Пока Поттер слушал чужую речь, ему казалось, что он забыл, как дышать. Теперь вся мозаика, которую он по осколкам пытался собрать все это время, наконец-то, выстроилась вряд. Все его догадки оказались еще более страшными, чем Гарри предполагал. Подросток думал, что Дамблдору он нужен в качестве героя, который должен был выполнить всю грязную работу, вроде убийства, но теперь стало понятно, что из него хотели вырастить нового злодея, как свинью на убой. Довести до края, а после уничтожить ради «всеобщего блага». Парень, тяжело опираясь на стену, медленно пошел в сторону жилой части замка, стараясь подавить рвущиеся наружу рыдания. Глаза невыносимо жгло, он собрал всю волю в кулак, чтобы хоть как-то сохранить самообладание. В голову внезапно закралось жуткое подозрение, а что если…
— Ты ведь знал об этом, Сириус? О том, что во мне живет часть души Волан-де-Морта? — спокойно спросил Гарри, ощущая, как его, вопреки деланному равнодушию, бросает в озноб. Он всего лишь минуту назад вошел в гостиную и просто не мог вынести на себе обеспокоенные взгляды остальных, которые не понимали, что с ним происходит. Крестный выглядел растерянным и оглядывался на зельевара в поиске поддержки. Снейп виновато опустил глаза вниз, и подросток осознал, что его подозрение полностью оправдалось.
— Вы все знали об этом, — сам себе ответил Поттер, неверующе мотая головой со стороны в сторону. Пустота… Внутри образовалась звенящая пустота и неожиданно все стало абсолютно неважным, словно чувства, терзавшие его до этого, выгорели: — И давно?
— С того момента, когда ты впервые переступил порог школы, — произнес профессор, смотря ему прямо в глаза. «Хотя бы честно!» — равнодушно отметил про себя юноша, кивая на чужие слова и переводя взгляд на Бродягу.
— Мне рассказал мой брат — Регулус. Я и твои родители еще состояли в Ордене Феникса, когда Дамблдор рассказал нам о пророчестве и о том, что Волан-де-Морт попытается убрать «избранного». Тогда подходящих пар, ожидающих детей было всего двое: Поттеры и Лонгботтомы. На собрание было решено, что они должны спрятаться, но никто не учел того факта, что лишь один человек знал, где именно… Мы с Люпином должны были защищать последних, но мой брат сказал, что на самом деле выбор «доброго и светлого» пал на Джеймса и Лили, которые уже давно ставили под сомнения действия Дамблдора и хотели покинуть орден. К тому же, осколок темной души — крестраж — не мог прижиться в отпрыске Лонгботтомы: он был слишком слаб в магическом плане. Ты же являлся прямым наследником Певереллов и выбор директора был очевиден. Когда я прибыл в Годрикову впадину, то узнал, что Авада выпущенная в тебя принадлежала не Тому Реддлу, а Альбусу Дамблдору — она уничтожила защиту твоей матери и позволила осколку чужой души прижиться в тебе, так как ты был на грани жизни и смерти. Я попытался спасти тебя, но Дамблдор умело приписал убийства мне и я загремел в Азкабан.
— То есть я…
— Да. Ты должен был стать новым Темным лордом. Но ведь этого не случилось, Гарри! Я понимаю, что должен был тебе это рассказать раньше, но…
Гарри уперся руками в подоконник и попросту не знал, что сказать. Все, что он знал до этого, оказалось банальной ложью. Его избранность, убийство и предстоящая война с Волан-де-Мортом, гибель родителей и тяжелое детство — были всего лишь методами его «правильного воспитания». Самое горькое во всей этой ситуации то, что ему лгали все, даже те, кому он безоговорочно верил. Юноша отступил назад и, резко развернувшись, вышел из комнаты, осторожно прикрыв за собою дверь. Видеть сейчас абсолютно никого не хотелось.
Остров встретил его шумом прибоя и Гарри, спрятав руки в карманы, позволил ветру трепать волосы. Хотелось закричать со всей дури, рвать и метать, но вместо этого он молчал, застыв у кромки воды, словно статуя. Теперь подросток понимал откуда бралось постоянное желание запустить в кого-то Непростительными заклинаниями. Его пугали Волан-де-Мортом все это время, а оказалось, что он по факту и был тем Темным лордом, с каким собирался воевать директор Хогвартса. Парень резко выхватил палочку и выкрикнул:
— Ignis flatu! — заклинание огненного взрыва, тоже принадлежавшее учительству Экриздиса, очертило вокруг него сферу, которая, повинуясь желанию подростка, оглушительно рванула, сотрясая не только весь остров, но и прибрежные воды. От действия его магии даже земля потрескалась, полыхая ярким оранжевым пламенем. Поттер услышал чей-то недовольный вздох за спиной.
