Шиганшина — город, который нельзя было спасти.

Трост — город, который обречён стать его двойником.

— История повторяется, — устало произнёс Ривай. — Никто так и не смог понять, почему Шиганшина пала так быстро. С момента, когда люди и волки разошлись по разные стороны, прошло около пятидесяти лет. Достаточно долгий срок, чтобы среди людей оказалось нужное количество врагов, о которых они даже и не подозревали. Город гнил изнутри задолго до падения.

— Если это так, — нарушил Эрен тишину спустя какое-то время. — Если это так, то Шиганшина была пробным шагом. И я думаю, Трост — не единственная цель.

Гермина, Стохес и Трост. Три города, располагающиеся относительно близко друг от друга. На каждый были попытки нападения, или по крайней мере случалось приближение волков к Стенам. Они готовились, связывались со своими, изучая города изнутри чужими глазами. Преимущество было не на стороне людей.

Внезапная догадка заставила дрогнуть руки.

— Эрвин… знал. Его нет в городе. Он снаружи.

Почему-то вспомнились слова Пиксиса о том, что усиливать охрану сейчас (уже?) бессмысленно. Все важные персоны армии имели секреты. Письма доставлялись в закрытых конвертах, а если бы их и не запечатывали, у Ривая не возникло бы и мысли лезть туда, куда его не просили. Насколько же долго они готовились к сегодняшнему дню?

Петре досталось сильнее.

Она всегда выглядела маленькой хрупкой девочкой с красивой улыбкой, и Ривай, когда увидел её в первый раз, сомневался, что такой, как она, есть место в армии. Чёрт возьми, из неё получилась бы прекрасная жена для олуха-мужа, которому постоянно нужно давать крепкого пинка под зад, чтобы жить и не лениться. Из неё получилась бы прекрасная мать для детей, умеющая и посочувствовать, и поругаться, и помочь советом.

Ривай далеко не сразу стал воспринимать её всерьёз. Ну, подумаешь — девочке захотелось бунтовать, доказать родителям, что и она может скакать на лошади с ружьём наперевес. Но прошло не так много времени, и девочка превратилась в настоящего солдата, умеющего чётко следовать приказам. И тогда Ривай понял: да, её место действительно здесь. Вот только он не думал, что однажды увидит её лежащей на красной от крови сухой листве с потускневшими широко распахнутыми глазами. Рыжие волосы в беспорядке сбились, частично закрывая глубокую рытвину на скуле от когтей. Рукав куртки на правой руке был разорван, а виднеющиеся раны едва ли не доходили до кости.

Присев рядом с ней на корточки, Ривай чуть приподнял её подбородок. Горло, естественно, перегрызено. Петра сопротивлялась. Раны, оставленные на теле, были нанесены до смерти. Она мучилась, чувствовала боль, пыталась спастись. Возможно. Впрочем, она же солдат. Конечно, она боролась до последнего.

Она умерла, как только оказалась поваленной на землю. Если ты на земле, а под рукой нет ни ножа с серебряным лезвием, ни огнестрельного оружия, ты уже живой мертвец.

Рука Ривая не дрогнула, когда он быстрым движением закрыл глаза отважной девочке-солдату.

Она была сильной. Ему будет её не хватать.

Тело Ауруо нашлось в нескольких метрах от Петры. Видимо, он пытался отбежать на достаточное расстояние, чтобы застрелить волков из ружья — оно валялось на расстоянии вытянутой руки. Нога, застрявшая в обнажившихся корнях дерева, послужила смертью. Он упал, и волк в два прыжка оказался рядом.

Ривай оглянулся на тихий всхлип. Эрен стоял около высокого толстого дуба с мокрыми от слёз глазами. Он не плакал, но от этого только становилось страшнее. Реакция, с которой он смотрел на искалеченные трупы людей, никак нельзя было назвать нормальной для волка, убивающего себе подобных.

— Прекрати. Ты меня нервируешь, — одёрнул его Ривай.

Эрен послушно утёр себе нос рукавом.

— Так не должно было получиться.

— Да, не должно было, — Ривай быстро подошёл к нему, тыча пальцем неуёмному волчонку в грудь. — Ты не должен был меня останавливать.

Смена эмоций на бледном лице произошла в мгновение ока.

— Я вам жизнь спас! Иначе вы бы лежали здесь, рядом с ними. Думаете, на такой исход рассчитывал этот Эрвин, так удачно отправляя вас за пределы города?

