Осознание нахлынуло внезапно, разлетаясь в мыслях на десятки, сотни, тысячи осколков догадок и приятно-неприятных сомнений, раня, разрезая, разрывая своими острыми гранями тонкие нити нервов.
Это же сделал он. Он принес его сюда, раздел, и как минимум дважды касался его кожи своими руками. Он, Энтони гребаный Старк.
Блядь.
— Пятница?..
— Питер! Судя по данным, Вам уже намного лучше, что-нибудь желаете?
— Да, Пятниц… — Питер прервался, не закончив предложение, осторожно откашливаясь, так, чтобы не разбудить спящего Старка. — Пятница, где моя одежда? — с недоумением прошептал он, изредка переходя на хрип. Регенерация уже справилась с разодранной слизистой горла, но неприятные ощущения все же почти никуда не делись. — И сделай, пожалуйста, свет на пять процентов, вообще ничего не видно.
Комнату озарило тусклое свечение, было скорее темно, чем светло, но для Питера пяти процентов хватало с лихвой, и, что главное, глаза не так сильно раздражались из-за резкой смены освещения.
— Одежда лежит на тумбе рядом с кроватью, там же стоит стакан воды, если хотите выпить. Что-то еще? — отлично, идти за одеждой никуда не придется, и на том спасибо.
— Нет, спасибо, Пятница. Как долго я проспал с момента последнего пробуждения?
— Четыре часа, двадцать минут.
Питер неторопливо сдвинулся на край кровати, сел, не выпуская из рук одеяло, и осторожно запустил пальцы ног в мягкий ворсистый ковер, тут же замечая одежду, лежащую как раз там, где и сказала Пятница. Натужно вздохнув, он выпрямил ноющую спину, сцепил руки в замок, вывернул их ладонями к потолку, усилием воли потянулся и сильно зажмурился, чуть выгнувшись, разминая затекшие мышцы и суставы, которые за почти сутки без нагрузок стали вялыми и явно нуждались в более серьезных упражнениях, чем «потягушки» после сна, и беззвучно зевнул.
Сонная пелена немного спала, но до конца ее мог сорвать только холодный душ — и то не сразу, чего уж там, вставать с утра для Питера всегда было проблемным делом, пусть годы практики кое-как и научили его справляться с этим недоразумением. Проморгавшись, он, наконец, взял с тумбы охапку вещей, небрежно сброшенных туда, выудил из нее трусы и надел их, приподнявшись. Резкий звук и вспышка боли от хлопнувшей о кожу резинки трусов заставил болезненно поморщиться и напомнил, что все же лучше вести себя поаккуратнее. И только после этого он обратил внимание на саму одежду. Ну, конечно. Последний раз на нем был тот самый недоделанный костюм Человека-паука, он и лежал рядом с ним, свернутый в неаккуратный ком.
— Пятница, — раздраженно начал он, — где моя одежда? Одежда, не костюм Паука, — уточнил, пригладив волосы, и встал с кровати, неловко пошатнувшись.
— Там, где ты ее и оставил, Паучок, — вдруг раздался из-за спины сонный голос Старка, спровоцировавший волну дрожи и еле слышный удивленный писк. — В лаборатории, — уточнил он, шурша одеялом.
— Д-да, мистер Старк… Спасибо! — запинаясь обронил Паркер, взяв курс на дверь, даже не взглянув на наставника, похоже, оставшегося недовольным таким раскладом.
— А, ну, стоять, Паркер! Куда собрался? — в лопатки Паркера тут же уперся суровый взгляд, не предвещающий ничего хорошего — чутье мгновенно завыло, скручивая внутренности в предостережении, вынуждая замереть и напрячься.
В очередной раз глубоко вздохнув, пытаясь унять верещавшее на все лады чутье, Питер немного обернулся, одним глазом из-под практически закрывших обзор волос разглядывая серьезно прищурившегося Старка, обманчиво расслабленно устроившегося поверх одеяла, держа голову на весу собственной рукой, согнутой в локте, лениво перебирая пальцами прядки волос.
— За одеждой? — не то спрашивая, не то утверждая ответил Питер, впиваясь ногтями в ладони, пытаясь унять волнение, но ни на миллиметр не сдвинулся с места.
Тони выразительно приподнял бровь, мол, дурак, что ли.
— Питер, ты с ума сошел? Не думаешь, что не лучшее твое решение — выходить из стерильной, полностью звукоизолированной комнаты? — он деланно тяжело вздохнул, закатывая глаза.
— И что? Мне уже лучше, правда, мистер Старк, — он, сложив руки на груди, все еще стоял и смотрел в дверь, упорно отказываясь продолжать смотреть на Старка, вальяжно развалившегося на огромной кровати. От греха подальше отказывался.
