Спустя тридцать напряженных для всех секунд искин объявила:
— Гиперестезия, босс.
Тони досадно нахмурился, поджав губы:
— Зубы болят?
Удивившись, Питер бросил косой взгляд на Тони и отрицательно мотнул головой, вновь отведя глаза.
— Пятница, пошутить решила? — недовольно спросил Тони, неотрывно глядя на Питера.
— Нет, сэр.
— Тогда в чем дело? Питер?
— Можете даже не спрашивать, я вообще без понятия, что значит это слово. Опять, — пробурчал Пит, скривившись.
— Босс, повышенная чувствительность — гиперестезия — бывает не только зубного типа, также существует гиперестезия кожных покровов, гиперестезия горла, психическая гиперестезия, половая гиперестезия. К Питеру относится только последний тип данного отклонения из всех названных. Ранее замечен не был, из чего следует, что отклонение временно и произошло в связи со сбоями сенсорного поведения.
Воцарившееся вдруг молчание нарушало разве что дыхание Старка. Только его, потому что Питер вновь перестал дышать, видимо полагая, что это делает его менее заметным.
— Так… У тебя снова встал? И все? — Тони недоуменно вытаращился на дернувшегося, как от толчка, Питера, тут же обернувшегося.
— И все? Серьезно?! И ВСЕ?! Ничего не смущает, мистер Старк? — мгновенно взвился Питер, с горькой усмешкой глядя прямо в глаза Старку.
— А что меня должно смущать? Ты подросток, это нормально, — спокойно ответил Старк без раздумий.
— Нормально? Нормально? Вы считаете нормальным, что у меня встал на Вас? — Питер остервенело вцепился пальцами в голень и резко рванулся вперед, рукой упершись в спинку дивана, остановившись почти у самого лица Тони, с которого, под изучающим, горящим каким-то незнакомым пламенем, взглядом Паркера, наконец, начал сходить налет вечной невозмутимости.
Удивленно моргнув, Тони, не рискуя двигаться, слегка настороженно осмотрел рвано, загнанно дышащего, вздрагивающего Питера, пронзительно глядящего прямо в душу. Наверное, стоило бы промолчать, перевести ситуацию в шутку, отодвинуться, в конце концов, но решил все за них обоих взгляд, непроизвольно скользнувший вниз, к закушенной розоватой губе с почти незаметной красной полосочкой, стоит предположить, засохшей крови, растянувшейся через всю длину на спайке слизистой и плотной части несомненно чувствительной плоти. Тони шумно сглотнул, поджимая пересохшие вмиг губы, мысленно отвесив себе подзатыльник, — еще не хватало спровоцировать пацана на какие-никакие активные поползновения в его сторону, пока тот фактически не в состоянии контролировать себя.
Питер же, уловив эту минутную слабость, медленно, почти картинно, провел розовым язычком по своим восхитительно манящим губам, и с протяжным выдохом, взмахнув веером густых ресниц, растянул губы в коварной улыбке, подался вперед, обвил руками напряженную шею, скользнул влажными ртом по выразительной скуле, тихо, ненавязчиво шепнув: «Так давно хотел это сделать», и приник им к губам Старка.
Охмелев от собственной настойчивости, Питер жарко выдохнул Старку прямо в приоткрытый от удивления рот, мазнул юрким язычком по кромке его зубов, сильнее налегая всем телом на мужчину, вынужденного поддержать его за бок, чтобы не завалиться на спину под неистовым напором. Рука Питера чуть сжала шею, прошлась пальцами по каждому позвонку вплоть до выреза футболки, и через мгновение уже зарылась в жесткие волосы на затылке. Язык, не медля, оказался во рту, коснулся кончиком мягкого неба, прошелся по краю десен, улавливая едва заметный вкус алкоголя — точно, мистер Старк же выпил целый бокал на кухне, еще до того как Питер отрубился.
Ладонь мистера Старка, внезапно начавшая плавно подниматься вверх по ребрам, переходя на предплечье, оставляла за собой пылающий след, посылала в низ живота взрывные волны возбуждения. Неожиданностью ладонь в волосах не стала, но то, что она с силой потянула Питера назад, выбивая из него протяжный жалобный стон, донельзя разочаровало его.
— Так, парень, — начал Старк, отсутствующим взглядом вперившись в томное лицо судорожно вздыхающего мальчишки, — мы не будем этого делать.
