— Присоединяйся, мужик! У нас холостяцкая вечеринка! — говорит Дилан, его язык заплетается. Он жмёт на телевизионный пульт и на экране появляется сцена из порнофильма.

— Ты думаешь, что пиво и порнуха избавят тебя от мыслей о Тиффани?

Я делаю глоток пива.

— Не говори мне об этой шлюхе! — Дилан сжимает пустую банку из-под пива в руке и бросает ее в мусорное ведро. Паркер ржет и ободряюще бьёт его по плечу.

Я качаю головой.

— Ты любишь ее, Дилан! Зачем ты говоришь сейчас так о ней?

На меня смотрят две пары пьяных глаз.

— О, наш, святой Итан Хилл! — Паркер поднимается с дивана и берет из холодильника две новых банки с пивом, себе и Дилану. — Я слышал сегодня Тайлер Лаберт случайно упал на твой кулак и всему причина его длинноногая сводная сестричка! — Кайл снова громко смеётся, — Признайся уже, что трахаешь ее на заднем сидении своего Джипа! А все строишь из себя страдальца по своей мулатке!

Дилан с опаской смотрит на меня. Даже пьяный он понимает, что Паркер перегнул палку. Видимо, тот удар ногой в лицо ни чему не научил этого козла. Но сейчас я не хочу ничего никому доказывать. Такие люди, как Кайл Паркер, могут думать обо мне все, что угодно! Я молча допиваю пиво, поднимаюсь с кресла и говорю:

— Дилан, пойдем, я отвезу тебя домой! Пикап заберёшь утром.

Я поднимаюсь по лестнице, зная, что Дилан послушает меня и пойдет за мной. Я уверен, что насчёт Тиффани накрутил его Паркер. Я курю возле Джипа, когда Дилан наконец появляется у ворот. Мы молча садимся в мою машину.

— Мне нужно уехать на пару дней в Лос- Анджелес, — говорю я, когда до его дома остаётся пару минут езды, — Сможешь заменить меня в клубе? С Вандой я договорюсь.

— Не вопрос, бро! — парень поднимает левую руку. Он почти спит, сидя на сидении возле меня.

Мы подъезжаем к дому Уокеров. Парень жмёт мне руку и говорит:

— То, что ты разбил лицо Тайлеру сегодня просто сделало мой день!

— Обращайся! — говорю я с усмешкой.

У ворот Дилан мешкается, а после разворачивается и шатающейся походкой направляется в сторону дома Тиффани Линн. Я беззвучно смеюсь и качаю головой.

Я достаю свой смартфон и пишу сообщению отцу о том, что уеду в Лос-Анджелес на пару дней. На самом деле я не собираюсь присутствовать на официальной части поминания в школе Элиот-Хай. Я планирую навестить Диану на кладбище и в этот раз могилу Питера Брауна. Я решил, что пара дней в дали от Стефани, дадут мне возможность разобраться в себе.

***

В Лос-Анджелес я приезжаю глубокой ночью. Я знаю, что матери нет дома. Она редактор модного журнала и сейчас где-то у Ниагарского водопада проходят съёмки. Если бы она была в городе, я остановился бы в отеле. Не хочу слушать ее нотации насчёт того, что пропускаю школу.

Я поднимаюсь в свою комнату и пару секунд стою у двери. Последние пол года до смерти Дианы, мы практически жили вместе в моей комнате. Ни моя мать, ни ее родители не были против таких отношений. Я наконец открываю дверь и знакомый запах былого счастья накрывает меня с головой.

Здесь все так, как я оставил полтора месяца назад. Думаю, сюда только заходила Клара- приходящая уборщица. Я снимаю конверсы и направляюсь в душ. В ванной комнате все ещё находятся некоторые вещи Дианы. Я не позволил матери их выкинуть или убрать с моих глаз. Ее зубная щётка так и стоит рядом с моей. Косметика и дезодорант стоят на полке. Я быстро принимаю душ и возвращаюсь в комнату.

На своем столе у компьютера я нахожу разноцветные стикеры, на которых Диана любила писать мне маленькие записки и оставляла их в самых неожиданных местах. В ящике стола спрятаны все эти записки. Я достаю маленькие бумажки и с улыбкой читаю ее красивый почерк: «Итан Брэдли Хилл! Я тебя люблю!». «Сегодня ты покажешь лучшее время, вот увидишь!!!!». «Тест по математике ты провалил! Серьезно? Я одна поеду в колледж?)». «Сегодня я сверху!*)».

