— Эрен вам не сказал правду, так ведь?

Ривай в ответ лишь нахмурился.

— Мы не можем ничего ему запретить. Эрен — вожак нашей стаи. Он сам решает, как ему поступать.

***

Город, утерянный во времени, за густым лесом Марии.

Город, в котором царит тишина.

Город, который продолжает жить, пусть и иначе.

Шиганшина.

Трост ждёт та же участь?..

Осуждать Эрвина Смита можно было бесконечно, но отрицать простой факт, что в полуразрушенном Тросте люди находились в опасности как извне, так и изнутри — из-за гниющих на улицах тел, — нельзя. Трост стал городом мертвецов. Город пал, так как Шиганшина унесла с собой тайну погибели — опасаться нужно тех, кто находится рядом.

Стая, поселившаяся здесь, совсем не напоминала тех волков, к которым привык Ривай. Они оставались в человеческом обличье, вели хозяйство и в целом жили почти так же, как и люди в Тросте. Это всё потому, что их лидер — Эрен? Тогда неудивительно, что, пробыв столько времени в Тросте, стая не заявилась его искать.

Впрочем, до конца понять его мотивы Риваю так и не удалось. Волк, идущий против других, тем самым подставляя не только себя, но и свою стаю. Остальных волков в десятки раз больше, что было бы, реши они напасть на немногочисленную стаю, ведущую весьма мирный образ жизни? Они не охотились на людей — лишь на животных. Каждые несколько дней в лес уходили охотники, а возвращались уже с добычей. Мясо делили на всех — никто не должен был оставаться голодным.

Эрен, порой принимавший участие в охоте, частенько убегал дальше остальных, особенно если чуял поблизости других волков. Именно тогда он пропадал, натыкаясь на сражение людей и волков и помогая первым.

Кто же сильнее повлиял на его мировоззрение — Эрвин или отец?

Кто сломал его инстинкты?

Пожалуй, этот вопрос для Ривая так и остался без ответа даже спустя время.

Карла — мать Эрена — оказалась приятной доброжелательной женщиной, очень похожей на человеческих матерей-домохозяек. Она приглядывала за детьми-волчатами, оставшимися без родителей. Те частенько играли во дворе дома, в котором она поселилась, а вечерами собирались в большой кухне, где рассказывали друг другу страшные сказки про людей и их совместное прошлое с волками.

Когда она увидела Эрена, то залилась слезами и крепко-крепко прижала сына к груди, продолжая повторять его имя. Эрен пролежал без сознания пять дней, но так и не очнулся. Мертвенная бледность ушла с его лица, ладони оставались тёплыми. Он дышал глубоко и спокойно, и создавалось впечатление, что он попросту спит — долгим, глубоким сном. Карлу удалось уговорить отдохнуть далеко не с первого раза.

— Ты так похож на своего отца, — сказала она прежде, чем удалилась в другую комнату.

Риваю показалось, что в тот момент Эрен улыбнулся.

Они решили не задерживаться надолго в Шиганшине. В конце концов, жить им здесь нельзя — волки и люди уже давно разошлись по разные стороны баррикад. Возвращаться в Трост было бессмысленно. Ривай не знал, что его ждёт в Каранесе, но чётко осознавал, что больше ему идти некуда. Вся его жизнь прошла на войне — не было ни одной спокойной ночи. Он был рождён солдатом, а значит, им же умрёт.

Волчонок Эрен — белый волк — ещё надолго останется в его памяти и сердце. Тот, кто сумел заставить его свернуть с главной дороги на узкую тропинку. Тот, кто так боялся нежности, но с готовностью принимал её. Тот, кто искренне верил в людей и не побоялся остановиться на границе между своим миром и миром человечества.

— Он очнулся! Очнулся!

Крик Ханнеса едва ли не оглушил Ривая, который проверял крепление седла на отдохнувшей за несколько дней лошади. Они с Ханджи собирались отправляться в путь.

Ханнес, запыхавшись, остановился около них и махнул рукой в сторону дома Карлы.

— Эрен очнулся, ну же!

Ривай не был готов к встрече с ним. Он не знал, что нужно говорить в такой ситуации. Я рад, что ты выкарабкался с того света во второй раз? А знаешь, если бы не Ханджи, тебя бы уже похоронили в лесу под первым попавшимся деревом. Но…

Это не твоя вина, Эрен.

