Эмили достала три тарелки, взяла кастрюлю и, тщательно выбирая места, где не сильно подгорело, принялась раскладывать кашу.
– Рори можно совсем немного. – Чуть обеспокоено предупредила Эльвин, которой не очень хотелось, чтобы её сын ел горелое. – Он недавно завтракал.
– Завтракал? – Озадачено переспросила Эми. – Но ведь уже скоро ужин.
– Видимо, время у вас отличается от нашего. – Сказал Лиам. – На моих часах ещё только девять утра.
– А на моих почти шесть вечера. – Покачала головой Эмили. – Ещё только шесть! А я уже устала так, как будто на дворе поздняя ночь. Вот, дорогой, – обратилась она к Паулу, вручая ему тарелку и ложку, – кушай где побелее. Мирком, сядь с ребёнком, пригляди как он ест. И прикрой окно, милый, уже достаточно проветрилось.
Мирком вяло кивнул. Он сам не знал почему, но любые просьбы Эми всегда заставляли его немедленно подчиняться. Здесь таилась какая-то загадка, но Мирком даже не пытался её разгадать. Он быстро закрыл окно, подтащил к столу какой-то деревянный бочонок и, усевшись на него поудобнее, так как свободных стульев больше не было, уставился на Паула.
Теперь, когда дым полностью выветрился из кухни, Эльвин, наконец смогла как следует разглядеть друзей и подметить что изменилось в них за время разлуки. И, хотя изменения эти были незначительными, они определённо радовали глаз.
Эмили похорошела. Её тёмные волосы намного отрасли и погустели, зелёные глаза сверкали ярко и радостно и в них было столько же детского недоумения и беспечности, как и два года назад. Замужество, дети, свой дом полностью поглотили чувство одиночества, которого она так боялась и, несмотря на усталость от бесконечных дел, во всём её существе читалось счастье и спокойствие.
Мирком тоже почти не изменился, особенно внешне. Он был так же худ и бледен. Его каштановые волосы, его большие серо-голубые глаза, его робкие движения плечами и смущённая улыбка до сих пор пленяли своей трепетной красотой и вызывали в душе тихое умиление. Но взгляд уже не выражал страха перед всем на свете. Он был задумчив и сосредоточен, в данный момент на маленьком сыне, который с трудом справлялся с ложкой от волнения перед гостями, и был так похож на него.
– Кажется, мы напугали тебя, Мирком. – Решил прервать молчание Лиам, когда заметил, что Эльвин уж очень засмотрелась на хозяина дома.
– Что? – Рассеянно переспросил Мирком.
– Когда ты только заметил нас возле дома. Мы совсем не ожидали такой реакции.
– Ах это… – Покраснев, улыбнулся он. – Я просто не разглядел в потёмках и принял вас за Янсенов. Простите. Это было довольно глупо.
– За Янсенов? – Не поняла Эльвин. – Кто это такие?
– Наши бывшие соседи, местные разбойники. – Пояснила Эми, подвигая тарелки с кашей остальным детям. – Нас столько раз пугали ими и их жаждой наших сокровищ, что если бы за каждую услышанную фразу «вас скоро пристрелят» мне давали яблоко, я смогла бы накормить немало голодных.
– Вам серьёзно угрожают? – Изумился Лиам.
– Ещё как… – Кивнул Мирком.
– Ну, не совсем угрожают, дорогой. – Поправила мужа Эми, похлопав его по плечу. – Я бы сказала: бесконечно напоминают о неизбежности нашей печальной участи. Но не будем при детях на эту тему…
Заметив большие испуганные глаза Паула, Мирком затих. Лиам и Эльвин тоже озадачено примолкли, поняв, что у друзей, оказывается, проблем куда больше, чем у них самих.
Эмили занялась приготовлением чая.
Дети вяло ковыряли ложками в тарелках, никто не мог есть кашу с явным привкусом горечи. Рори положил голову на стол и, оставив нетронутую кашу в покое, принялся безрадостно оглядывать тесную кухоньку.
Горы грязных тарелок и подпалённых кастрюль соседствовали со связками чеснока и стопками полотенец. Веники, тазы и щётки хаотично расположились на шкафах и упирались в потолок. Полки и шкафчики на стенах были развешаны криво и беспорядочно. По углам пылились какие-то мешки и вёдра.
