Но больше, чем вид двух целующихся мужчин, парня вгонял в нервную дрожь кое-кто другой. После того, как Себастьян полностью сменил обличье, оставив остальных в сладком неведении касательно своей трансформаций, Поттер понял, что все пошло наперекосяк. Подросток старался не попадаться тому лишний раз на глаза, но подобный расклад, похоже, абсолютно не устраивал Себастьяна, который всегда возникал возле него, как черт из табакерки. На одном из совместных ужинов мужчина решил отсечь ему все возможности для отступления, и напомнил малолетнему герою об обучении в весьма экстравагантной манере. Гарри тогда чуть не сгорел от стыда, ловя заинтересованные взгляды ребят на себе, и поклялся при первом же удобном случае задушить Экриздиса собственными руками. Парень хотел учиться, но… Но как можно было сосредоточиться на сложных заклинаниях, когда при входе в тренировочный зал его встречал насмешливый взгляд темно-карих глаз чертовски привлекательного лорда дементоров.

Сейчас он битый час пытался применить Vincula Glaciem — заклинание ледяных оков. Когда парень увидел его впервые в исполнении Экриздиса, то не смог сдержать восторженного возгласа. Вокруг волшебника в хаотичном порядке танцевали полупрозрачные голубые магические потоки, которые, подчиняясь легкому движению рукой, ловко спеленали тренировочный манекен, словно мумию. Тот, под воздействием магии, принялся медленно покрываться тонкой корочкой инея. Таким образом, противник не только оказывался полностью обездвиженным, но и впадал в состояние, схожее с анабиозом. Мужчина напомнил ему, что максимально возможное нахождение человека под заклинанием ледяных оков меньше получаса, иначе заколдованный оппонент никогда больше не проснется. Нужно сказать, что применить это колдовство у юноши не получалось, а все из-за Снейпа с крестным, чей пламенный поцелуй до сих пор стоял перед его глазами. Когда очередная попытка доказать своему наставнику, что он не полный неуч, случайно попала в зеркало и срикошетила от того, чуть не превратив в ледяную статую задумавшегося подростка, Себастьян непререкаемым тоном объявил о перерыве. Под чужим недовольным взглядом пришлось рассказать, что послужило причиной его «еще большей, чем обычно» несобранности.

— Тебя это смущает? — спросил лорд, внимательно выслушав его рассказ. Сейчас они сидели в креслах напротив друг друга, разделенные небольшим столиком, на котором стояли графин с вином и хрустальный бокал. Ровной осанке и безупречным манерам мужчины можно было только позавидовать, и Поттер наедине с ним всегда старался держать спину прямо. Увы, но больше, чем на пять минут его не хватало, и он тут же начинал горбиться, что, конечно же, не могло не вызвать язвительный комментарий у аристократа.

— Я не знаю. Я просто как-то к подобному не готов. Как мне им в глаза теперь смотреть?

— Как и раньше. — Невозмутимо ответил тот, медленно отпивая из хрустального фужера вино. «Алкоголик и жлоб!» — обиженно подумал парень, которому, как и друзьям, на их совместных ужинах не наливали ничего крепче, чем чай. Ему не столько хотелось выпить, сколько потешить свое самолюбие тем, что его воспринимают равным, как взрослого. Собеседник бросил на него насмешливый взгляд и великодушно протянул запотевший бокал. Гарри посмотрел на него, как на святого, и поспешно забрал предложенное, опасаясь, что мужчина передумает.

— Если бы все было так просто. Но они же ведь…это… хоть не спят вместе? — стеклянный сосуд немного дрожал в руке из-за нервов, и юноша не раздумывая сделал глоток красной жидкости. Немного терпкий напиток приятно обжег горло, и он, решив не наглеть, вернул фужер владельцу. Тот лукаво ухмыльнулся, и парень некоторое время не мог понять причину чужого хорошего настроения, пока не вспомнил надоедливых девчонок, которые так и норовили отпить из его чашки за обедом, чтобы получить какой-то непрямой поцелуй. Гарри мученически застонал и прикрыл лицо руками, чтобы не видеть чью-то чересчур довольную рожу.

— А что в этом такого? Это довольно приятно, если, конечно, подойти к этому с умом. К тому же, они не маленькие, как некоторые, а значит, вполне могут «спать» вместе. На самом деле, сам процесс мужской близости ничем не отличается от близости с женщиной. Хотя, по моему мнению, ощущения намного острее и…

— Оууу, заткнись! — вскакивая с кресла, выпалил Поттер: — Не хочу слушать от тебя еще и лекцию по половому воспитанию.

