Я подалась вперед, желая знать все. Моя бабушка… Та, которую я думала, что знаю, открывалась с абсолютно новых сторон. И во имя справедливости и своей безопасности мне необходимо было понять, почему так произошло.

— У эльфов есть дары, не у всех, но есть, — неожиданно продолжил разговор Осман, — мой дар — заглядывать в мысли наших гостей, не всегда, совсем изредка мне открывается такая возможность. Благодаря ей мне удалось понять, что вы, дорогая Фиби, не желаете нам зла.

Я кивнула, не обращая внимания на дорожки слез на лице.

— В самый первый раз мой дар открылся, когда ваша бабушка сбегала. И ее мысли… Поразили меня.

— Что вы увидели?

Вопрос сорвался с губ сам собой. Ну почему мне казалось, будто ничего, что может оправдать мою родственницу, я не услышу?!

Осман резко втянул носом воздух, и взглянул мне прямо в глаза.

— Мне очень жаль, дитя. Но моя магия тогда была нестабильна, и от эмоций я копнул глубже, чем хотелось. Это было воспоминание… О пророчестве. Оно касалось Верховной, явилось ей из зала Источников, и было связано с родом Стужень. Так как Рофиби и твоя бабушка были лучшими подругами, то главная ведьма приняла решение поделиться пророчеством с ней.

Осман замолчал, а я еле дышала. Руки заледенели, и даже пальцы Джаспера уже не помогали.

— Не тяните. Что за пророчество?

— О следующей Верховной. Было сказано, что она будет из рода Стужень, истинно морозной ведьмой, полностью владеющей своей магией и способной управлять с холодной головой. Тогда у твоей бабушки была Аврора — малютка с белоснежными волосами, которая была словно само воплощение вашего клана. Женщины решили, что именно она займет место на новом троне, и решили помешать ей.

Я вскочила.

— Вы хотите сказать, что бабушка решила не дать собственной дочери стать Верховной ведьмой?! Да она была бы счастлива от такой перспективы!

— Не забывай, девочка, что это было будущее, которое весьма туманно. Твоя бабушка не могла знать, как поведет себя дочь, если встанет во главе ведьм и ведьмаков. А помощь своей нынешней Верховной — вот она, сейчас, и ослушаться практически невозможно. К тому же, Рофиби пообещала Гортензии всевозможные богатства, если та поможет ей оставаться у власти. Так они и пришли к тому, что им нужно собрать как можно больше сил, чтобы противостоять Авроре, когда придет час. И для этого идеально подходило воровство из чужих источников.

— На что они рассчитывали? — негромко произнес Джаспер, — гораздо проще было покончить с Авророй, когда та была совсем юной…

— Такой вариант Гортензия пресекла сразу. Она не способна была убить свою дочь.

Я с сомнением хмыкнула. Осман притих.

— Тогда была не способна. Что сейчас — я не знаю.

Мы посидели пару минут в тишине, переваривая информацию.

— Ладно. — Я пыталась рассуждать без лишних эмоций, — это весьма… Занимательно. И что нам с этим делать?

Действительно, что? Ведь дела давно минувших дней не относились к тому, что происходит сейчас. Или относились?

— Фиби, это многое объясняет. Например, наши подозрения, что Верховная до сих пор ворует силу, подтверждены. И, более, того, теперь мы знаем, что есть новая Верховная, которая поможет свергнуть Рофиби…

— Ага. Вот только из больницы выберется, и свергнет, не сомневайся, — мрачно отозвалась я.

Осман моргнул.

— О, вы сделали поспешные выводы.

Мы повернулись к нему.

— Что?

— Разве вы не понимаете? Ваша бабушка, наблюдая за дочерью на протяжении всего взросления, все больше понимала, что пророчество говорило не об Авроре. Девочка росла осторожной, не особо хорошо владеющая родовой магией, и не так обожавшая эксперименты, как Гортензия. Да, во внешности она была Стужень, но вот по характеру… В общем, и Рофиби, и Гортензия осознали, что просчитались.

Я резко вдохнула.

— И что потом?

