— Обречён? На что, интересно?

— На то, чтобы убраться из города и покончить с карьерой разговорщика. Ты слишком заметный, и тебя постоянно будет присматривать кто-нибудь, подобный Микку.

— Я привык, что извращенцы обращают на меня внимание, — пожал Аллен плечами. — Сомневаюсь, что что-то изменится, если я начну торговать овощами на рынке. Думаешь, они туда не ходят? Спешу разочаровать.

Отодвинув стул, Аллен быстро встал и шагнул к выходу. Зря он считал, что встреча что-то поменяет. Сейчас он только разозлился сильнее прежнего, но так и не разобрался с тем, как повлияет шрам на ладони на его жизнь. Может быть, зря он никому не рассказал, кем является Канда на самом деле?

— Стой, — Канда вдруг схватил его за руку и потянул на себя.

Вздрогнув от ощущения тёплых пальцев, Аллен резко вырвался.

— Не смей прикасаться ко мне! — вскрикнул он, прижимая руку к груди так, словно на неё плеснули кипящим маслом. — С чего ты взял, что теперь можешь трогать меня? Думаешь, шрам на твоей щеке и на моей ладони что-то меняет? Не заблуждайся! Я тебя не полюбил и любить не хочу. Ты мне противен. Я тебя ненавижу.

Канда сорвался с места молниеносно. Аллен не успел ничего предпринять, как оказался прижатым к стенке. Он ощущал горячее прерывистое дыхание на лице, чувствовал сжимающиеся пальцы на шее — как в прошлый раз, только теперь без перчаток.

— От ненависти до любви один шаг, мелкий, — язвительно произнёс Канда прямо на ухо Аллену.

Аллен поморщился.

— Понятия не имею, что должно произойти, чтобы я сделал этот шаг.

Канду не нужно было просить дважды. Он явно не был неженкой, привыкнув за время работы действовать грубо и применять силу. Второй рукой он схватил Аллена за подбородок и поднял голову так, чтобы было удобно поцеловать. Жар его губ мгновенно отрезвил Аллена, и тот брыкнулся, однако безуспешно. Канда целовал его насильно, сминал губы, доходя до укусов. Когда же Аллен перестал сопротивляться, плотно прижатый к стене его телом, Канда отнял руку от подбородка, взял его правую ладонь и приложил к шраму на щеке. Как и в прошлый раз, Аллен ощутил покалывание, словно получил несильный удар током.

— Вот что должно произойти, — немного отдышавшись, Канда вновь прихватил его верхнюю губу. — Чувствуешь? Эти шрамы — знаки не только единения душ, но и тел, — он опустил его руку вниз и насильно приложил к своему паху. — Чувствуешь? Это страсть, желание, влечение.

Аллен чувствовал. Чувствовал то, чего не приходилось ощущать никогда ранее. Он помнил пару, которую увидел в тёмном переулке, помнил, как страстно они целовались, как мужчина проникал в женщину, дрожа от желания; помнил, как целовались Дебитто и Джасдеро, помнил мимолётную тоску в глазах Дебитто и его осознанный выбор в пользу связи с Джасдеро.

Аллен чувствовал, как рушится и его свобода. Это было сильнее его.

— Моя мать была разговорщиком, — сказал он с придыханием, заставив Канду немного отступить назад. — Они с отцом были родственными душами. А потом за ней пришёл охотник, точно такой же, как ты. Промыл ей мозги, сломал её, и она уехала. Мы прожили с отцом вместе ещё несколько лет. Всё это время я видел, как он страдал, как ему было тяжело. Знаешь, чем всё закончилось? — теперь Аллен, не побрезговав, схватил Канду за подбородок и вынудил посмотреть на себя. — Однажды вечером он просто ушёл из дома, а потом его нашли разбившимся насмерть. Он прыгнул с крыши, а потом я оказался на улице. Один. Поэтому я не хочу ничего чувствовать к тебе, Канда. Я ошибся, ударив тебя, и теперь не знаю, что мне делать. Я так боялся повторить судьбу отца, но, похоже, судьба сама пришла за мной.

Канда отступил ещё на шаг назад, и Аллен закончил:

— Просто однажды ты можешь сдохнуть, а я останусь и буду мучиться до тех пор, пока тоже не окажусь на крыше. Так нельзя. Это действительно лишает свободы.

