– Да, Маршка, немного паршивых грызунов поймали сегодня, – согласился его подмастерье, Николай, бросая сердитый взгляд на двух собачек. – Что мы будем есть вечером?
– Думаю, не стоит предлагать эти жалкие экземпляры городским властям, стоят-то они медный грош, – вздохнул Маршка. – Боюсь, нам снова придется обедать крысами, друг мой. Возможно, завтра будет лучше, и мы продадим кое-что беженцам?
– Да, может быть, – с сомнением протянул Николай.
Ледяная хватка зимы и кровожадность предводителя курганских варваров, чьи войска сейчас приближались к городу, заставили тысячи людей покинуть свои дома, и теперь они, замерзшие, и напуганные, толпились у стен северной столицы. Действительно, разместившиеся в палаточных лагерях люди готовы были есть, что угодно и платили хорошие деньги за крысиное мясо. Но это было до того, как морозы убили большинство крыс, а те истощенные создания, которые иногда попадались в ловушки крысоловов, представляли собой единственную пищу, на которую могли рассчитывать они сами.
Два человека какое-то время шагали в молчании, пока Николай не подтолкнул локтем Маршку, заметив, что псы внезапно насторожились и оскалили острые зубы. Ни один из них не издал ни звука – голосовые связки собак давно уже были перерезаны, – но их напряженные стойки сказали обоим крысоловам, что животные почувствовали что-то, что им не понравилось. Маршка знал, что впереди проход расширяется, переходя в высокое сводчатое помещение, куда сбегаются еще несколько боковых туннелей, прежде чем направить свои грязные воды к Урской.
Маршка отцепил от пояса маленький ручной арбалет и взвел тетиву, поморщившись, когда механизм щелкнул. Но держать оружие постоянно наготове – только ослаблять тетиву и снижать скорость полета стрелы. Впрочем, арбалет был капризом Маршки; большинство крысоловов пользовались пращой и булыжниками, просто в один прекрасный день Маршка обнаружил плывущее по сточным водам тело с кошельком, набитым золотыми монетами. Он много месяцев носил кошелек с собой, естественно, надежно припрятав, прежде чем осмелился потратить деньги и купить арбалет. Николай зарядил пращу круглым голышом и скользнул мимо собак, ступая совершенно бесшумно для такого крупного человека.
Впереди раздавались голоса, приглушенные и неясные, но за годы работы под улицами Кислева слух Маршки обострился и отлично улавливал звуки, которых здесь обычно не услышишь.
Николай повернулся и вопросительно махнул рукой, показав на груду отбросов, кирпичей и тины, образовавшуюся у стены туннеля под зияющей черной дырой. Камни выглядели так, словно их вывернули из стены, и Маршка удивился – кому в здравом уме придет в голову пробивать проход в канализацию? Собаки, неслышно перебирая лапами, пошли за человеком и остановились возле завала, встревоженно вынюхивая что-то на бортике.
Маршка присел на корточки перед грязью, вылившейся из дыры в стене. Ага, следы, но следы очень странные. Размазанные и глубокие, словно кто-то проволок тут нечто тяжелое, но не это в первую очередь бросилось в глаза Маршке. Сказать наверняка было трудно, но отпечатки выглядели так, словно на ногах оставившего их было всего по четыре пальца, а конические углубления чуть впереди каждого пальца намекали на наличие у прошедшего здесь когтей…
Кто бы ни оставил эти следы, он, очевидно, шел на двух ногах, но что это за новости, чтобы у человека было по четыре пальца с когтями? Может, это мутант или какая-нибудь тварь из темных лесов, пришедшая с севера? Мурашки побежали по спине Маршки при мысли о том, что одно из этих чудовищных созданий бродит по канализационным каналам. Ребенком он видел такую страхолюдину, когда отряд ангольских всадников проезжал через его станицу с трупом жуткого рогатого монстра, и Маршка помнил ужас, охвативший его от одних только размеров зверюги.
Голоса раздались снова – изгиб туннеля отразил их и принес сюда. До крысоловов долетали лишь обрывки разговора, но Маршка понимал, что беседа шла о чем-то важном. В конце концов, люди не встречаются в канализации, чтобы обсудить последний урожай или погоду.