Задорный смех наполнил комнату, и парень точно залюбовался бы им, если бы не ощущал, как от стыда начинают гореть даже уши.

— Боже, Гарри, какой ты еще ребенок! — давясь смехом, произнес мужчина, который сейчас растерял всю свою напускную важность. Юноше захотелось бросить в того, чем-то тяжелым, ну или заклинанием каким-то, чтобы Экриздис, наконец-то, прекратил над ним издеваться. — Я сейчас окончательно уверился в том, что ты даже с девушками еще не пробовал. Значит, герой магической Британии и по совместительству любимец всех барышень и парней — девственник?!

— Ну, меня, по крайней мере, никто не называл одуванчиком, — сквозь зубы процедил подросток, демонстративно отворачиваясь от собеседника. Чужая насмешка больно царапнула по его самолюбию. «Зато я попробовал бы с тобой!» — уязвленно выдало собственное сознание, и Поттер понял, что окончательно слетел с катушек. Гарри прекрасно понимал, что между ним и Себастьяном есть что-то странное и, видимо, передающееся по воздуху, и что это, увы, далеко не магическая простуда, но признаться даже себе, что он по уши влюблен в бывшего дементора было стыдно. Подобные связи между мужчинами не раз порицались Дурслями и их друзьями, когда те собирались на свой шабаш, и парень, с детства находившийся под постоянным гнетом, в глубине души до сих пор боялся того, что его сочтут грязным и неправильным. Сам-то он относился к таким отношениям нормально, но подсознательно боялся их как огня. Лорд дементоров мог отпускать в сторону нерадивого ученика насмешки и вести себя откровенно отвратительно, но иногда Себастьян одаривал его такими взглядами, от которых подростка бросало в нереальный жар, как будто он вновь ощущал на себе действие Адского пламени.

За своими терзаниями он и не заметил, как Экриздис вплотную подошел к нему. Когда юноша поднял голову от пола и натолкнулся на пристально вглядывающиеся в его лицо глаза, то резко отдернулся, ощущая, как краска вновь подступила к щекам

— Почему ты так на меня реагируешь?

— А как я должен реагировать, когда ты незаметно подкрадываешься ко мне?

— Я не об этом. Почему ты смущаешься?

— Я не… Не говори глупостей. Я, пожалуй, пойду. — Стараясь не смотреть на собеседника, торопливо выпалил Поттер. Он не успел сделать и двух шагов в сторону спасительной двери, когда его резко схватили за руку и потянули назад. Парень попытался вырваться из чужой хватки, но темный маг в ответ на его действия лишь сильнее сжал ладонь, заставляя Поттера поморщиться от легкой боли.

— Себастьян, что ты творишь? Отпусти меня! — зло процедил юноша сквозь стиснутые зубы. Мужчина лишь иронично вскинул бровь на его слова, но руку так и не убрал.

— Ты не ответил на мой вопрос! К тому же мы так и не закончили тогда наш разговор, а ты, Гарри, постоянно меня избегаешь. Странно получается: возле дементора ты чувствовал себя вполне уютно, а возле человека ощущения не комильфо?

— Это сложно, Себастьян, чертовски сложно… — честно произнес подросток, отводя взгляд в сторону. Он не был готов обсуждать их отношения, особенно сейчас. Парень никогда не задумывался о любви, считая, что все само собой случится когда-нибудь. А когда «случилось» то понял, что боится своих чувств… Как бы ему не нравился Себастьян, но поверить в то, что лорд дементоров испытывает к нему настоящую романтическую привязанность, было слишком сложно. Но от этого не менее желанно.

— А может все гораздо проще, чем ты себе надумал, Гарри? — серьезно поинтересовался мужчина, свободной рукой поворачивая его лицо за подбородок к себе. Парень отдернулся от чужой ладони — то, что сейчас происходило между ними, ему абсолютно не нравилось. Он ощущал себя подопытным кроликом, на котором собирались провести какой-то эксперимент. Экриздис умел быть жестоким и властным, но никогда прежде не применял подобные качества характера по отношению к нему. Гарри упрямо поджал губы, чувствуя, как внутри вопреки доводам разума слышаться отголоски страха.