С того дня, они приступили к совместным тренировкам. Невооруженным глазом было видно, как парня бросало рядом с ним в дрожь и мужчина давил в себе настойчивое желание поцеловать это ходячее невезение. Он списывал такой нездоровый интерес на долгое отсутствие каких-либо отношений, но почти шестьсот лет воздержания доказывали, что они не очень-то ему были и нужны…и сущность дементора тут явно не причем.
Гарри, как и ожидалось, был весьма одаренным магом, которому попросту не хватало нормального наставника и практики. Интуиция никогда не подводила мужчину, и в этот раз он тоже оказался прав. Магия мальчишки была интересной — ни светлой и не темной, а какой-то нейтральной. Он почувствовал это еще тогда, когда поймал Патронус того рукой — заклинание с легкостью слилось с его магией, словно они состояли из одной и той же материи. Сегодня парень влетел в их тренировочный зал с озадаченным выражением лица. Тот метался по комнате, словно загнанный зверек, и никак не мог найти себе удобного места. С горем пополам они приступили к изучению заклятия ледяных оков. Небольшая демонстрация собственной силы немного отвлекла юношу от бесполезных метаний, и тот первое время стойко пытался применить новую для него магию. Хватило ненадолго… Себастьян в очередной раз поблагодарил Мерлина за собственную внимательность, когда легко отбил заклинание, летевшее прямо в задумавшегося подростка. Причина непонятного беспокойства мальчишки оказалась проста: Поттер увидел целующихся Снейпа и Блэка на крыше.
Гарри было неудобно говорить об этом, словно подобные темы для него — этакое своеобразное табу. Красное полусухое вино приятно вязало во рту, и Экриздис блаженно потягивал то из фужера, наслаждаясь давно позабытым терпким вкусом. Поттер сопровождал его действия обиженным взглядом, что не могло не вызывать у него лукавую улыбку. Бродяга, невзирая на свою любовь к крестнику, запрещал тому пить алкоголь и вообще, по его мнению, зачастую вел себя, как самая настоящая наседка. Сам лорд дементоров воспринимал парня немного иначе: пусть молодому магу и было всего лишь шестнадцать, но вел тот себя намного старше, чем его сверстники. Сейчас мужчина ощущал странное волнение внутри, когда наблюдал, как Гарри отпивает вино с того же края бокала, что и он. Непрямой поцелуй — детская забава, которая теперь казалась не такой уж и детской. По крайней мере, между ними…
Дразнить Поттера было одним сущим удовольствием. Тот сразу же ощетинивался в ответ, пытаясь хоть как-то сохранить свое лицо в любой непонятной для него ситуации. «Слишком вспыльчивый!» — впрочем, именно такие люди с темпераментом ему и нравились. Гарри злился, краснел, смеялся, дулся — в такие моменты проявления эмоций подросток выглядел живым и по-настоящему красивым. Зеленые глаза, окаймленные длинными ресницами, лихорадочно блестели, выдавая настоящие чувства мальчишки. То, что юноша был несведущ в любовных вопросах, невозможно было не заметить: красное, как помидор лицо и тщедушные попытки перевести разговор, говорили сами за себя. Мужчина имел достаточно большой опыт в развлечениях подобного рода, но вряд ли к кому-то, кроме Адриана, он испытывал хоть толику какой-то привязанности. Экриздис давно заметил, что эти двое были чем-то похожи между собой, но все же разными. Рыжеволосый ровесник был чудаком, который смотрел на этот мир наивным взглядом и считал, что все заслуживают на счастье. Для него подобное мировоззрение казалось странным и непонятным: сам лорд дементоров не верил в бескорыстную доброту, впрочем, как и любовь. Адриану не следовало слишком сильно доверять людям, в конечном итоге, это сыграло с ним злую шутку. Гарри был другим. Нет, герой тоже слыл добрым и честным, но, в отличие от первого его возлюбленного, тот не верил никому. Поттер не просил ни у кого помощи, позволяя себе лишь изредка воровато греться в кругу друзей и родных. За невинным, и на первый взгляд детским мышлением, крылась более зрелая личность. Парень играл, но его маска не прикипела намертво к лицу и легко снималась, когда она была не нужна. Сейчас мужчина явно понимал, что даже будь у него возможность — он не боролся бы за Адриана. Экриздис, без сомнения, любил его, но в дальнейшем их пути, скорее всего, разошлись — они были слишком противоположными. К тому же защищать чрезмерно добродушного юношу было бы, ой-как непросто. У Гарри было стремление учиться и познавать этот мир, чего нельзя было сказать о глуповатом любовнике. К тому же…мальчик-который-выжил относился к нему с теплотой, даже когда он находился в обличье монстра и вел себя соответственно своей натуре… Перед юношей не нужно было притворяться, тот и так видел его насквозь и вопреки всему медленно менял отношение Себастьяна к миру…
Поттер обиделся на него и демонстративно отвернулся. Себастьян ощутил иррациональное желание прояснить, наконец-то, что происходит между ними. Он подошел к парню и очень удивился, когда тот резко отдернулся от него, а на бледных щеках проступили яркие пятна румянца.
