Аллен позволил себе представить, что бы случилось, если бы он не ударил тогда Канду. Может быть, в данную минуту он бы лежал на постели, а Тики наслаждался видом только что приобретённой игрушки. Но…

Канда не стал выполнять работу. Он просто встал и ушёл, наградив на секунду Аллена взглядом, который и преследовал того несколько ночей подряд.

***

Из окна кабинета Кросса открывался прекрасный вид на ночное небо. Аллен иногда погружался в грёзы, сидя здесь, но на землю его возвращал громогласный возглас Мариана, чаще всего сопровождающийся ударом кулака по столу.

— Будешь? — перед носом Аллена появился гранёный стакан, наполненный виски.

Он отрицательно покачал головой.

— Если я сейчас выпью, то уж точно не решусь на встречу с… с ним.

— Дурак, — Мариан сам отхлебнул из стакана. — Пьют ведь, наоборот, для храбрости.

Правая ладонь больше не болела. Единственное, что напоминало о прикосновении, оставшийся до конца жизни ожог. Аллен старался не смотреть на руку, а иногда и специально прятал её в перчатку.

— Мне не храбрость нужна, — он замолк, обдумывая, а что же ему, собственно, нужно. — Мне нужно понимание того, зачем я иду к нему. У тебя есть родственная душа?

Мариан опёрся на стол, задумчиво смотря на остатки виски в стакане.

— Повезло прожить жизнь без неё.

Скорее всего, Аллен сейчас испытал лёгкую зависть. Да, Кросс любил красивых женщин и не боялся прикасаться к ним. Возможно, именно поэтому жизнь его и наградила. Мариан Кросс, привязанный к одному человеку, уже не был бы Марианом Кроссом.

— Насколько я знаю, лучше тебе пойти сейчас. Чем дольше оттягивать момент, тем хуже будет потом. Это не работает так, — он плотно сжал пальцы в кулак, а потом разжал их, растопырив в стороны. — Это не взрыв, Аллен, а бомба медленного действия. Поверь, я за свои годы слышал столько слезливых историй о порушенных жизнях, что могу посоветовать тебе только одно: иди, раз он сам хочет встречи. Станет легче.

Аллен поморщился. Станет ли? Он не был так уверен. Ощущение того, что он съел кислый лимон, а воды поблизости не было, не проходило уже недели три. Он понятия не имел, что могло бы помочь, но уж точно от встречи легче не станет. Апатия — лучшее определение к состоянию Аллена. Ему не хотелось абсолютно ничего, только лежать дома и иногда перекусывать. Вкус еды постепенно угасал, спать было трудно, а если сон приходил, то становилось трудно просыпаться. От солнца и дневной уличной суеты болела голова, а вот ночная тишина успокаивала.

Ещё раз взглянув в окно, Аллен встал и подошёл к двери.

— Ты меня уволишь?

— Уже.

— Безжалостно.

— Как есть. В таком состоянии работать ты не можешь.

— Думаешь, что мне станет легче?

— Уверен. Но придётся заново учиться жить.

Аллен до боли закусил нижнюю губу, смотря в потолок и смаргивая слёзы. За последний месяц он определённо разучился жить. Как жить иначе, он теперь попросту не знал.

***

Труднее всего было игнорировать сочувствующие и любопытные взгляды. Краем глаза Аллен заметил, что Миранда подняла голову и пристально наблюдала за ним и что Линали повернулась в его сторону. Он не остановился, а прямиком пошёл к своему столику, за которым прошли его последние годы.

В проёме показалась знакомая белая рубашка. Он без пиджака и без галстука, отчего-то с тоской подумал Аллен. Тихо подойдя ближе, он долго смотрел на макушку Канды, не решаясь сесть за столик. Что он чувствовал к этому человеку? Пустоту. Ненависти уже не было — она исчезла. Болезненную пустоту, от которой давило в груди и становилось грустно.

Ожог на руке на мгновение вспыхнул, заставив Аллена ойкнуть и потереть побагровевшую кожу.

— Болит? — непривычно тихо и осторожно спросил Канда. Сейчас он смотрел на Аллена. Тот кивнул. — У меня тоже.

Повернув голову, Аллен смог увидеть оставшийся шрам на лице Канды. В какой-то степени он даже ему шёл, но Аллен решил не говорить правду.

— Тебе не идёт.

