БОРХ. Твои руки нежны, но грубость рыбака наследуешь прекрасно.

ЭТИКА. Не помешает нам вообразить, что будет, или может быть.

БОРХ. Ты полностью решила следовать за мной? Нет больше скорбей?

Этика прячет глаза стражника в волосы.

ЭТИКА. Я вспомнила ужасный случай, когда к нам в дом пришла поклонница старого культа: прекрасное лицо, изящная фигура. Моя же мать так гнев свой подавляла долго, что дьявольский котел пустил пары. Мне показалось, её кожа стала отделяться от стройного тела и маска зависти и злобы проступила из глубин. Эту несчастную она с подругами тащила в дом за волосы. Они её остригли, изуродовали пол-лица, но, а другую половину приукрасили помадой. Тогда я помню это, и скорби, ужаса я не припомню.

БОРХ. А что же стало с ней?

ЭТИКА. На площади уродливых девиц насиловали многие торговцы. От участи такой уйти не удалось.

Борх становится на одно колено.

БОРХ. Что с нами стало? Кто-то реки отравил? Что стало с моей милой и возлюбленной женой?

ЭТИКА. Вор не пришел, убийца, и насильник не приходят из земель далеких. Они тихо дремлют, культура и закон разносят благовония повсюду. Когда же срок их силы иссякает, то мир свирепо будит всех. Я так больна была среди тех дней, людей и общей пыли, что хочется презреть…

БОРХ. Поэтому нам следует идти. За прошлое не плач. Мы излечить способны близких. Дороги ждут.

ЭТИКА. Как от зверей жестоких будешь защищать меня?

БОРХ. Поймаю в сеть…

ЭТИКА. А если сам себя поймаешь домыслом и полуправдой?

БОРХ. Дочь локоны распустит и мне это напомнит…

Они уходят. Этика открывает клетки. Затемнение.

Дорога неопределенности.

Борх и Этика встречают Тебруна, портного, катящего ткацкий станок на причудливых колесах.

ТЕБРУН. Скажите мне, что вы восставшие, и я скажу, что я – портной. (Поклон своей машине). Моё почтение.

ЭТИКА. Поклоняешься машине?

ТЕБРУН. Тебрун – служитель.

БОРХ. Одеваешь всех в одежды? Или же нити – это люди?

ТЕБРУН. Без исключения: кого-то облачаю в царские одежды, а кто-то благодарен мне за шляпу конюха.

ЭТИКА. Как долго ходишь? Сколько шьешь?

ТЕБРУН. Подобными вопросами не задаюсь. А время здесь зависит от одежд и нитей свойств. Моя одежда привлекает все и всякое. Но далеко не ткань важна всегда, а тот, кто её носит.

БОРХ. Тогда ты знаешь здешние места. Кто строил все эти дороги и где наш путь?

Тебрун запускает механизм. Машина шьет.

ТЕБРУН. В Пифонии, насколько наблюдаю по одеждам, утрачено довольно много. И память растворилась в том кувшине, куда мочился мира господин и брат – хаос. Мальчишкой был и помнил я Пифонию великим государством. Сейчас мир принял все в этой стране за свой желудок. Испражнения его не так вам очевидны, поэтому ребенок примет нечто за прекрасный фрукт.

ЭТИКА. Где мы, куда идем?

ТЕБРУН. Здешние места никак не обойду. Однако знаю, что вас ждет. Эти дороги возникали тяжко. Они предполагают, что каждый выходящий за пределы и восставший нуждается в новой одежде. Её вам обеспечу я. От этого зависит привлекательность событий, их род, число, смешение и сила.

БОРХ. Чем плохи наши одеяния?

ТЕБРУН. Наивностью и простотой. Вас примут за добычу, и так и будет. Немногим удавалось покидать границы в это время и каждый узнает, что многие дороги возникали рабской и кровавой силой. Когда наши предки достигли небывалого могущества – воздвигли горы до небес. Но как пришел момент отдать, что было взято, миру, то молот сокрушил все горы, каменья сыпались, их ветер разносил. Рабы укладывали их в дороги, рассказывая своим детям, как молот века сокрушил, как всем казалось, непреступную скалу. Одежда здесь необходима.

ЭТИКА. А кто отказывался от твоих одежд?

