– Покоряй молчанием привычку многословия.

– Направляй всегда взор к Свету.

– Ключ к Высшим мирам внутри тебя.

– Распахни врата внутри себя – и будешь жить жизнью истинной!

Себальд был взбешен. Он тряс папашу Гаро словно пьяный крестьянин высокое грушевое дерево, надеясь полакомиться несозревшими плодами, которые никак не хотели падать.

– Кто обворовал мою комнату?! – рычал он на ухо хозяину постоялого двора. – Кто, я спрашиваю?!

– Мессир, я тут ни при чем! – взмолился хозяин постоялого двора.

– Она была замкнутой, тем не менее, из моей дорожной сумки исчезла одна очень ценная вещь! Как это понимать?!

– Клянусь Господом нашим и девой Марией, я понятия не имею, как могло такое случиться!

Себальд немного успокоился и отпустил папашу Гаро.

– У кого был второй ключ? – спросил он, остро глядя на изрядно струхнувшего хаусхерра.

– Ключ только один! – решительно заявил папаша Гаро. – И он очень сложный для воров. Да вы сами, мессир, посмотрите на его бородку. Ключ делал большой мастер.

– Тогда как вор смог проникнуть в мою комнату? Дверь в ней крепкая, замок не взломан, а в окно может пролезть только кошка.

– Окно? Вы открывали окно?

– Да. В комнате было душно.

– Ах, мессир, в этом-то сама суть столь неприятного и оскорбительного для вас происшествия…

– Что вы имеете в виду?

– Я предлагаю пройти в вашу комнату и определиться на месте, – уклончиво сказал хозяин постоялого двора, все еще поглядывая на Себальда.

– Так идем, чего мы дожидаемся?! – Гнев и раздражение не покидали постояльца «Экс-ля-Шапели».

Они поднялись на второй этаж, и Себальд открыл замысловатым ключом внутренний замок. Первым делом хаусхерр подошел – скорее, подбежал – к открытому окну, внимательно осмотрел подоконник и тихонько присвистнул.

– Мессир, взгляните!

Себальд глянул на подоконник – и ничего там не увидел.

– На что смотреть? – спросил он мрачно.

– След! Он едва просматривается, гораздо лучше его можно было бы видеть при ненастной погоде, но вчера стояла сушь, поэтому остались всего лишь комочки пыли от обуви.

– Но как, кто мог протиснуться в такую узость?! – Себальд со злостью захлопнул окно, да так, что жалобно задребезжали дорогие венецианские стекла.

Папаша Гаро лишь тихо крякнул, но промолчал; он потратил кучу денег, чтобы прикупить для своего заведения разноцветные оконные стеклышки. Венецианское стекло было не хуже ромейского, но немного дешевле. И все равно хозяин постоялого двора потом жалел, что поддался временному порыву облагородить внешний вид здания, – как-никак, его заведение находилось в самом центре имперской столицы – и полез в свои закрома, чтобы достать оттуда кровные сбережения.

Стекло вышло для него поистине золотым. Купец, который привез товар из Венеции, наверное, закатил пир на весь мир, сбагрив несколько ящиков дорогущих цветных стекляшек глупому хозяину гастхофа[19]. Он уже не надеялся его продать – народ в Аахене был прижимистый и жадноватый.

– Это мог сделать только один вор, – мрачно ответил папаша Гаро. – Гибкий, как уж, где угодно пролезет. Мало того, он в основном обворовывает путников на постоялых дворах… вот как вас, к примеру. Причем в дневное время, когда уставший с дороги постоялец засыпает мертвецким сном. Ведь в светлое время суток человек забывает о предосторожности.

– И кто этот негодяй?

– Один ушлый малый. Его прозвали Визель – ласка. Он может пролезть в любую щель, как этот хитрый зверек, мастер обчищать курятники. Мальчик сирота, совсем еще юн, ему чуть более двенадцати лет, но вор уже знатный. И главное – его никто до сих пор не смог поймать за руку.

– Поймаем… – сквозь зубы процедил Себальд. – Я ему сердце вырву, а кишки на вертел намотаю! Где мне его искать?