— А объяснить произошедшее ты не хочешь? — все же заговорил мужчина через минуту безостановочного разглядывания подростка максимально суровым взглядом, хотя, Паркер этого, конечно же, не видел. Чувствовал.
— А Вы не хотите перестать так на меня пялиться? — раздраженно, копируя тон наставника, парировал Питер. До него не сразу дошло, что он сказал. А когда дошло: — Нет-нет-нет, мистер Старк, я ничего такого не имел ввиду! — в панике он развернулся лицом к мужчине, уперся взглядом в пол и активно замахал руками, признавая свою неправоту.
— Такого? — насмешливо переспросил Тони, когда Питер все же соизволил поднять виноватый взгляд выше собственного носа, осторожно разглядывая Старка, и очень надеясь, что щеки пылают не настолько ярко, чтобы можно было заметить на расстоянии пары метров в практически темной комнате.
Питер отвел взгляд куда-то на стену, но, так и не найдя, за что зацепиться взглядом, вернулся к разглядыванию собственных ног, снова сложив руки на груди, инстинктивно укрываясь от возможной опасности. Разум осознавал, что этого делать не нужно: Старк опасности, определенно, не нес, но после вот таких «обострений» чутье воздействовало на тело в большей степени, чем обычно. Противиться было сложно. Очень. Настолько, что иной раз хотелось просто-напросто закрыться в каком-нибудь помещении без окон и дверей, забиться в угол и ощущать только ничего. Хотя с ним это произошло всего лишь в третий раз, прочувствовать все сомнительные прелести он смог еще в самый первый, самый сложный, самый страшный раз. Тогда он еще надеялся, что это никогда не повторится, пока около года спустя снова не свалился, корчась от боли посреди комнаты. Но то, что такое произошло прямо под носом у Старка — полный провал. Хуже быть не может. Тот и так топил Паркера в своей безосновательной заботе об его здоровье, которые выливались в периодические проверки видеоматериалов, записанных Карен, из-за чего постоянно приходилось контролировать поток мыслей, иной раз вылетающих изо рта со скоростью бешеной белки.
— Ничего, мистер Старк, можно я, правда, пойду? Мне некомфортно в таком виде. — Питер тоскливо вздохнул, продолжая разглядывать собственные ноги, и чуть сжал пальцы на предплечьях, до боли вонзая ногти в чувствительную кожу — чтобы хоть частично прояснить сумбур, творящийся в голове.
— Для начала, все-таки поясни, что это было, — твердо припечатал Старк. — А если тебе так уж некомфортно, то одеяло к твоим услугам, можешь хоть целиком под него залезть, главное, чтобы было слышно, — улыбнулся уголком губ и пригласительно махнул рукой, на мгновение оторвав ее от головы, на другую сторону кровати.
— Хорошо, — разжав руки, он, не глядя на мужчину, преодолел пару метров, разделяющих его и кровать, и скользнул под легкое одеяло, накрывшись им почти до самых плеч и сразу напряженно замерев под ним, глядя куда-то перед собой, почти перестав дышать.
— Эй, Питер, это же не начинается снова прямо сейчас?.. — взволнованно, почти испуганно спросил Старк, после чего Питер перевел на него удивленный взгляд и отрицательно качнул головой.
— Нет, такое нечасто бывает, где-то раз в год, — задумчиво пояснил он, сфокусировавшись на всклокоченных каштановых волосах.
— То есть такое уже происходило с тобой, — угрюмо заключил Тони.
Питер кивнул и сильнее сжал одеяло, сглатывая.
— Если считать этот, то это уже третий раз. Это что-то вроде… — он слегка нахмурился, подбирая нужное слово, — обострения чутья, я бы сказал. После вот такого повышается чувствительность ко всему. Ну, то есть, — Питер отвел взгляд от руки Старка, замершей в волосах, на одеяло, — во время «приступа», — он пальцами изобразил в воздухе кавычки, тут же смущенно подхватив сползающее одеяло, — оно и так обостряется до предела, настолько, что, — он хмыкнул, — порой кажется, что еще чуть-чуть и сдохнешь. И, поверьте, иной раз и правда хочется сдохнуть, чем терпеть это. Но нет, все нормально. Просто первые пару дней кожа намного чувствительнее, чем обычно, чутье шалит, — он опять тяжело вздохнул. — В общем, первые пару дней я в какой-то мере истеричка, а потом все нормально. Это что-то вроде перестройки организма, ну, не знаю… — Питер протяжно выдохнул, запустив пятерню в волосы. — Ну, это повышает чувствительность, с каждым разом чутье все сильнее работает после такого, уже на постоянной основе, а не во время приступа. Ох, ну, мистер Старк, у меня в голове сейчас такая каша, я не знаю уже, что еще Вам сказать, чтобы не запутать еще больше! — он откинулся на изголовье кровати и уставился в потолок, нахмурившись, но снова не удержался и перевел взгляд на мужчину.
