А потом все, что происходит дальше, идет словно в замедленной съемке, и, хотя я вижу это, не могу поверить в случившееся.

Джастин превратился в жалкую рассыпающуюся стонущую груду плоти, упавшую на пол после того, как Куинн швырнул его, словно тряпичную куклу в другой конец помещения. Джастин пытается сесть, неуклюже потирая затылок, но Куинн подходит к нему и тянет за воротник порванной футболки.

Джастин пытается отбиться от него, но Куинн представляет собой чистейший гнев, когда бьет Джастина о стену один раз, потом еще раз. Джастин пытается вздохнуть, но из его легких выходит лишь болезненный стон.

Тот факт, что Джастин еще дышит, цепляет Куинна, поэтому он поднимает его с пола. Руками он держит его за ворот футболки и бьет его в голову, ломая нос.

Я вздрагиваю при таком звуке, но Куинн не останавливается. Он в абсолютном молчании, что намного страшнее, избивает Джастина своими тяжелыми кулаками. Затем Джастин падает на пол, стонет, пытается свернуться в клубочек, чтобы защитить себя от ярости Куинна. Но Куинн падает на одно колено и неоднократно бьет Джастина во все части тела до тех пор, пока он полностью не покрывается кровью, а потом теряет сознанием, распластавшись на полу.

Куинн даже не дает Джастину дать отпор, и теперь уже сам Джастин, держу пари, как и я сама, только рад потерять сознание и не чувствовать все это. Бой длиться не более минуту, но я запомню звук каждого удара на всю жизнь.

Одним последним ударом в живот Куинн издает животный крик и медленно поворачивается ко мне. С его кулаков капает кровь.

Хотела бы я не быть такой голой, потому что Куинн сканирует сверху донизу мое тело, а его лицо искажается чистой болью. Я понимаю, как сейчас выгляжу. Закрываю глаза, не могу смотреть на него, так как это причиняет мне еще больше боли, чем физическое насилие, которому подвергалось мое тело.

Он пересекает комнату в три шага и садится на колени рядом со мной. Первое, что меня поражает, это его фирменный аромат. Под запахом гнева, крови и страха, я чувствую его аромат. Я чувствую запах дома.

Открываю глаза и смутно вижу, как он закрывает лицо ладонями, его плечи трясутся от гнева. Я хочу успокоить его, но не могу, потому что все еще связана. Поэтому просто сижу и позволяю ему скорбеть, потому что после этого мы никогда уже не будем прежними.

После пары минут Куинн поднимает свой взгляд полный боли, его длинные волосы прилипают к окровавленным щекам, а для меня он выглядит как воин, боец. Мой прекрасный принц, который убил дракона.

– О Боже, Рэд, – стонет Куинн, его голос дрожит, глаза наполнились непролитыми слезами.

Он тянется к кляпу в моем рте, мягко развязывает его, не желая рвать спутанные волосы, и бросает его на пол.

Я морщусь, когда двигаю челюстью из стороны в сторону, в надежде успокоить воспаленные лицевые мышцы, которые болят очень сильно... но я приветствую боль, так как благодарна за то, что наконец-то эта дурацкая рвота может выйти из меня.

Куинн медленно тянется за спину и вытаскивает нож из-за пояса. Он осторожно начинает резать веревку, связывавшую мои раненые запястья. Как только исчезает давление, облегченный вздох вырывается из моих потрескавшихся губ. Теплые руки Куинна растирают мои оцепеневшие пальцы, пытаясь прибавить кровообращения в мои холодные руки.

– Мои ноги, – хриплю я, болит горло, руки безвольно свисают по бокам.

Я не могу больше оставаться связанной.

Куинн кивает, его красивые глаза изучают мое избитое лицо, слеза скатывается по его щеке. Он быстро вытирает ее тыльной стороной ладони и дальше приступает к моему освобождению от пут, массирует мои икры, когда веревка спадает.

В момент, когда я полностью освобождаюсь, вздыхаю с облегчением. Куинн держит меня. Он снимает свой черный свитер и отдает мне. Он делает все это, все еще стоя на коленях передо мной. Я не могу не заметить какое-то телодвижение позади него.

– Прости меня, Мия, – тихо плачет он, его лицо искажает гримаса боли.

В первый раз он назвал меня по имени. Мне это нравится.