Ты не можешь спасти всех.

Ханджи не сказала ему ни слова, молча отпустив. Ханнес пребывал в радостном возбуждении, пока торопливо шёл обратно к дому Карлы. Там стояла полная тишина, а сама хозяйка встретила их на пороге. Её глаза были влажными от слёз, и она как будто бы стыдливо вытирала их, бегло взглянув на Ривая и пропустив его внутрь.

Эрен лежал на спине, укрытый тонким одеялом, и пустым взглядом смотрел в потолок. Под ногами Ривая скрипнула половица, но Эрен даже не повернул головы. Он вообще не реагировал до тех пор, пока кровать сбоку не прогнулась, из-за чего ему наверняка стало неудобно. В глазах появилось больше осмысленности — пелена спала, в зрачках снова заблестело волчье золото. Он несколько раз моргнул и глубоко втянул воздух, улыбнувшись.

Ривай убрал спутавшиеся волосы чёлки с его лба, мягко провёл подушечками пальцев по щеке, зачем-то в конце коснувшись носа. Эрен забавно сморщился.

— Я живой, — выдохнул он почти шёпотом.

— Ты дома, — сказал Ривай, убрав руку от его лица и положив на грудь.

— Сколько прошло времени?

— Пять суток. Мы с Ханджи уже уходим — сражение в Тросте закончилось, но нам нужно в Каранес.

Лицо Эрена взволнованно вытянулось.

— Уходите? — недоверчиво повторил он. — Так нельзя. Я не отпущу!..

— Эрен, — серьёзно прервал его Ривай, — ты ведь вожак стаи. Не думай только о себе. Когда-нибудь твои действия могут обернуться против тебя, и ты должен это понимать.

— Они вам всё разболтали, — сейчас Эрен вовсе не выглядел как лидер — он выглядел как обиженный ребёнок, который разве что не дул губы, чтобы ещё ярче показать свою обиду.

— Если бы не ты, наверное, в Тросте никого не осталось бы в живых — спасибо тебе. По крайней мере, от меня и Ханджи. Но я не могу остаться — я всё ещё принадлежу армии. Люди только что пережили очередное сражение, и нам нужно подготовиться, найти дальнейший путь действий. Если будешь продолжать лезть на рожон, рано или поздно погибнешь.

— Может, я буду сам решать, как мне жить? — огрызнулся тот.

— Эрен, — у Ривая не было ни сил, ни желания спорить с ним. — Пойми — я тебе благодарен и не жалею, что спас. И мне не хотелось бы, чтобы ты погиб насильственной смертью. Эрвин вряд ли вновь примет тебя — хоть благодаря ему ты когда-то остался жив, несколько дней назад он тебя же и подстрелил. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, я помогу. Но сейчас не приближайся к городам — те, кого ты защищаешь, могут уничтожить тебя.

Эрен смотрел на него упрямым взглядом и не мигал.

Люди жестоки. Они не способны с благодарностью принимать помощь тех, кто отличается от них. Рано или поздно они осознают, что открыли свои двери волку, который может в любую секунду зарычать. Но у волка в окружении людей нет ни одного шанса.

Пусть он остаётся здесь — но живой.

Пусть оставлять его больно, но Ривай будет знать, что с ним всё хорошо.

Пусть…

Между ними всегда будет граница. Пока живы и волки, и люди, граница не исчезнет.

— Они уже были мертвы, — вдруг произнёс Эрен, и его подбородок задрожал. — Те дети. Они были мертвы. Только одна из них… я не смог. Вы ведь не этого от меня ждали.

Утешать его было бесполезно, да и Ривай совершенно не умел этого делать. Он лишь устало вздохнул.

— Но ты спас ту девочку. Ты спас меня. Это уже что-то.

Взгляд Эрен изменился. Ушло сожаление, словно Ривай сказал нечто настолько ободряющее, что это могло перевернуть мир.

Или уже перевернуло?

Наклонившись, Ривай мягко коснулся губами щеки Эрена, чувствуя, как тот перестал дышать. Он это заслужил. А когда отстранился, то совершенно не ожидал ответного поцелуя в губы — лёгкого и почти невесомого.

После него в груди протяжно заныло сердце.

Ханджи нетерпеливо ждала. Когда Ривай взобрался на свою лошадь, то оглянулся. Шиганшина замерла, словно прощаясь с ними.