Режек пригвоздил ее к стене своим весом и прижал руку к груди женщины. Стиснув ладонь посильнее, он похотливо ухмыльнулся, выдавив из жертвы крик боли. Грудь ее вздымалась от ужаса, и убийца расхохотался:

– Вот так… бейся посильнее, пташка!

Он пригнул голову и лизнул ее щеку.

Лоб женщины вонзился ему в переносицу, и убийца охнул, отпустив добычу, – руки его метнулись к лицу, мгновенно покраснев от хлынувшей из носа крови.

– Сука! – взвыл он и впечатал кулак в ее подбородок. Она упала на пол, но быстро вскочила, пока он тряс головой, оправляясь от удара. Повернув окровавленное лицо к женщине, метнувшейся по коридору назад, к лестнице, ведущей к выходу, он проревел:

– Эй ты, сучка! Теперь тебе будет по-настоящему плохо!

Режек кинулся за ней, подстегиваемый кипящим в нем гневом.

Он настиг жертву на верхней площадке, схватил за руку и рванул к себе. Она плюнула ему в лицо, он ударил снова, и она, кувыркаясь, полетела вниз по ступенькам. Когда женщина неловко растянулась у подножия лестницы, наемник бросился следом, больше не думая о том, чтобы овладеть добычей, теперь он жаждал лишь одного – убить ее.

Она все-таки поднялась, пошатываясь, дохромала до передней двери и принялась безрезультатно дергать медную ручку.

Режек вытащил из кармана ключ и усмехнулся:

– Не это ищешь?

Она попятилась от него вдоль стены, но бежать было некуда.

– Сейчас ты умрешь, – пообещал убийца.

Каспар вырвал алебарду из рук одного из своих стражников и кинулся к железным воротам посольства. Чекатило попятился к побулькивающему бронзовому фонтану в центре дворика, вскинув в театральном ужасе руки.

– Убей меня, и она умрет, – пообещал он. – Если Режек не получит от меня вестей через час, он обойдется с ней, как обходятся со шлюхами, а потом покромсает на кусочки. Думаю, ему приходилось делать вещи похуже, чем делал Мясник. Он любит убивать, этот тип. Возможно, даже слишком.

Каспар заставил себя остановиться, опустить алебарду и подумать. Он чувствовал, что ненависть к Чекатило и его угрозам заслоняет здравомыслие. Мучительно всхлипнув, посол отшвырнул в сторону алебарду и сделал несколько глубоких вздохов, успокаивая себя.

– Что ты сделал? – резко спросил он. – Сигмар свидетель, если ей причинят хоть малейший вред, никакая сила в мире не остановит меня – я выслежу тебя и убью.

– Она останется цела, если ты оплатишь свой долг и дашь мне то, что я хочу, – ответил Чекатило.

– Откуда мне знать, жива ли она еще? Насколько я тебя знаю, она может быть уже мертва.

Обвинения Каспара, казалось, оскорбили Чекатило:

– Конечно, посол, я и такой и сякой, но я не монстр. Я причиняю людям вред, потому что иногда это единственный способ добиться того, что мне нужно. Так что сейчас ты дашь мне то, что я хочу, или Режек убьет ее столь мучительным и унизительным способом, что люди будут судачить об этом долгие годы.

Каспару хотелось выбежать за ворота и задушить Чекатило голыми руками, выдавить жизнь из этого жалкого жирного тела и плюнуть разбойнику в глаза, когда он умрет. Но он не мог, и, судя по самодовольной роже Чекатило, мерзавец тоже знал это.

– Будь ты проклят, но ты ошибаешься, Чекатило. Ты – монстр.

Кислевит пожал плечами:

– Может быть, может быть, но я получу желаемое, так?

Каспар кивнул.

– Ладно, я дам тебе бумаги и людей, – медленно проговорил он.

Каспар повернулся и вошел в посольство – под громкий смех Чекатило.

Анастасия, задыхаясь, пятилась вдоль стены круглого холла. Режек чувствовал, как его возбуждение снова нарастает, – там, где он разорвал на женщине сорочку, виднелся соблазнительный изгиб ее груди.

– Некуда бежать, – хмыкнул он, вытирая кровь с подбородка.

– Да, – согласилась она, продолжая отступать и зачем-то оглядываясь через плечо. – Некуда.