Качаю головой, не принимаю его извинения, потому что ему не за что извиняться. Я понимаю, что мне на самом деле нужно встать, но не думаю, что получится, так как все мое нутро кричит в знак протеста, поэтому я просто дышу.

– Я. Не могу... идти. Нужна помощь, – выдыхаю я, пытаясь подняться со стула, но мои ноги похожи на спагетти.

Куинн обнимает меня за талию и медленно помогает мне подняться. У него искажается лицо, когда я съеживаюсь, потому что, кажется ребра либо ушиблены, либо сломаны.

– Мне так жаль, – говорит он, когда я кладу руки на его плечи в качестве поддержки и, к счастью, мои ноги боле менее держат меня.

– Не твоя... вина, – шепчу я, натягивая джинсы. – Уходим. Отец... в пути, – говорю я. Каждое слово словно прожигает мою диафрагму.

– Твой отец? – спрашивает Куинн, я опираюсь на него, подталкивая его к выходу.

Я киваю, закусываю губу, когда делаю первый шаг, и ногу протыкает куча иголок.

– Как? – спрашивает Куинн, поддерживая меня, когда я почти падаю.

Показываю подбородком в сторону стонущего Джастина, который медленно начинает приходить в себя, затем хрипло отвечаю. – Он работал с моим отцом и полицией, – бормочу я, стону, когда мои ноги двигаются.

Куинн ловит меня, поддерживая своим теплым телом, и я тихо стону. Такое теплое прикосновение согревает мою разбитую душу.

– Он собирался сдать меня полиции из-за денег и мести.

Я знаю, что говорю ерунду, но начинаю чувствовать слабость. Почти уверена, что нахожусь на пороге обморока.

Я спотыкаюсь, когда Куинн замирает рядом со мной.

– Он сдал тебя? За деньги? – спрашивает Куинн. Он легко проводит рукой по моей щеке, повернув мою голову к нему.

Стараясь не заплакать от прикосновения, я киваю, моя голова похожа на неваляшку.

– Ублюдок, – рычит он и без предупреждения садит меня на матрас, а затем подходит к стонущему Джастину.

Мои глаза широко распахиваются, когда я наблюдаю, как Куинн пинает беспомощного и испуганного Джастина, который лежит на спине на полу. Внутри себя я радуюсь, что Куинн нанес ему такие увечья. Джастин стонет и брызжет окровавленной слюной. Но этот праздник резко сходит на нет, когда Куинн тянется к поясу рваных джинсов и достает нож, на его лице отражается только сильная ненависть. Он переворачивает его, встает на одно колено и вонзает нож прямо в бок Джастина.

Удивленный вздох останавливается у меня в груди, я уверена, что Куинн только что пробил грудную клетку Джастина, задев почку или легкое.

Сгустки крови просачиваются сквозь футболку Джастина, окрашивая белый материал в ярко-красный цвет. Когда Куинн выдергивает нож, разносится тошнотворный сосущий звук. Тело Джастина производит какие-то булькающие звуки, израненный он корчится в разные стороны и слепо тянется к ране, стараясь ее закрыть.

Я сфокусировала свой взгляд на ране, потому что не могу пройти мимо умирающего Джастина. Таков и был замысел Куинна. Он, наконец, поднимается во весь свой немалый рост, я, молча, наблюдаю. Даже не могу кричать, потому что почти уверена, что сейчас у меня начнется истерика.

– Пойдем, Рэд, – говорит Куинн, наклоняется, берет меня на свои окровавленные руки и притягивает к груди.

Я благодарна ему за то, что он оборачивает мои дрожащие руки вокруг своей шеи и уносит из этого ужаса.

Он пинком открывает дверь, яркая сияющая луна – наш единственный источник света. Путь через лес длинный, но это неважно, потому что я в руках моего спасителя. Куинн направляется к старому потрепанному Доджу, открывает для меня дверь, сажает на сидение, нежно поправляет свой свитер, чтобы я была хорошо прикрыта.

Мой открытый глаз закрывается, как только голова касается кожаного сидения.

Двигатель оживает, когда Куинн медленно разворачивается задним ходом.

– Прости, Рэд, – тихо извиняется Куинн, когда наезжает на камень, из-за чего я шиплю от боли в теле.

Он убирает волосы с моего липкого лба, и я плачу, когда он проводит по моему виску, который залит кровью.