– О-о, мессир, легче найти ветер в поле, нежели Визеля! Он хоть и сирота, но одевается вполне прилично, благо денежки у него водятся. Визель часто шатается по рынкам, изображая из себя сына благопристойного бюргера. Но рукам воли не дает. Он лишь высматривает очередную жертву из тех господ, которые прибыли в город и находятся в поисках пристанища. Так что вам предъявить ему будет нечего. Он откажется от всего. К тому же Визель не трус и вынослив к боли. Он быстрее даст себя убить, нежели повинится в содеянном.

– Так что же мне делать?! – в отчаянии воскликнул Себальд.

– Простите, мессир, за нескромный вопрос… что именно у вас украдено? Деньги, драгоценности? Если это так, то можете с ними распрощаться. Они уже просыпались сквозь пальцы Визеля словно песок. Он ничего не копит, только тратит. Живет одним днем.

– Кошелек на месте! У меня пропал футляр с ценной рукописью.

«Ох, эти ученые господа! – с иронией подумал папаша Гаро. – Из-за клочка бумаги столько шума…»

– Как выглядит футляр? – спросил он, лишь бы нарушить затянувшееся молчание.

Себальд рассказал.

– Ну, это меняет дело… – Папаша Гаро посветлел лицом. – В Аахене есть только один человек, которого интересуют никому не нужные… простите, мессир! – старинные вещи. Тем более столь необычные и дорогие.

– И кто он?

– Вполне благопристойный и далеко не бедный господин. Но среди воров и разбойников он известен как скупщик краденого. На этом он сделал себе весьма приличное состояние. Его зовут херр Альдульф.

– Адрес! Где он живет?

Папаша Гаро назвал улицу и дом, но предупредил:

– Умоляю, не говорите скупщику, бога ради, кто вас надоумил к нему обратиться!

– Почему?

– Потому, что мне не хочется закончить свой век в какой-нибудь грязной канаве с ножом под сердцем. Херр Альдульф очень щепетилен во всем, что касается его занятия. Все те, кто пытались проникнуть в тайны его отношений с преступным миром, плохо кончили.

– Даю слово, что не назову ваше имя!

– И последнее… – Хозяин постоялого двора доверительно склонился к Себальду. – Мне кажется, вы наладили приятельские отношения с мессиром Герриком из Вайсенбурга…

– Да, это так. И что с того?

– У вас нет оруженосца, который защищал бы вам спину. Неплохо бы попросить мессира Геррика о дружеской услуге – чтобы он проводил вашу милость до дома херра Альдульфа.

– С какой стати? Я не боюсь лихих людишек. К тому же темное время суток еще не близко, а значит, и опасаться нечего.

– Как сказать, как сказать… – Тут папаша Гаро заколебался, но все-таки продолжил: – Херр Альдульф обычно находится под охраной отчаянных наемных головорезов, которым он хорошо платит. Им убить человека, что высморкаться. Они подпускают к хозяину только знакомых воров и грабителей. Поэтому мессир Геррик, знатный рыцарь, может оказаться для вас очень полезным боевым товарищем.

Геррик все еще пребывал под впечатлением вчерашнего застолья, после которого оруженосец едва дотащил его до кровати. Пиво Жирной Гузки оказалось чересчур крепким для его организма. Впрочем, и выпил он целый жбан. Геррик проспал большую часть дня и поднялся не в лучшем настроении.

Когда Себальд вошел в его комнату (она оказалась даже лучше той, где поселил его папаша Гаро), рыцарь из Вайсенбурга никак не мог осилить кубок вина, поднесенный ему оруженосцем. Он икал, и вино расплескивалось на постель.

– Святая Пятница![20] – рычал Геррик, придерживая кубок второй рукой. – Я до сих пор не могу протрезветь от пойла, которым угощал нас этот мошенник хаусхерр! Его вином можно травить крыс!

– Есть предложение, мой добрый друг, немного проветриться, – сказал Себальд, посмеиваясь. – Ничто так не способствует быстрому отрезвлению, как свежий воздух и хорошая драчка.

– Даже так? Вы меня заинтриговали… – Геррик оживился.

Его руки вдруг перестали дрожать, и он одним махом опрокинул содержимое кубка в рот.

– Одеваться! – приказал Геррик оруженосцу, неожиданно легко и непринужденно встав на ноги.