— Но, почему, мистер Старк? — попытался протестовать Питер, снова дернувшись вперед, но в итоге лишь потерял равновесие, пошатнулся и грузно осел в сложенные ноги Старка, съехал ниже, и, столкнувшись своим возбужденным членом с полувставшим Тони, от неожиданности стиснул его бедра, хныкнул и зажмурился из-за пронзившего тело удовольствия.
— Блядь, — четко высказался мужчина по поводу происходящего, смаргивая настырные мелькающие точки перед глазами, и на секунду стиснул зубы, пояснив: — Ну, хотя бы потому, что «мистер Старк», Питер.
— Если проблема только в этом, то…
— Не только. А теперь, будь добр, приподнимись немного, а то это уже за гранью добра и зла, — он потянул Питера за волосы, оттягивая чуть вверх, чтобы не чувствовать его настолько близко, но тот, от накатившего вдруг наслаждения, гортанно застонал, посмотрев вниз из-под полуприкрытых век, и, сильнее рванувшись, помогая себе руками, все еще покоящимися на шее у Старка, всем телом вжался в охнувшего мистера Старка, без раздумий прильнув носом к сгибу ароматной шеи, шумно втягивая им тяжелый, притягательный запах.
Тони раздосадовано выдохнул, обеими руками хватаясь за плечи Питера, снова отстраняя от себя горячего парня — во всех смыслах горячего, потому что, на ощупь прикинув, он понял, что температура тела Паркера не меньше тридцати восьми по Цельсию:
— Так, юный фетишист, — серьезно начал Старк, своим самым суровым «если-ты-сейчас-же-не-прекратишь-то-тебя-ждут-огромные-проблемы» взглядом просверлив сконфуженно насупившегося Питера, неотрывно смотрящего в ответ. — Сейчас мы прекращаем это, — убедительно продолжил, несмотря на упрямо-обиженный взгляд напротив, — и, если после того, как вся эта херня закончится, у тебя возникнет желание продолжить… разговор, мы это обсудим. Но только в том случае, если ты будешь вменяем, Паркер, никак иначе. Так что, либо берешь себя в руки и отрываешь от меня свою прелестную задницу, либо я вызываю врачей в компании твоей любезнейшей тетушки и сдаю тебя им на попечение со всеми потрохами. А я не уверен, что Мэй вообще в курсе твоего маленького недуга, ты уже у нас такой дохера заботливый до всех, кроме себя, явно не хотел никого волновать. Мне вот тоже ничего не сказал, засранец.
До невозможности отчаянный щенячий взгляд и освободившаяся от фактически стальной хватки шея послужили достаточно подходящим ответом.
— Отлично, осталось всего лишь пережить, возможно, самый неловкий момент в твоей жизни, — иронично изрек Старк. — Вставай, давай.
***
Возможно, все было не настолько плохо, насколько видел ситуацию Питер. Или все было намного хуже, чем ему хотелось бы. Или он сейчас спит и видит бредовый психоделический кошмар. Ну, а как еще назвать обстоятельства, при которых он в каком-то неконтролируемом бреду пристает к мистеру Старку со своими похабными предложениями. Не в устной форме, конечно, — ему вообще было не до разговоров, он ведь думал лишь о том, как бы вдохнуть интересующий аромат, увеличить площадь соприкосновения тел, да засунуть язык поглубже Старку в рот. Но действия отлично передавали смысл желаний.
Мистер Старк. Стоило хотя бы образно вспомнить о нем, даже не думая ни о чем конкретном, в голове как будто возникал вакуум из не слишком приятных ощущений различного спектра тяжести, давящие на мозг предчувствием не то уже совершенной ошибки, не то ошибки, которой только предстояло свершиться. А, может, и не ошибки вовсе, но за годы сосуществования с «чутьем» он неплохо научился распознавать сигналы, довольно редко ошибаясь в выводах на этот счет. Вполне возможно, что эти сигналы ложные, являющиеся еще одним последствием «обострения», но худшего исключать не стоит, и лучше быть к этому худшему готовым. Конечно, иллюзорная осведомленность мало, чем поможет, особенно, пока он не Человек-паук, а Человек-нестабильность, но все же.
Сейчас, лежа в одиночестве в, вроде как, своей комнате, недалеко от той гостевой, где проснулся впервые за день энное количество часов назад, и мысленно перемывая свои несчастные кости кислотой, сосредоточенно пялясь в потолок, Питер думал. Думал о том, что делать дальше. Думал о том, как ему после всего этого смотреть мистеру Старку в глаза. А еще о том, что он вроде как не послал его на все четыре стороны прямым текстом, обещая продолжение. Разговора.