Канда усмехнулся.

— Садись, хватит столбом стоять, мелкий.

Прозвище больше не обижало. В глубине души шевельнулось непривычное тепло.

Они не виделись месяц. Целый месяц Аллен прятался в квартире, лишь изредка выходя на улицу. Тимоти был единственным человеком, с которым он перебрасывался словами. Аллен не просто отвык от своей работы — он отвык даже от обычных разговоров.

Стоило только сесть за столик, как в проёме появилась Лоу Фа — всё такая же суматошная, с горящим взглядом и вечным подносом в руках.

— Оу, — вырвалось у неё, — Аллен. Надо же… давно тебя не видела. Я уж думала, ты уволился. Что-нибудь принести?

— Я не уволился. Меня уволили. Считай, это моё прощание.

После неловкой паузы девушка ушла, оставив столик пустым.

— Значит, тебя уволили, — Канда не выглядел удивлённым.

— Я нарушил правило — прикоснулся к клиенту, — спустя время голос Аллена больше не дрожал. — А разговорщик с родственной душой больше не может быть… свободным. Теперь я пристрастен к чужим проблемам, я буду пропускать всё это через себя. Это как… обрести сердце, которое потерял.

Иметь сердце оказалось странно. Это сердце быстро стучало, начинало болеть и не позволяло дышать. Аллен не мог сказать, из-за чего именно — волнения или же дурацкой связи родственных душ, — но было чертовски неприятно. Хотелось разорвать руками грудную клетку, сломать рёбра и вырвать бьющийся в агонии орган, после чего выбросить в мусорную корзину.

Оно ему не нужно.

Аллену пришлось научиться жить без него.

— Не смотри на меня так, — он отвёл глаза в сторону. — Что ты сказал Микку?

— Ничего, — Канда оставался спокоен.

— Ничего? У него же был заказ на меня.

— И я его не выполнил.

— А Лави? Вы ведь… напарники, похоже.

Пальцы Канды принялись отбивать по столешнице какой-то ритм.

— Лави работал здесь не просто так. У таких, как мы, всегда есть список требуемых людей с нужными качествами характера, внешности. Не всем нужен кто-то определённый — порой поисками приходится заниматься самостоятельно, а через подобные места всегда проходит много людей.

— Поэтому ему нужно было стать лучшим… — догадался Аллен, вспоминая услужливость Лави буквально для каждого встречного.

— Это он присмотрел тебя для «Падшего».

Подобной новости Аллен никак не ожидал, но всё же добавил:

— Точно так же, как присмотрел когда-то Дебитто с Джасдеро.

— Но для Микка ты стал ещё и личным интересом, — продолжил Канда, внимательно следя за ним. — Потом появился я. Тебя окружили, мелкий, а ты и не заметил.

Аллен вспомнил, как Лави привёл его в «Падшего», провёл по всему залу, познакомил с близнецами. Он не стремился помочь ему, он всего лишь выполнял работу. Показать другую сторону родственных душ было лишь предлогом. Лави показывал «Падшего» изнутри, а близнецы оказались лишь ещё одним средством достижения цели.

Да, его окружили. Сдавливали с двух сторон, но Аллен даже и не предполагал, что выбраться ему не удастся.

— Так почему ты просто ушёл? Испугался? Я видел, что испугался. Плюс моей работы в том, что начинаешь видеть людей насквозь.

— А Лави ты не рассмотрел.

Аллен нервно передёрнул плечами.

— Лави не был моим клиентом. Мы почти не общались. Мне было плевать.

— Успокаивай себя, мелкий. Если бы не… — Канда вдруг запнулся, отвернув голову так, чтобы тень скрыла ожог на щеке. — Если бы ты не распустил руки, то сейчас бы не сидел здесь.

— Так кто виноват из нас двоих? Я, избегавший прикосновений всю сознательную жизнь и прикрываясь работой, или ты, делавший то же самое? Ты надел перчатки перед тем, как схватить меня. Я заметил. Лави, кстати, делал точно так же.

Канда прищурился.

— Не только разговорщикам мешает связь с кем-то. Но ты был обречён с тех пор, как на тебя положил глаз Микк. Пусть я не выполнил свою работу, он найдёт другого. И сейчас, когда ты снова появился в «Лотосе», поверь, ему непременно доложат, и он продолжит охоту.