Кухня, на редкость пустая, встретила непривычной тишиной — смены Мэй и Бена совпали по времени, поэтому, скрепя сердце, они еще пару часов назад оставили его на целые сутки. Впрочем, ничего страшного, как они себе это наверняка представляли, в этом не было, потому что родители тоже периодически задерживались допоздна, а то и вовсе не приходили, пускай и предупреждали и очень извинялись. Питер уже давно большой мальчик, отлично управлялся и сам.

И не то чтобы почти пустой холодильник и магнит, удерживающий деньги, стали чем-то удивительным. Просто лишняя причина пройтись дальше крыльца, тем более, что ливень перестал лить совсем уж сильно еще с полчаса назад, и вполне можно было выбраться в магазин, прихватив за компанию зонт.

Заменив футболку на растянутую довольно старую, но любимую толстовку — ветер с дождем все-таки то еще удовольствие — Пит сунул купюры в карман шорт, нашел ключи от дома — и даже не забыл его запереть, чем часто грешил! — прихватил зонт и выдвинулся навстречу спасению от вероятной голодной смерти.

Обычно светлая, отлитая из бетона дорожка с небольшими, хлюпающими при ходьбе лужами, от влаги стала грязно-серой и напоминала своим цветом привычный до мозга костей серый Нью-Йорк, в котором Паркер провел большую часть жизни.

Как следует расправив простой черный зонт, Питер накинул капюшон на голову, чтобы оградить волосы, чувствительные до влаги, от прямого попадания на них нечастых капель, и по краю дороги, у которой даже не имелось тротуаров, двинулся в сторону центра, где стояли уже не простые одно-двухэтажные постройки, рассчитанные обычно на одну семью, а вполне себе такие типичные трех-четырехэтажные многоквартирники, которые встречались и в Нью-Йорке, пусть и не особенно часто.

Виртуозно обходить лужи старое доброе Большое Яблоко тоже учило на отлично, так что до супермаркета недалеко от центра добрался он сухим с головы до ног, что радовало безмерно. С его-то везучестью и виртуозной координацией в любом пространстве, Паркер мог споткнуться о свою же ногу и упасть в единственную на весь квартал огромную лужу, образовавшуюся на солидном отрезке разбитого асфальта на парковке у магазина.

Помещение встретило ставшим непривычным за неделю блаженного спокойствия гулом, издаваемым скоплением народа в пределах замкнутого пространства. Свернутый влажный зонт повис на кисти и во время ходьбы монотонно постукивал по бедру, пока Питер непринужденно брел между рядами витрин и шкафов, наполненных разнообразными товарами.

Уже расплачиваясь за покупки, Питер, увлеченный наблюдением за все улучшающейся погодой через открытые створки автоматических дверей, которые оставили таковыми, похоже, или из-за количества снующих покупателей, или из-за прояснившихся погодных условий, и споткнулся взглядом о странно-знакомый шикарный красный пикап, который либо занял место, пока Питер бродил по супермаркету в поисках съестного, либо стоял там и до его прихода, а парень просто проглядел, увлеченный видом раскинувшегося здания.

С трудом дыша от тучей нависшей над ним догадки и — только возможно — надежды, Питер как завороженный перекладывал многочисленные продукты — не все они, само собой, были полезными, но в отсутствие тети и дяди вполне можно развлечь себя просмотром какого-нибудь фильмеца, закусывая впечатления попкорном и чипсами, — в огромный белый пакет.

— Хей, Элли, вот так встреча, — раздалось слева, Питер вздрогнул, но сдержал удивленный вскрик и перевел взгляд на источник звука, вальяжно привалившийся к продуктовой ленте.

— Ты же уже знаешь, как меня зовут, — с подозрением напомнил он.

— Забыл, — просто сказал он, пожав плечами, обтянутыми толстовкой, почти аналогичной питеровой.

Питер хмыкнул, выгреб со стойки сдачу, поборол в себе неестественную тягу еще раз взглянуть на мужчину, который занимал его мысли гребаные несколько дней и даже не запомнил его гребаного имени, и стянул с кассы пакет.

— Ну пока, склерозник, — Питер отвернулся и, коротко попрощавшись еще и с кассиром, двинулся к выходу, на корню давя абстрактную, совершенно неуместную обиду.