ТЕБРУН. Они растоптаны, дороги их забрали и целей не достигли, ни один. Но в вас решимости, я полагаю, больше накопилось. А с ней и ум, чтобы принять слова?

БОРХ. Я Борх. Со мной шагает дочь.

ЭТИКА. Этика.

ТЕБРУН. Ответ предполагает – да. Тебрун – имя это сам избрал.

БОРХ. Что есть одежды?

Ткач устанавливает свойство ткани, измеряет их тела.

ТЕБРУН. Представления о мире. И вам придется их избрать. Они есть отношение, оптические линзы, координаты, зеркала. Какую примите одежду, такой же стороной к вам мир и повернется.

БОРХ. Так ты служитель мира?

ТЕБРУН. Тех его сторон и свойств, которые приносят равновесие.

ЭТИКА. Сам для себя не шьешь?

ТЕБРУН. Я принимаю все одежды, и в то же время ни одну. Машина эта – чудо инженера. Здесь многое осталось после падения цивилизаций. И это чудо – прошлого намек.

БОРХ. Где Аурелия могла бы находиться? Твой глаз не видел золотых людей?

ТЕБРУН. Конечно, видел. И многих я не распознал. Они умеют прятаться, ведь хищные судилища уродливых властей не устают искать те самые зачатки, которые им бросят вызов. Однажды, я надеюсь.

БОРХ. Ты собиратель и хранитель представлений. Мироустройство говорит с тобой?

ТЕБРУН. Сейчас же говорит – я встретил вас. Отец и дочь идут искать страну Аурелию? Зачем?

БОРХ. Нельзя же в стороне стоять и видеть харкающих гноем принцев и принцесс. А близкие нуждаются в очищающем лекарстве.

ТЕБРУН. Тяжкая судьба… такое дело рождается в тяжелом напряжении, падением в низины. Мир будет охотиться за вами.

ЭТИКА. Зачем ты нас пугаешь?

ТЕБРУН. Пытаюсь вам помочь.

БОРХ. Не знаешь ничего, какое представление правдиво, а какое ложно?

ТЕБРУН. Не смею знать. Мой род занятий – одарять.

ЭТИКА. Сказочник! Так говоришь, что здесь принять я вынуждена взгляд на то, что с нами происходит. Так не бывает.

ТЕБРУН. В дальнейшем вспомните мои слова. Вы принимаете и отвергаете. Но то, что я скажу и сколько, вам это нужно. По вашему случаю и природным наклонностям даю вам три первоначальных образа. За выбор отвечает каждый. Каждый сам решает для себя.

БОРХ. Дороги наши могут разойтись, если два разных представления принять?

ТЕБРУН. Зависит все от цели, веры, действий и многих тонкостей. Восставших я встречаю редко. Про Аурелию не знаю. А знал бы – умолчал.

ЭТИКА. Но почему?

ТЕБРУН. Нас слышит мир. Когда так просто достаются ценные маршруты, не заплатив сполна, то ложь станцует вокруг нас, и Аурелия переместит свои положения в другое место. Мир движется, и убегает, и настигает, преследует и одаряет.

ЭТИКА. Машина уловила суть? Как долго ждать?

ТЕБРУН. Обычно происходит быстро. Как только одеяние готово, оно мне даст намек, какой избрать…

Этика тревожится.

ЭТИКА. Отец, от этого портного веет западней. Пойдем отсюда.

ТЕБРУН. Вы принялись играть в игру. Благоразумие играло вместе с нами. А где оно теперь? Куда же затаилось в женской голове?

БОРХ. Этика, он может нам помочь.

ЭТИКА. Не видишь ты свою наивность…

ТЕБРУН. Из уважения к любым восставшим против мира, я трачу ткань, а ткани нынче стоят несколько голов.

ЭТИКА. Так ты палач!

ТЕБРУН (поклон). Все нити – это все моё наследство. Расценки знаю точно – несколько голов.

БОРХ. Откуда пришел? Мне кажешься у партии был прихвостнем.

ТЕБРУН. Какой же партии? Их наплодилось, словно вшей.

БОРХ. Всем ненавистное начало – партия охранителей. Мне видятся манеры, которые адепты секты применяли к простодушным.

ТЕБРУН. Одно из удивительных вещей – мир старый рухнул, но вот манеры живы в душах. Число ничтожно их, но все равно встречаешь на дорогах.

ЭТИКА. Они восставшие, как мы?