— Gelidis ventus! — порывы пронизывающего зимнего ветра, пронеслись над ним, стирая последствия его колдовства. Огонь покорно затухал под воздействием чужой магии, и Поттер раздраженно цыкнул, возвращая палочку в карман. Хотелось разнести это место вдребезги, чтобы хоть как-то унять ураган собственной злости от бессилия.
— Ты ведь тоже знал? — Он прекрасно осознавал, что этот вопрос на самом деле бессмысленный — ему и так был известен ответ. Парень ощутил, как внутри заворочалась слепая ненависть, которая скалила свою пасть, желая разорвать в клочья любого, кто подойдет к нему слишком близко. Почему-то факт того, что Себастьян тоже скрывал от него правду, казался самым неприятным из всего, что ему довелось сегодня узнать.
— Знал.
— Я думал, что меня окружают друзья и близкие люди…но по сравнению с такими вот «доброжелателями», Дамблдор сейчас кажется вообще святым.
— Это все было сделано для твоего блага, Гарри.
— Моего блага?! Не смеши меня, Себастьян — каждый из вас боялся за свою шкуру, а не за мою. Крестный хотел отдать долг родителям, Снейп — спасти своего возлюбленного, ребята — почувствовать себя героями, а ты — избавиться от проклятия. Кажется, я, как добрая фея из сказок, одним махом исполнил все ваши желания. Знаешь, почему у Тома Реддла не было друзей и близких? — поворачиваясь к Экриздису, иронично спросил парень и не дождавшись никакой реакции на свой вопрос, ответил сам: — Они самые большие предатели из всех. Чего вы боялись? Что я сбегу или тут же превращусь в злодея и разрушу ваши планы?
Лорд дементоров, сбросивший капюшон с голову, смотрел на него странным взглядом, и на секунду Поттеру показалось, что он разглядел в его глазах немой упрек и толику разочарования. Мужчина мог быть равнодушным, злым, насмешливым и добрым, но подросток еще никогда не видел того разочарованным. Это заставило юношу немного поумерить свой пыл.
— Тогда ты смело можешь бросить всех этих людей на произвол судьбы. — Неожиданно произнес собеседник, и Гарри невольно вздрогнул, словно только сейчас понял, что он сказал несколько минут назад. — Если то, что ты только что сказал и есть настоящими твоими мыслями — то ты, Гарри Поттер, самый большой лжец и лицемер из всех кого я знаю. Зачем ты тогда спасал своих друзей из Адского пламени? Может, лучше было бы оставить твоего крестного гнить в тюрьме, а Снейпа сдать Дамблдору, как предателя и заодно получить одобрение «пожирателя лимонных долек»? Тягаться со мной у тебя сил не хватило бы, но зная о моей восприимчивости к огненной магии, мог бы попробовать ударить исподтишка?
— Ты же знаешь, что я никогда бы подобного не сделал… — пораженно прошептал парень, поежившись от чужого равнодушного тона. Слышать нелестные отзывы о своей скромной персоне было неприятно, и ему очень хотелось заткнуть уши, как в детстве, когда тетя Петуния отчитывала его за какой-то, по ее мнению, проступок. Вещи, о которых говорил Себастьян, не укладывались у него в голове, ведь все эти люди ему очень дороги и юноша никогда не желал, и не будет желать им зла, чтобы между ними не произошло. Сейчас в нем говорила банальная обида, но ведь на самом деле он так не считал. Ведь не считал? «Да неужели, Гарри?» — неожиданно прозвучал в голове чей-то скрипучий насмешливый голос и подросток в ужасе уставился на Себастьяна, не понимая, кому он принадлежит. Тот, поймав его взгляд, нахмурился и отвел глаза в сторону, делая вид, что рассматривает море.
— Я знаю, Гарри, но сейчас в тебе говорит твоя темная сущность. Каждый раз, когда ты начинаешь сомневаться в том, что ты делаешь, желаешь остальным смерти и необдуманно используешь по-настоящему темные заклинания — она просыпается внутри тебя и медленно убивает в тебе добро. Так было и со мной. Я дал ей слишком много власти, позволив творить все, что она вздумает. Результат такого союза ты видел сам. Почему я не сказал тебе об осколке чужой души? Потому что этим благим, в твоих глазах, намерением я бы выстелил тебе прямую дорогу в ад. Узнав правду, ты бы наделал глупостей и оправдал бы ожидания Дамблдора касательно становления Темного лорда. Либо же ты попросту перестал бы колдовать и навсегда ушел из магического мира, что для любого волшебника равноценно смерти.