Я чувствую, как улыбаюсь, когда читаю ее послания. Что-то новенькое! Ещё два месяца назад я не мог прочитать и одну, чтобы не заплакать!

Я ложусь на кровать и закрываю глаза. Удивительно, но находясь здесь я чувствую только лёгкую тоску, как будто рана на моем сердце начала чудесным образом затягиваться. Я начинаю дремать и мне сниться, что сверху на мне сидит девушка, но это точно не Диана, потому что кожа этой девушки намного светлее и перед моими глазами находятся розовые, а не темно- шоколадные соски. Когда девушка наклоняется, чтобы поцеловать меня, на мою грудь опускаются белоснежные локоны и я вижу перед собой лицо Стефани Лаберт.

Я просыпаюсь от какого-то шума. Только через минуту я понимаю, что это звук работающего пылесоса. Видимо, Клара сегодня убирает дом. Я быстро встаю с кровати и иду в душ. Всю ночь мне снился секс со Стефани Лаберт и я боюсь, что вигвам из моего одеяла может напугать бедную Клару. Тем более она не ожидает увидеть меня в доме.

Когда я спускаюсь вниз, женщина удивлённо смотрит на меня.

— Итан? Ты дома? — спрашивает она и снимает перчатки, чтобы обнять меня. Клара работает у нас около десяти лет, поэтому относится ко мне, как к сыну.

Я обнимаю женщину.

— Я на пару дней, больше не задержусь! Только не говори маме, что я приезжал!

Я подмигиваю Кларе.

— Я- могила! — отвечает она с улыбкой и ведёт меня на кухню, — пойдем я тебя покормлю. У твоего отца что совсем нет еды? Ты так похудел, мой мальчик!

Я сажусь за стол и с улыбкой наблюдаю, как Клара готовит мне завтрак. Клара мексиканка и я помню, как Диана разговаривала с ней на испанском, чтобы подтянуть это предмет в школе.

После сытного мексиканского завтрака я поднимаюсь в комнату. Нахожу в шкафу черную футболку и бейсболку. Зашнуровываю конверсы, пишу сообщение Дилану: «Не подпускай Паркера к Стефани!» и выхожу из дома.

На улице прекрасная солнечная калифорнийская погода. Не верится, что год назад в такой же теплый осенний день умерла Диана. Черт, прошел уже год! С одной стороны, что значит год? Для того, кто сидит в тюрьме, год- это слишком много! А для кого, кто обречён, год- это капля в море. Для меня этот год был ужасно долгим, но сейчас мне кажется, что все это случилось только вчера.

Я все же решаю поехать в школу. Думаю, что памятные мероприятия проведут во дворе Элиот-Хай. Чтобы никто не узнал меня, я беру черную Камри моей матери.

Как я и думал, народ собрался во дворе. Я вижу учителей и слышу речь директора Митчелла. Я стою неподалеку под тенью деревьев. Козырек бейсболки, надеюсь, скрывает мое лицо. Среди присутствующих я замечаю родителей Питера Брауна. Они сидят отдельно друг от друга. Видимо, их браку все же пришел конец. Отца и мать Дианы нет среди людей, собравшихся вспомнить прошлогодние события. Я могу их понять. Зачем возвращаться в то место, где погибла их единственная дочь? Но какого мое удивление, когда я вижу Чака Фримана, того самого, которого в тот день подстрелил Питер и, из-за которого, в сущности, все это и произошло.

Гребанная несправедливость! Вот он, живой и счастливый пришел сюда вспомнить людей, которые погибли из- за его придирок к Питеру. Во мне закипает злость и, я думаю, мне лучше свалить отсюда на хрен, пока я не решил задушить этого ублюдка. Но тут я понимаю, что Чак заметил меня и уже направляется в мою сторону. Я быстро разворачиваюсь и иду к школьной парковке.

— Хилл, подожди! — слышу я его запыхавшийся голос. Он все же догоняет меня.

Я разворачиваюсь.

— Что тебе нужно?

Всем своим видом я показываю насколько призираю его.

— Я, я хотел тебе сказать, — Чак чешет затылок, — в общем, я так сожалею!

Парень переминается с ноги на ногу.

— Твое сожаление их не вернет! — цежу я сквозь зубы и закуриваю.

— Ты же никогда не курил? — Фриман удивлённо смотрит на меня, — а как же плавание?

Я усмехаюсь.

— Ты в самом деле думаешь, что после всего этого мне было дело до команды?

Я разворачиваюсь и ухожу.

— Прости меня, Итан, мне чертовски жаль! — слышу я срывающийся голос парня, когда сажусь в автомобиль.