда тут денешься, когда автоматы направлены прямо на тебя. Я несколько приободрился, когда заметил среди останавливающих нас людей двух человек в полицейской форме.
Промелькнула мысль – полицейский пикет, усиленный гражданскими добровольцами из какого-нибудь охранного предприятия. Может, там даже есть ребята из Васиной конторы. Наверное, поэтому я без особой тревоги выбрался из кабины и направился к этой группе людей, объясняться, зачем и почему мы тут появились. Беспокоился только о судьбе водки и сигарет. Наверняка эти орлы обшарят «Газель» и всё это найдут, естественно, конфискуют – надо же поддерживать боевой дух у такой прорвы народа – вооружённых людей было человек десять.
Беспокойство перебивала довольно-таки наивная мысль: а может, ребята просто проверят документы и пожелают нам счастливой дороги. Или, если всё же конфискуют водку, у них взыграет совесть и они разрешат нам загрузиться углём, кучи которого виднелись метрах в пятистах от нас. Эти люди, по-видимому, и контролировали сохранность его запасов. Если так действительно получится, о лучшем варианте и мечтать не надо. Не придётся бегать по начальникам, вымаливая отпустить уголь, – всё можно решить здесь, с командиром этой группы. И вообще, наладить с ним контакт, и всю нашу дрянную водку обменять на уголь. Вот с такими мыслями и с накладной в руке я шёл к железнодорожной насыпи, к трём вооружённым людям, которые укрывались от ветра за железнодорожным вагоном. Приблизившись, был неприятно поражён увиденным – с ними рядом уже стоял Сергей под прицелом автомата одного из бойцов.
Не дав мне возможности что-то сказать, не представившись, тип, держащий в руках изъятую у Сергея ракетницу, с ходу наехал на меня:
– Вы что, суки, творите? Без спросу заезжаете на нашу территорию! – Потом немного выдохнул и, буравя меня злобным взглядом, продолжил: – Ты, пидер, кто вам разрешил здесь ездить?
Я протянул ему накладную и начал, было, объяснять, что мы едем за уже оплаченным углём. Не дослушав, он выхватил накладную, скомкал её, запулил получившимся комком прямо мне в лицо и заорал:
