Это будет означать, что он может быть ближе к ней. А то, что Чарли был ближе к Ребекке, показалось очень привлекательным.

— Вам доступно много пустых зданий. Пожалуйста, выберите то, что вам подходит.

≪Ах, ну, может быть, я прошу слишком много≫.

— Я также думал о привлечении полного медицинского персонала. Я не уверен, что вы знаете об этом, но половина нашего полка была в пустыне, а другая половина — выжившие в Виксбурге, поэтому медицинская помощь по-прежнему очень необходима. Я думал предложить медицинские услуги населению, чтобы, возможно, сделать хоть немного, чтобы ослабить напряжение.

Нежная улыбка Ребекки осветила её лицо. Направленная на Чарли за маленькую доброту, которую он был более чем способен предложить, она также зажгла его сердце.

— Я должна признать, полковник, каждый раз, когда вы говорите, вы удивляете меня. У вас такое доброе сердце. Вы действительно заботитесь о тех, кто окружает вас. Вы очень особенный человек, полковник Редмонд. Я также скажу вам сейчас, что неважно, что может случиться в будущем, я считаю честью встретить вас. Хотелось бы, чтобы это случилось при других обстоятельствах.

Ответ Чарли был намного серьёзнее, чем ожидала Ребекка.

— Мэм, я карьерный солдат. Вопреки тому, что думает большинство людей, мы, карьерные солдаты, можем быть более преданными идее мира, чем кто-либо другой в обществе, поскольку мы знаем из первых рук, какие есть альтернативы. Эта война была такой ужасной вещью для нашей страны, буквально натравливая брата на брата, отца на ребёнка. Я бы отдал всё, если бы политические лидеры нашей страны могли найти другой путь. Но я должен сказать, что если бы не эта война, я бы никогда не встретил вас, и моя жизнь была бы хуже без этого.

— Вы, конечно, знаете, как вскружить голову леди, сэр. Должно быть, одна женщина ждёт, когда её доблестный полковник вернётся. — В тот момент Чарли был мужчиной, очаровательным джентльменом.

Слова Ребекки прорезали путь в душе полковника, ещё раз напомнив ему, что тот, кем он казался, был фасадом. Из-за этого не было никакой надежды на жизнь вне армии, дома или любящего партнёра. Хотя она не могла видеть его лица, так как он подстегнул свою лошадь на шаг или два вперёд её, ужасная тоска и пустота на мгновение омрачили его черты. Низким голосом, пронизанным его собственной личной печалью, он ответил.

— Нет, мэм. Я был одинокой душой. Ибо, как вы знаете, мало кто присоединится к таким, как я.

Ребекка всплакнула; не обращая внимания на боль Чарли и поглощённая своим собственным любопытством и очарованием его ситуацией.

— Я признаю, что эта идея для меня нова, полковник. Но я уверена, что есть другие, которые были бы рады поделить с вами свою жизнь. Вы не должны быть одиноким. Вы заслуживаете только того, что жизнь может принести вам.

Её слова пронзили его как нож.

≪Я заслуживаю именно то, что у меня есть. Ничего. Нет надежды. Нет любви. Ночью я вор, крадущий всё, что могу, потому что я знаю, что ни одна женщина, знающая всю эту отвратительную историю, никогда не захотела бы такого, как я. Я должен перестать вести себя с ней так≫. — Вслух он ответил ей нежно. — Если бы я и другие могли договориться с вами, мэм. Если бы вы знали… — голос Чарли замолк на мгновение. Он прочистил горло, пытаясь быстро сменить тему; любое дальнейшее обсуждение было бы больше, чем его стоицизм мог бы выдержать без трещин. — Земля здесь, кажется, когда-то обрабатывалась. Это где ваша семья выращивала кукурузу и всё такое?

— Да, мы вырастили то, что требовалось, чтобы лошади были здоровыми и счастливыми. Наш избыток мы продали в городе. Прошло много времени с тех пор, как его посадили. — Ребекка смотрела на залежные земли, видя в своём воображении, как это было до войны, и всё изменилось. Мягкий смешок соскользнул с её губ. — Моя кобыла, Джинджер, часто находила свой выход здесь, чтобы попробовать ранние ростки. Это приводило моего брата и моего мужа почти к безумству. У неё определённо был собственный ум и вкус к сладкой кукурузе.

— Думаю, вы очень любили эту лошадь.