Вся обстановка была так непохожа на то, что Рори привык считать кухней, что мальчик был совсем растерян. Оказывается, как он понимал теперь, не во всех кухнях есть большое окно, увитое душистым горошком и бочонок в котором можно купать игрушки и пускать кораблики. Другие дома устроены совсем не так, и люди здесь живут довольно странно.
– Бедный Рори, – засмеялась Эмили, заметив взгляд малыша, – всё никак не поймёт, в какой захолустный край его завезли.
– Ничего, – сказал Мирком, – когда я приехал сюда в первый раз и мне сказали, что теперь я буду здесь жить, у меня вообще волосы дыбом встали. Из депрессии месяц вылезал. А потом как-то привык…
– Смирился, точнее. – Лицо Эмили внезапно погрустнело. Она снова кинула быстрый взгляд на Рори, а потом, как будто устыдившись чего-то, опустила глаза и зачем-то принялась тщательно вытирать Паулу рот краешком своего передника.
– Вы не думайте, – немного помолчав, проговорила она, обращаясь к друзьям, – что мы живём как поросята и совершенно не следим за порядком. Дом перешёл к нам в ещё более плачевном состоянии. Новую мебель, будь ты хоть трижды богачом, здесь не купишь нигде. Мы с Миркомом сделали всё, что смогли, чтобы внести в этот спичечный коробок хоть капельку уюта, но в таких условиях это совсем непросто.
– Эми, ну что ты… – Попыталась остановить её Эльвин.
– Я бы с удовольствием вымыла всю грязную посуду, но вода у нас приносная, и её едва хватает на самое необходимое. Я уже не говорю о том, что в засуху нужно поливать огород, а то солнце сожжёт и то немногое, что с трудом вырастает на этой глинистой почве. А что до этих вещей, рассованных по всем щелям… так для них просто нет места в нашем ящике под названием «дом».
Эми всхлипнула. Рори с удивлением наблюдал, как по щекам жизнерадостной тёти Эмили покатились серебряные слезинки-горошины и она, устав вытирать их рукой, просто спрятала лицо в платок.
– Мили, не надо… – Мирком взял жену за руку и легонько погладил её пальцы. – Пожалуйста… Что же теперь поделаешь?
– Мы даже не думали упрекнуть вас в чём-то! – Расстроенная Эльвин пыталась дотянуться до подруги через стол. – Как можно!
– Да я уже и не плачу! – Эми убрала платок с лица и попыталась улыбнуться. – Просто бывает находит когда оглядываюсь по сторонам. В повседневной суете иногда и забудешь, в каких условиях брошен с детьми на произвол судьбы. Тут каждый день не то что жить, а как выжить не знаешь. – Она вздохнула, и теперь, кажется, совсем успокоилась. – Ладно, будет и на нашей улице праздник! Давайте чай пить.
Мирком убрал со стола тарелки с кашей и разлил чай. Эми достала из навесного шкафа вазочку с пряниками и карамельками, и голодные дети мигом накинулись на сладости.
Под рубашкой Лиама что-то зашевелилось, и сонный Кланки вывалился на стол из-за воротника хозяина. Паул и Ритлин подскочили от неожиданности.
Весь вид зверька, маленького пушистого розового комочка, его чёрные глазки-бусинки, его ушки-антеннки и крохотные когтистые лапки так сильно впечатлили детей, что они от удивления забыли всё на свете.
– Боже мой, кого я вижу! – Всплеснула руками Эми. – Это же мой дружок, мой милый мохнатый Кланки!
– Точно Кланки. – Обрадовался Мирком. – Даже не верится!
Наперегонки, кто раньше дотянется, супруги бросились к зверьку. Эми успела первая, и, схватив сюданфлафа, стала гладить его и прижимать к лицу.
– Как же давно мы не виделись! Так давно! И почему ты его раньше не достал, Лиам?
– Так он спал. А сейчас, видимо, почуял сладости и вылез подкрепиться.
Эми потрепала шерстку зверька.
– Ах ты мой мохнатый! Всё так же любишь покушать.
– Ну, значит он совсем не изменился. – Подхватил Мирком. – И это хорошо.
– Угощайся, Кланки, угощайся! – Эмили посадила сюданфлафа рядом с вазочкой, и малыш без всякого стеснения принялся за самый большой пряник.
– Мама! Мама! Мятик! – С восторгом запищала Ритлин, тыча пальчиком в Кланки, который от испуга попытался зарыться в вазочке. Паул, который пока не умел говорить, просто радостно захлопал в ладоши.