— Ба, как некультурно, — полетело ему вслед, но парень уже, прибавив скорости, почти выбегал наружу.

Какое ему, собственно, дело? Никакого. Совершенно. Он сейчас пойдет домой, ссыпет все три пачки чипсов в одну миску, откроет самую вредную колу на свете, врубит сериал или фильм и будет релаксировать. Отличный план. Сутки пролетят незаметно и с удовольствием. Без мыслей о непонятных недознакомцах.

Точно.

И Питеру абсолютно наплевать, что Тони–Железный Дровосек забыл его имя, которое Мэй упомянула лишь пару раз за всю беседу.

Раздраженный вздох сам собой вырвался из плотно сжатых губ, и Питер, не медля, зашагал по знакомому маршруту. К черту все, он будет кайфовать, а не рефлексировать по максимально тупому поводу, как двенадцатилетка на грани переходного возраста, впервые в жизни увидевшая симпатичного парня.

Телефон перекочевал в то и дело раздраженно сжимающуюся ладонь и Питер, не успев себя отговорить, набрал номер друга, с которым они не разговаривали — сообщения в фейсбуке не в счет — уже целых несколько дней, так что он даже успел соскучиться по звонкоголосому и самую малость гиперактивному Нэду.

— Чувак!

— Привет, бро, — Питер чуть расслабился, услышав, наконец, родной голос. Как бы то ни было, Нэд его лучший друг уже долгие годы, и ассоциировался он у Пита с самыми лучшими моментами жизни, ведь этот парень был подобен солнцу — яркий, пылающий сердцем и душой и искренне отзывчивый, принимающий Питера таким, каким он был. И есть. Тихий и невзрачный Питер-младшеклассник оценил эти качества и подружился с ним невероятно быстро, а почти-взрослый-Питер был благодарен себе прежнему за такого друга.

— Как отдыхается? В Яблоке парит, как в… Мне даже сравнить не с чем! Ужас! — громко вздохнул Нэд, а в трубке раздался звонкий треск вперемешку с едва ли не переходящим на ультразвук возгласом парня: — Блин!!! Я три стакана разбил! Мама меня убьет, — прохныкал в динамик он.

— Черт, удачных разборок, — сочувственно протянул Питер и расстроенно покачал головой, будто Нэд мог его увидеть и понять весь спектр его эмоций.

— Я позже перезвоню, бро, надо собрать стекло и протереть пол, — посетовал он и, услышав от Питера понимающее «Окей», сбросил вызов.

Паркер еще несколько секунд, не меняя сочувствующе-раздосадованного выражения лица, посмотрел в медленно гаснущий экран, снова покачал головой, цокнув языком, и сунул телефон обратно в карман. Что ж, отвлечься от мыслей о Тони — а полная форма у него есть или он просто «Тони»? Может, Энтони? Антонио? — не получится точно.

— Чего грустим, малыш? — прозвучал из-за спины знакомый голос.

— Имею право, мистер Железный Дровосек, — почти непринужденно ответил Питер и снова пошел, оставляя мужчину позади.

— Подкинуть до дома? — Тони нагнал его и остановил, уложив ладонь на плечо и немного сжав пальцы.

Питер нахмурился, переживая волну вспыхнувших из-за возникшего волнения эмоций, и медленно перевел взгляд на руку, дернув плечом, сбрасывая ее:

— Не стоит утруждаться, я не стою и капли Вашего драгоценного внимания.

— Ну, пацан, ты чего, обиделся, что ли?

— Да как я посмею, ни в коем случае, — усмехнулся Пит, игнорируя приближающиеся сзади шаги.

— Ну эй, — рука, нахально приобнявшая за плечи, скинула с головы капюшон и растрепала волосы, подстать тут же подхватившему упругие кудряшки ветру, — вообще-то это я тут должен из себя обиженку строить, а не наоборот.

— С какой это, интересно, стати, — фыркнул Паркер, слишком поздно уходя от прикосновения, заставшего врасплох.

— С такой, что ты проигнорировал меня, пока пялился на ту вредную гадость, которую все детишки почему-то любят.

— Никого я не игнорировал, — недоверчиво покосился на мужчину и остановился, выворачиваясь из некрепкого захвата.

— Еще как игнорировал, — утвердительно кивнул Тони и сложил руки на груди, чуть вздернув смоляную бровь.