— Почему ты так на меня реагируешь?
«Как будто ты и сам не знаешь почему?» — иронично подумал мужчина, но ему жутко хотелось услышать внятное объяснение от собеседника. Его догадки оставались всего лишь догадками до тех пор, пока Поттер либо подтвердит их, либо опровергнет. Он являлся могущественным магом, Повелителем тьмы и наследником древнего рода, но заставить мальчишку ответить ему взаимностью, Экриздис не мог. Раньше мужчина с легкостью сломал бы понравившуюся «игрушку», но не теперь: когда ему нужно было не только тело, а и чужая душа… Совершенное им зло никуда не делось, оно по-прежнему жило на задворках его памяти. Сейчас он считал, что в некоторых случаях действительно поступил неправильно, но изменить это уже было невозможно. Себастьян прекрасно понимал, что факт убийства им людей, ставил еще одно препятствие между ним и Гарри. Его руки утопали по локоть в крови. Раньше он думал об этом, как о чем-то обыденном, но сейчас подобная картина вызывала лишь отвращение.
— А как я должен реагировать, когда ты незаметно подкрадываешься ко мне?
— Я не об этом. Почему ты смущаешься?
Вряд ли подросток заметил, что его голос немного дрожал. Годы выдержки — единственное, что не позволяло ему сейчас окончательно потерять самообладание. Парень не был дураком, но вновь начинал притворяться им, когда не хотел отвечать на неудобный вопрос. Их отношения с юношей напоминали ему сумерки — часть намеков, размышлений и неумелых разговоров была видна невооруженным глазом, но другая часть — была сокрыта во тьме, глубоко внутри каждого из них. Он был уверен, что у Поттера, как и у него самого, есть скелеты в шкафу, о которых тот никому не рассказывал.
— Я не… Не говори глупостей. Я, пожалуй, пойду.
«Ну, уж нет!» — злость, вспыхнувшая внутри, заставила его молниеносным движением схватить мальчишку за руку. Он почувствовал себя мерзавцем, когда заметил в малахитовых глазах напротив тень страха. Пальцы мимо воли сильнее сжались на чужом запястье, заставляя юношу скривиться от боли. Себастьян умел быть властным, когда чего-то по-настоящему хотел, хотя сейчас это скорее получилось вопреки его желанию.
— Себастьян, что ты творишь? Отпусти меня!
— Ты не ответил на мой вопрос! К тому же мы так и не закончили тогда наш разговор, а ты, Гарри, постоянно меня избегаешь. Странно получается: возле дементора ты чувствовал себя вполне уютно, а возле человека ощущения не комильфо?
— Это сложно, Себастьян, чертовски сложно…
— А может все гораздо проще, чем ты себе надумал, Гарри?
Сложности преследовали их двоих всю жизнь, но сейчас они сами все усложняли, оставляя место недомолвкам и надуманным проблемам. Возможно, он бы оставил все как есть, но мальчишка выглядел слишком подавленным от того, что застал кое-кого за невинным, по его мнению, занятием. Мысль о том, что парень не испытывал к нему ничего, кроме банальной дружбы, неприятно кольнула в области сердца. Он сотни раз слышал признания в чувствах от других, но никогда не задумывался о том, что кто-то может быть к нему равнодушным. Смириться с подобным мужчина не мог. Не сейчас, когда Экриздис отчетливо понимал, что это не очередная его блажь, и все гораздо серьезнее.