— А потом Аврора полюбила человека. О, каков был резонанс, скандал! Даже до нас дошли эти слухи, как лучший клан был изгнан с позором, а Гортензия в один момент потеряла все. Женщина, в которой она видела подругу, предала ее, отобрав власть, магию, имущество, силы… И прогнала на Землю, подальше с глаз. Думаю, все это было сделано нарочно, с целью прервать род Стужень, ведь ребенок, зачатый на Земле, не получил бы родовой силы. Правда, Верховная тут очень сильно просчиталась…

Я почувствовала, что в глазах рябит. Протянула руку, ища опору, и тут же была подхвачены в крепкие руки ведьмака. Он прижал меня к себе, и я ощутила, что его сердце колотится почти так же быстро, как мое.

Господи, не может быть…

— Отправляясь на Землю, Аврора Стужень уже была беременна. Тобой, Фиби.

— Вы намекаете, что будущая Верховная Ведьма — Фиби? — голос Джаспера был так спокоен, что я осознала — он натянут до предела.

Осман покачал головой.

— Я говорю лишь то, что знаю. Это возможно, если верить тому пророчеству, что услышала Верховная. С другой стороны, древние предсказания — штука весьма странная, они могли иметь в виду и будущих детей Фиби. Я лишь хочу сказать, что Верховная сейчас опасается, и вовсю будет следить за Фиби, не проявится ли магия рода. Если так — это делает ее весьма опасной для всех планов Рофиби.

Я сглотнула, и ощутила, что дрожу. Трусиха! И с чего вдруг от этой информации мне стало так страшно?!

Осман с интересом взглянул на меня.

— До меня недавно дошли слухи, — вдруг с натянутой улыбкой сказал он, — что в народе гномов произошла революция, и тамошних женщин наделили правами. Не наравне с мужчинами, но это прорыв, при чем серьезный.

— К чему вы это? — спросила я, чувствуя, как зуб на зуб не попадает.

Тот усмехнулся.

— Мои источники уверяют, что все началось с появления в их землях ведьмака и ведьмы. Последнюю там воспевают и рисуют на картинах. Одну мне прислали.

Он щелкнул пальцами, и один из эльфов с почтением передал нам картину в тяжелой раме. На ней была изображена уже знакомая нам кухня, с широким столом посередине, вокруг которого столпились гномихи. В центре стола стояла девушка, с вздыбленными волосами, размахивающая поварешкой и что-то яростно доказывающая всем. Во взгляде ее застыла решимость, а поза выражала воинственность.

Если отбросить ее уверенность в себе и смелось, то в ней безошибочно угадывалась я.

— Что скажете, Фиби Стужень? Неужели вы боитесь после всего того, что мне о вас рассказывали? И после того, что увидел я сам?

Я несмело улыбнулась, отложив картину. Он ошибается, думая, что я на самом деле такая. Тогда все получилось случайно, а на самом деле… Да я даже одной в темной спальне боюсь оставаться!

Джаспер неожиданно резко поднялся, увлекая меня за собой.

— Это все, что вы хотели рассказать?

— Думаю, да. Вы хотите уйти?

— Нам нужно время, чтобы все обдумать. Но Верховная, думаю, уже сейчас послала всех, кого можно, разыскать нас.

— Оставайтесь. Сюда ваши вряд ли сунуться в первую очередь, никто не ожидает найти вас здесь. Вы переночуете, наберетесь сил, решите, что делать дальше и потом отправитесь.

Джаспер медлил.

— Почему вы нам помогаете? — спросил он прямо, глядя эльфу в глаза.

Тот склонил голову.

— Потому что наш народ слишком хорошо помнит обиды. А также понимает, что время правления Рофиби прошло, а свергнуть ее и помочь новому клану правителей — наша обязанность.

Видимо, ведьмака такой ответ устроил, потому что он кивнул, и нас тут же проводили в покои. Мда, эльфы, видимо, любили красоту и размах во всем. Большая просторная комната в розовато-золотистых тонах с огромной кроватью поражала своим убранством. В другое время я бы заспорила, что кровать лишь одна — но сейчас было все равно. Слишком много всего навалилось.

— Фиби…

— Да?

Джаспер смотрел на потерянную меня, хмурясь, и выглядел опечаленным. Он несмело приблизился.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — я усмехнулась, — наверно… Не знаю, если честно, что делать дальше. Что изменится после того, как наступит утро? Мы не можем противостоять Верховной, Джае, а она, я полагаю, не оставит попытки убить меня.