— Мне сделали. Она была подарком на свадьбу для меня от моего отца. Мой муж пытался объявить её частью моего приданого, но я сразу же дала ему понять, что она моя и не принадлежит никому другому.

— Можно спросить?

— Вы можете спросить меня о чём угодно, полковник.

— Что с ней случилось?

— Ах, хорошо, её забрали у меня, когда они начали командовать вещами, чтобы помочь военным усилиям. Солдаты Конфедерации взяли всё, что не было прибито. То, что вы нашли меня, — это большая часть того, что у меня осталось.

— О, моя дорогая леди, мне очень жаль. Хотелось бы, чтобы был какой-то способ избавить меня от всей боли, как будто этого никогда не было. Увы, я не могу. Но мои люди и я сделаем всё возможное, чтобы по крайней мере, оставить вас и это сообщество в комфорте, когда мы уйдём. На более лёгкой ноте, мэм, как вы находите Шеннон в качестве лошади?

— Вы очень добрый полковник, ваша компания очень успокаивает. Мне это очень нравится. А Шеннон прекрасная девушка. — Она дала кобыле твёрдое и любящее похлопывание по её широкой шее. — Она очень хорошо себя ведёт, и я могу сказать, что она умная. Я уверена, что если бы у нас был шанс, она бы тоже попробовала сладкую кукурузу.

Полковник от души рассмеялся:

— Она любит нежные побеги, которые станут шелухой — очень тяжело с кукурузой — моей девушке Шеннон. Она идёт хорошо, мэм. Если бы вы были готовы, я думаю, вы бы нашли её походку гладкой и волнующей.

— Полковник, с вами, как с моим гидом, я верю, что готова почти ко всему.

— Ну, мэм, это прекрасная пастбищная полоса, мы идём направо. Должны ли мы немного проехаться по горам? И вы сможете прочувствовать её шаги.

— Это было бы прекрасно, сэр. Я должна признаться, что чувствую себя немного эгоистично из-за того, что не хочу возвращаться домой. Это прекрасное животное и ваша нежная компания так восхитительны!

— Мисс Ребекка, я к вашим услугам весь оставшийся день и вечер. Проходите, мэм, ваше мастерство превосходно — я подвезу вас к этой роще деревьев.

Не говоря ни слова, Ребекка подтолкнула Шеннон к галопу. Плавающая грива и хвост, рябь мускулов, большая кобыла охотно показала ей шаг. Ребекка наслаждалась моментом радости, свободой, ветром в её лице и сильной, отзывчивой лошадью под ней. Чарли только что догнал их, когда они достигли небольшой рощи деревьев, окружавших Гейнс-Ран. Ребекка смеялась от чистого удовольствия, её кожа покраснела от волнения и свежего воздуха. Волосы высвободились в порыве галопа по полю. Зрения было достаточно, чтобы руки Чарли дрожали от желания протянуть руку и пригладить эту прядь волос на место. Слегка затаив дыхание, Ребекка обернулась.

— Полковник, я считаю, что наши скакуны заслужили попить и отдохнуть. Давайте немного погуляем.

— Я к вашим услугам, мэм. — Чарли спрыгнул со своего скакуна, уронив поводья на землю, чтобы связать хорошо обученного зверя.

Он подошёл к Ребекке и предложил ей руки, чтобы помочь ей спешиться. Она могла бы позволить ему обнять её за талию и опустить её вниз. Вместо этого она осторожно положила руки на плечи полковника и позволила себе опуститься на твёрдую землю, скользя в его руках. Она постояла какое-то время, глядя в голубые глаза, широко раскрытые, испуганные и не понимающие, что делать дальше. Она опустила глаза, краснея лишь от прикосновения.

— Спасибо, сэр.

На мгновение тот же самый очаровательный взгляд невинности, который она видела прошлой ночью, когда он стоял у двери гостиной с цветами в руках, мелькнул в его чертах. Затем полковник вернулся.

— Мэм, это полностью моё удовольствие. Ваша компания является убежищем, которого я не знал раньше.

— Вы мне льстите своими добрыми словами. — Обведя руку Чарли, она медленно пошла с ним.

Чарли собрал поводья и повёл лошадей свободной рукой.

Очень нежным голосом Чарли ответил:

— Нет, мадам, я не обольщаю вас. Для меня это место, и ваша компания — небольшое прикосновение Эдема к одинокой душе.