– Тогда лучше не сопротивляться, а? Очень больно не будет, хотя наверняка обещать не могу.

Он шагнул влево, отрезая жертве путь к лестнице, а женщина тем временем оказалась под фамильным гербом с двумя скрещенными кавалерийскими саблями. Она быстро вскинула руки, сорвала оружие с крючков и повернулась к убийце, угрожающе выставив перед собой клинки.

– Думаешь, ты справишься хотя бы с одной саблей, не говоря уже о двух? – хохотнул Режек.

– Они не для меня, – ответила Анастасия и бросила сабли через всю комнату.

Клинки просвистели над головой Режека, который следил за их вращающимся полетом, пока их не выудил из воздуха человек, стоящий у железной двери, которую наемник заметил чуть раньше.

Человек этот был тощ и изнурен, с покрытой фурункулами землистой кожей, и Режек расслабился.

Спокойствие его длилось один миг – пока мужчина не повел саблями, создав в пространстве серебряную паутину из неуловимых и стремительных взмахов стали, и не застыл в боевой стойке. Все его движения были безукоризненны, каждый жест доведен до совершенства – существовал лишь один человек, способный так обращаться с оружием.

Лицо с запавшими щеками было лишено какого-либо выражения, и только вглядевшись в глубину фиолетовых глаз мужчины, Режек наконец-то узнал его.

Саша Кажетан.

Дрояшка. Мастер боя на мечах.

Каспар подхлестнул коня. Он с Рыцарями Пантеры мчался по улицам Кислева к Магнусштрассе, к дому Анастасии. Улицы по-прежнему были забиты народом, и посол орал страшные ругательства, пытаясь разогнать людей, заставить их уйти с его дороги.

На сердце было тяжело от черных предчувствий, но сейчас он мог только бешено скакать, пришпоривая и подгоняя Магнуса все сильнее и сильнее, ничего другого он сделать не мог. В грохоте копыт они приближались к богатым кварталам города.

Каспар молился, чтобы они неслись не к непоправимому горю.

Секундный трепет страха рассеялся, когда Режек разглядел, что сталось с некогда легендарным бойцом. Конечности человека превратились в тонкие сухие прутики, истаявшая плоть на костях провисала, ребра отчетливо выпирали под кожей груди.

Он выглядел хуже нищего, и залитое кровью лицо Режека исказила ухмылка.

– Мне всегда хотелось сразиться с тобой, – сказал он, огибая комнату. Острие его меча смотрело в сердце Кажетана. – Просто чтобы узнать, кто из нас быстрее.

– Ты сделал больно моей матушке, – прошипел Кажетан, повторяя маневр Режека.

Режек в замешательстве бросил взгляд на Анастасию. Именем Урсана, о чем это он толкует? Она никак не может быть матерью Кажетана.

– Правильно, мой прекрасный принц, – сказала Анастасия. – Он сделал мне больно. Он сделал мне больно так, как это делал твой отец, боярин.

Кажетан закричал:

– Нет! – И бросился на Режека.

Их мечи скрестились, и бандит уклонился от атаки. Его оружие скользнуло низко, стремясь подсечь ноги бойца, но Кажетана уже не было там, куда пришелся удар, – он сделал сальто, перепрыгнув клинок, и ловко приземлился на ноги.

– Убей его, мой принц! – воскликнула Анастасия, и Кажетан напал снова, метя в голову Режека.

Наемник Чекатило быстро парировал сабельный удар и сделал ответный выпад, полоснув мечом по бедру Кажетана, возле явно недавнего шрама. Боец пошатнулся, и Режек лягнул его в пах.

Кажетан хрюкнул от боли и упал на одно колено. Его обильно вырвало на пол, и Режек в ужасе отпрыгнул от черной вязкой жидкости, которая, шипя и пузырясь, стала разъедать мраморные плиты.

Однако, преодолев отвращение, он приблизился, чтобы нанести смертельный удар по шее противника. Но боец стремительно откатился и вскочил на ноги как раз вовремя, чтобы дать отпор Режеку.

Да, Кажетан оправился быстро, его сабли уже прочертили кровавые полосы на руке Режека. Противники, обмениваясь ударами, топтали мраморный пол вестибюля, сражаясь на дуэли, какой еще свет не видывал. Кажетан был гораздо лучшим бойцом, но от прежнего Саши у него осталась лишь часть силы, и Режек видел, что противник быстро устает.