После обручения Лиам и Эльвин прибыли в Давий и в тот же день купили дом на окраине города. Постепенно закупалась новая мебель, кастрюли и другие необходимые предметы быта. Лиам развёл вокруг дома восхитительный сад, собрав в нём самые красивые цветы и растения. Только для Эльвин. Только для неё одной здесь искрились тюльпаны, нежным жемчугом светились нарциссы, набухали и взрывались алыми лепестками благоухающие пионы, вился душистый горошек, ярко пылали пятнистые тигровые лилии, воздушными шарами взмывали в воздух пышные флоксы, маленькими солнышками в зелёной тени горели календулы…

Сад пылал любовью Лиама, пел ароматами цветов и кутал собой уютное гнёздышко влюблённых.

В положенный срок родился малыш, которого Эльвин назвала Рори, и молодожёнам пришлось с самых азов познавать, что такое ребёнок и учиться быть хорошими родителями. Появились длинные верёвки с распашонками и пелёнками. Появилась ванночка и игрушки. Стало неспокойно, но невероятно уютно.

Свой уют в дом привносил и Кланки – сюданфлаф Лиама. Сюданфлаф, что в переводе означает «пушистое сердце», – это круглый, пушистый, розовый зверёк размером с мужской кулак. С ушками-антеннками, глазками-бусинками и когтистыми лапками. Однажды, когда Лиам бродил по лесам Морвинии, Кланки забрался ему в карман и с тех пор больше не желал расставаться с молодым человеком. Так Лиам неожиданно обрёл друга в виде необычного зверька, ужасно напоминавшего то ли помпон от шапки, то ли дамскую пуховку. Смотрелся такой малыш на плече Лиама довольно забавно, но никого из них это не смущало.

Сюданфлафы настолько редко встречались в природе, что изучить их так и не удалось, поэтому Лиам не имел понятия существуют ли у его питомца какие-то магические способности. Но одно он знал точно: Кланки был настолько верен ему и любил его так сильно, что любые способности с пометкой «магические» рядом с этими чувствами уже настолько магическими не казались.

Кланки был горячо предан своему хозяину, и с большим рвением и настойчивостью чем мог помогал по хозяйству, пытаясь внести свой кирпичик в строительство всеобщего счастья. Он терпеливо сидел с ребёнком, гонял по дому пауков, усердно вылизывал тарелки и ложки, собирал с пола крошки, и даже отказал себе в радости спать рядом с Лиамом, великодушно отдав это место Эльвин. Он понимал, что теперь они муж и жена и старался не мешать им. Поэтому маленький зверёк спал в шкафу на кухне прямо в блюде с печеньем и мармеладом, иногда просыпаясь среди ночи, чтобы заесть сладким вынужденное одиночество. И ночи его проходили спокойно и безмятежно. Он ждал утра и солнца, когда снова проснётся дом и Эльвин распахнёт ставни новому дню, а Лиам выйдет работать в сад, и крошка Рори будет сидеть под окошком и играть бутончиками чайной розы.

Кланки любил свою семью, любил её необыкновенную энергетику и теплоту. Но больше всего он, несомненно, любил своего хозяина Лиама. Для него не было большего счастья чем видеть его счастливым, и он был благодарен Эльвин до глубины души за то, что она заставляла глаза Лиама светиться таким необыкновенным светом.

Кланки нравилось наблюдать за влюблёнными, нравилось запоминать улыбки, которыми они обменивались друг с другом и следить за их прикосновениями – лёгкими, почти воздушными, медово-ласковыми, солнечно-нежными. И ему было так радостно, что эти двое вместе, что несмотря на всю их непохожесть они смогли найти то, что их объединяет – истинную любовь.

Каждый день был для них немыслимым чудом. Проснуться в объятиях друг друга, почувствовать на лице мягкие солнечные лоскуты света, попадающие в комнату сквозь неплотно задёрнутые занавески, подняться, услышать, как в детской сонно ворочается малыш, а на кухне тихонько грызёт пряник Кланки.

А потом… готовить, стирать, ухаживать за ребёнком, идти в сад, снова заходить в дом, что-то чинить, что-то облагораживать, создавать уют, медленно без отдыха строить и строить свой мир, свою жизнь.

Они испытали слишком многое и теперь по-настоящему ценили каждое мгновенье, каждый вздох жизни. Они поняли ценность жизни, поняли, что она и есть счастье, бесценное, светлое.