— Что ты знаешь? — тихо и медленно процедил Ривай, внезапно чувствуя, как внутри всё оборвалось, опустошая его. — Эрвин разговаривал с тобой?

Врать Эрен не умел. Он напрягался — каждым мускулом на лице, плотно сжатыми челюстями, а глаза словно говорили: «Простите». В этот раз он не кричал, возражая, а молча смотрел на Ривая, и от этого становилось ещё страшнее.

Эрвин сказал пробиться к волку в доверие. Наверное, это подразумевало обоюдную веру, и в какой-то степени так и случилось.

— Можешь не отвечать на вопрос. Он разговаривал с тобой, — избавил его от метаний Ривай. — Я задам другой вопрос: что именно он тебе сказал?

Всё-таки волчьи глаза — умные. Ривай видел в глазах Эрена то же выражение, что и в обличье волка. Странно, но он никогда бы не подумал, что даже волки отличаются друг от друга не только окраской меха. Если присмотреться, можно различать их — по глазам. По эмоциям, что так легко читаются в них. Страх, ненависть, злость… преданность. Любовь.

Интересно, а волки умеют любить, или же это просто дань инстинкту?..

— Он сказал, я должен защитить вас…

Ривай вздрогнул, осознав, что смотрел уже не на Эрена, а в темноту позади него.

— …потому что ему потребуется помощь. Но разве это правильно? — продолжал Эрен, злясь. — Разве нормально выбрасывать кого-то наружу лишь для того, чтобы он потом мог умереть?

— Принеся пользу, — возразил Ривай, но Эрен мотнул головой, стиснув зубы и оскалившись, как будто был в волчьем обличье.

— Вы, люди!..

— И ты сам на нашей стороне, — перебил Ривай. — «Вы, люди»? Говорил, что люди хорошие, поэтому кидался на волков другой стаи. Говорил, что веришь в это благодаря Эрвину. Теперь смотри. Эрвин именно такой. Он пойдёт по головам, если нужно. И ты ему нужен именно как запасной план. Страховка. Он воспользовался тем, что ты предан ему как своему спасителю и виляешь хвостом подобно домашней шавке. Думаешь, к тебе у него какое-то особое отношение? Не заблуждайся. Он всадит тебе серебряную пулю в голову сразу же, как только дашь повод или станешь бесполезным.

Эрен выглядел немного растерянным, но только из-за того, что не ожидал услышать всё это от Ривая. Закончив, Ривай повернулся к нему спиной, обошёл небольшой круг, рукой зарывшись в волосы, но быстро её отдёрнул, вспомнив, что на ней осталась земля и пыль.

— Я не дам повода, — сказал Эрен спустя долгое, как показалось Риваю, время.

— Не дашь повода? В таком случае тебе нужно было ластиться к Эрвину, а не ко мне. Тогда, может быть, он бы посадил тебя на поводок и время от времени подкармливал свежим мясом, — он замолчал, остановившись, когда взгляд скользнул туда, где лежало тело Петры. — Я не смогу тебя спасти, глупая ты шавка.

— И не нужно. Я сам…

— Знаешь, где твоё слабое место? В желании помогать людям. Убивая своих, ты не становишься героем. Ты становишься аномалией. Не у всех есть шанс ознакомиться с тобой ближе, чтобы найти объяснение твоим мотивам.

На этот раз Эрен ничего не ответил, посмотрев на Ривая долгим тяжёлым взглядом.

========== Глава IX. ==========

Стена, на которую было потрачено столько усилий, теперь стала клеткой, удерживающей жителей Троста в ловушке. Город умирал изнутри: пожар сжирал деревянные домишки где-то ближе к центру, выплёвывая облака чёрного дыма к небу. Однако огонь никак не вязался с нападением волков. Волки не могли использовать никакого оружия, так как против людей всегда шли в облике зверя. Значит, Анни не соврала Эрену, сказав, что выросла в человеческом городе — Тросте. Значит, всё то время, когда правительство возводило Стену, защищая жителей от угрозы извне, оно собственноручно подписывало кровью смертный приговор всем жителям.

Эрвин был прав.

Снова.

Значит, враг был рядом, на расстоянии вытянутой руки. Волк, накинув чужую шкуру, прикинулся человеком и, выждав нужное время, пустил в ход вовсе не клыки и когти. Кто знает, сколько волков пробралось в армию, узнавая секреты и оказываясь на много шагов впереди.