***

Когда Аллен вышел на улицу, с неба капал дождь. Запрокинув голову, Аллен подставил лицо холодным каплям и начал безудержно смеяться. Смех разрывал лёгкие, сдавливал живот.

Ему всё ещё больно, только теперь было ещё больнее.

Мариан соврал: ему не стало легче. Он только что добровольно обрубил мешающуюся связь, но легче не стало. Казалось, бомба медленного действия только что взорвалась, оставив после себя не пустоту, но отчаяние и разочарование.

Да, теперь он определённо что-то чувствовал к Канде, вот только это не были сладкие мечты и желание бесконечно целоваться.

Было больно принять эту связь. Больно было и её разрывать.

— Люди не правы.

Аллен обернулся. На пороге «Лотоса» стоял Канда, вышедший следом.

— Никто не лишает тебя свободы. У тебя всё ещё есть выбор — страдать сейчас и спустя несколько дней пойти на крышу, как ты выразился, или взять мою руку и жить до тех пор, пока позволяет чёртова судьба. Ты решил бороться за свою жизнь, когда ударил меня, так борись дальше, или же уже готов сдаться, мелкий?

И Канда действительно протянул ему руку. Аллен заворожённо смотрел на его пальцы, несколько минут назад сжимавшие ему горло.

— Знаешь, почему я не отдал тебя Микку? Не потому, что мгновенно воспылал любовью к твоей смазливой мордашке после прикосновения. Ты заслужил уважение, потому что не сломался. Ты сильнее, чем остальные, — он настойчивее вытянул руку. — Так я в тебе ошибся?

Если ожог, появляющийся на коже после прикосновения к родственной душе, что-то и меняет, то явно не отношение к человеку. Отношение к человеку может изменить только сам человек.

Аллен решил, что будет продолжать избегать прикосновений других людей — просто так, по привычке. Аллен подумал, что, возможно, в этой идее родственных душ есть что-то любопытное. Что-то, что заставляет обернуться и ещё раз посмотреть на человека, с которым, казалось бы, у тебя нет совершенно ничего общего.

Чёртова судьба ошиблась?

Он не полюбил Канду. Если он и почувствовал к нему влечение, то лишь на мгновение, потому что Канда заставил его это чувствовать.

Он не полюбил Канду, но определённо увидел в нём нечто такое, что подтолкнуло сделать тот самый шаг. Взаимное уважение? Может быть.

Аллен решил, что Дебитто вправе ошибаться. У него был выбор, была свобода — любовь к Джасдеро можно было оставить и на другом уровне, стоило только захотеть, но они решили, что никого ближе друг друга в жизни у них не будет. Ожог здесь ни при чём. Ожог — лишь знак того, что этого человека нужно любить, но как именно, остаётся вопросом.

Возможно, со временем Аллен будет благодарен шраму на щеке Канды, а возможно, будет корить себя за то, что попросту не сломался, а дал отпор. Тогда бы не было никакого шрама, Канда отдал бы его Микку, и всё закончилось бы. Но…

Аллен не сдался.

Возможно, однажды Аллен сам поцелует его и не пожалеет, что пошёл следом. Он ведь свободен — в «Лотосе» его действительно больше ничего не держит, а Тики Микк только даёт вторую причину наконец покинуть городок Эн.

Канда не ошибся.

Дождь продолжал хлестать холодной водой по щекам. Вот только дождь не смог помешать тому, чтобы почувствовать ещё раз, какие тёплые у Канды пальцы.

Комментарий к Часть 5. Выбор

Некоторые понятия в тексте были позаимствованы из реально существующих понятий (цитаты с Википедии):

1. Город N - часто встречающееся в русской литературе словосочетание, обозначающее «провинциальный, захолустный» город.

2. Хедхантер (Охотник за головами) — человек, который по заказу работодателей ищет нужных им специалистов.

3. Гаптофобия — редкая специфическая фобия, навязчивый страх, боязнь прикосновения окружающих людей.

Естественно, последнее в сюжете специально доведено до абсурдного помешательства у большого количества людей.

ВАЖНО!

На этом основная сюжетная ветка закончена. Однако когда я дописала эти пять частей, я не думала, что идея настолько придётся мне по душе. Захотелось немножко развить её дальше. Написалось ещё два дополнительных мини, которые будут выложены под одной шапкой с основным фиком. НО! В первом дополнительном мини много страдашек.