И их счастье было ярким, негаснущим огоньком посреди странной безмолвной пустыни под названием Давий.

Не то чтобы их не любили или боялись… Нет. Скорее настороженно оценивали и в глубине души завидовали молодым супругам за их редкую красоту, за неизменную радость в глазах, за их необыкновенность, наконец. Малоимущие нехорошим взглядом косились на их дом, который, кстати, был ни чуть не богаче, чем у других; обделённые любовью кисло вздыхали, видя их гуляющими под руку; профессиональные садоводы недовольно чесали затылки, оценивая фантастическую живучесть и пышность сада, выбивающегося из-за высокой ограды; бедняки считали стоимость их покупок.

Мало-помалу, но интерес к загадочной паре заметно возрастал, пока не достиг таких масштабов, что мэр города мистер Леонард Рафус решил узнать что это за люди такие.

Сунувшись в свою личную книгу отчётности и статистике о городе Давий и подняв некоторые архивы, он с недоумением обнаружил, что никаких документов на дом супругам не выдавалось и вообще нигде не указано ни их имён, ни фамилии.

С этого-то и началось для Лиама и Эльвин неспокойное время и бесконечный контроль и волокита.

Не откладывая в долгий ящик разговор с неизвестными чужеземцами, мистер Рафус в тот же день самолично появился у ворот их дома. Не без любопытства пройдя в сад, своей красотой напоминавший рай, он наткнулся на Лиама, который высаживал цветы на клумбу, и, сняв шляпу, сразу перешёл к делу.

– Здравствуйте, я мистер Рафус – мэр города. – Поспешил хоть как-то припугнуть хозяина дома Леонард Рафус, откровенно струсив от направленного на него взгляда.

Лиам, на дух не переносивший посторонних на своей территории, а особенно лиц мужского пола, медленно поднялся на ноги.

– Что вам надо? – Пропустив приветствия, потребовал он. – Кто вам разрешил сюда войти?

– Прошу прощения, мистер… э-э? – Вопросительно потянул мистер Рафус, призывая Лиама подсказать ему своё имя.

Но Лиам, кажется, не понял, что от него хотят. В общем-то, это и интересовало его больше всего.

– Что вам надо? – Повторил Лиам, но уже более раздражённо.

– Я здесь всеми делами заведую. – Снова начал мэр, нервно подёргивая рыжими усами. – Так выяснилось такое обстоятельство, что домик этот на вас не записан, и вообще ни в одном источнике не указаны ваши имена и фамилия.

Это тоже был косвенный вопрос, и мистер Рафус специально выдержал внушительную паузу, на этот раз намереваясь получить, наконец, вразумительный ответ.

Лиам немного озадачился.

Фамилия… Фамилия? Ах, да, это то, что обычно объединяет всех членов семьи, родственников. Но откуда же фамилии у Избранных, сирот, которые понятия не имели где родились и кто их родители? Вот незадача!

А их союз с Эльвин… Ведь это нечто новое, зарождение новой фамилии, крепкий молодой росток.

Взгляд Лиама опустился на выпачканные в земле руки, где всё ещё трепетал не высаженный нежный цветок – редкий, прекрасный схизантус.

– Мы Схизантусы. – Лиам поднял голову. – Лиам и Эльвин Схизантусы.

Мистер Рафус удовлетворённо кивнул.

– Очень хорошо, мистер Схизантус. Я охотно верю вашим словам, но мне нужны документы.

В этот момент из дома вышла Эльвин. Золотоволосая, почти воздушная, она мгновенно приковала к себе взгляд мэра и, взволнованно подойдя ближе, встала чуть позади мужа.

– А-а… – Полу-восхищённо, полу-растеряно протянул мистер Рафус, широким движением руки придавая усам правильное направление. – Вот и миссис Схизантус. Я рад, что вы тоже здесь. Ваш паспорт, пожалуйста, и паспорт вашего супруга тоже. Предъявите.

– Мой что? – Не поняла Эльвин.

– Паспорт. – Повторил Рафус. – Ваш паспорт.

Лиам и Эльвин обменялись вопросительными взглядами. Лиам нахмурился.

Слово было ему совсем незнакомым, но развитая интуиция сразу подсказала, что речь идёт о чём-то ограничивающем свободу.