Как член гильдии крысоловов Маршка был звеном цепи информаторов, работавших на Василия Чекатило, беспощадного убийцу, контролировавшего все незаконные дела в Кислеве, опасного человека, торговавшего краденым, наркотиками и человеческим мясом. Его власть была велика во многом благодаря тому, что он знал о людях то, что обычно они предпочитают скрывать, и крысоловы добывали для него информацию, ибо кто обращает внимание на грязного, заляпанного дерьмом простолюдина, очищающего твой дом от крыс?
Стараясь двигаться как можно тише, крысоловы крались вперед, пока не добрались до груды обрушенных кирпичей. Теперь Маршка увидел, что дыра в стене уходит куда-то вглубь земли черным как ночь проходом.
Медленно, так, чтобы не привлечь ничьих взглядов, Маршка и Николай высунули головы из-за кирпичей.
Помещение заполняло эхо плещущихся нечистот, рябь отраженного от сточных вод света танцевала на сводчатом потолке. Бортик шириной футов в шесть шел по периметру центрального резервуара, в который восемь наполовину погруженных в потоки труб изрыгали свой грязный груз в центральный резервуар, сливающийся затем в реку. У дальней стены помещения возле ветхой тележки вроде тех, что используют сборщики трупов, стояли четыре фигуры. Подходящий выбор средства перевозки, подумал Маршка, увидев на телеге бронзовый гроб, запертый на несколько ржавых висячих замков. Два человека в развевающихся балахонах, которые, казалось, беспрестанно меняли цвет, стояли ближе к стене, а другая пара расположилась возле повозки.
Рядом с людьми в балахонах сгорбленные фигуры последних казались маленькими. А запах, исходящий от одной из них, перекрывал даже вонь канализации. Это существо, одетое в замаранные экскрементами лохмотья, руки и грудь которого были перевязаны сочащимися сукровицей бинтами, почти вдвое согнулось под стопкой толстых, с окованными латунью углами книг, висевших у него на спине. С пояса существа, лицо которого, к счастью, скрывал залатанный капюшон, свисал треснувший колокольчик. Его спутника прятала тень, да так хорошо, что Маршка едва не проглядел его. Закутанная с головы до пят в черное фигура держала что-то вроде длинноствольного мушкета, зачем-то украшенного гирляндами медных пружинок и трубочек, назначение которых осталось для Маршки загадкой.
Самая рослая из фигур в переливающемся балахоне сделала шаг вперед, держа перед собой железную коробочку дюймов шесть высотой. Зловонное существо около бронзового гроба подняло голову и быстро замотало ею из стороны в сторону, словно нюхая воздух. Маршка видел, как крышку ларца открыли и из него полился пульсирующий изумрудно-зеленый свет, заполнивший помещение зловещим, болезненным мерцанием.
– Твоя плата, – произнесла фигура в балахоне чарующим голосом.
Горбун схватил ларец, заверещав от удовольствия, и уставился в его сияющие недра, словно вдыхая запах того, что лежало внутри.
– А это то, что ты принес мне? – спросил бывший владелец ларца, протягивая изящную руку к гробу.
Размытое движение, черное на черном, и когтистые пальцы перехватили тонкую кисть. Маршка опешил; фигура в черном, как будто и не шевелившаяся вовсе, вырвалась из тени так стремительно, как не смог бы ни один человек. Она не была человеком.
Оборванное существо с книгами медленно покачало головой, и рука с когтями разжалась.
Маршка повернулся и, сложив ладони чашечкой у уха Николая, прошипел:
– Николай, выбирайся на поверхность. Чекатило захочет услышать о том, что происходит здесь внизу.
– А ты? – шепнул в ответ Николай.
– Я останусь, может, еще что услышу! Иди!
Николай кивнул – Маршка видел, что молодой подмастерье счастлив смыться отсюда. Он не винил его, но сам должен был остаться. Если Чекатило обнаружит, – а он обнаружит, – что Маршка видел то, что здесь происходит, и не узнал все, что смог, то запросто перережет крысолову горло.
Николай ускользнул, и внимание Маршки вновь переключилось на драму, разворачивающуюся перед ним, – как раз вовремя, чтобы услышать, как забинтованная фигура отвечает на какой-то вопрос одним шипящим словом, прозвучавшим так, словно вылетело оно изо рта, никогда не говорившего на языке людей, да и не предназначенного для этого.
