Близость расового типа и некоторых элементов культуры моих соплеменников и жителей весьма далёких от нашего дома островов навевала на мысли насчёт родства, но беглое знакомство со словами из тамошних языков в пересказе Тагора или Хиштты никакого сходства не показало.
За прошлый день хождение по ростовщикам в роли безмолвного статиста изрядно поднадоело, вот сегодня и решил остаться дома: расспрашивал моряков с "Пяти перьев топири" об их нынешним житье, наблюдал за повседневными делами, которыми занимались обитатели кареобразного особняка.
Гокурегуй вышел во внутренний двор. Тагор держался справа от зиц-председателя, я с парой "макак" чуть позади. Посланец наместника отделился от сопровождения и начал достаточно чисто и чётко (по крайней мере, мне было понятно почти всё и на вохейском) зачитывать по памяти надиктованное вышестоящим руководством. Но тузтец всё равно переводил.
"Высокородный Шиншой-Тушха, Уста, Глаза, Уши и Десница Повелителя Четырёх Берегов Тишпшок-Шшивоя, оповещает почтенного Гокурегуя, посланника повелительницы острова Пеу Солнцеликой и Духами Хранимой типулу-таками Раминаганивы, что ожидает его со свитой в своём дворце завтра в середине третьей стражи. Сказал сотник дворцовой стражи Хапок-Тушха".
В отличие от папуасов, у которых день не очень определённо делился на "утро", "до полудня", "жару" или "полдень", "после полудня", "вечер" и ночь", цивилизованные народы этого мира подразделяли их несколько подробнее: пять "страж", отсчитывающихся от самого глухого времени суток (в привычной мне системе измерения времени, наверное, час или два ночи), которые в свою очередь разбивались ещё на пять не то "колоколов", не то "гонгов". Если честно, не знаю, чем там именно отбивались временные промежутки внутри "страж" в разных концах города, но шуму было много: как начинали колотить в начале каждого "гонга", так добрых десять минут звенело на разные лады. К озвученной в сообщении середине третьей стражи, когда солнце заходит за горизонт, как раз дневная жара спадает. Ну, в сезон дождей, конечно, не так актуально, но именно это время считается наилучшим для серьёзных разговоров.
"Также высокородный Шиншой-Тушха велел передать, что почтенный Гокурегуй и его свита имеют право свободно носить любое имеющееся у них оружие во всех частях славного города Цхолтум" - продолжил представитель наместника, сопроводив свои слова вручением нашему зиц-председателю свитка. Хонец несколько растерянно взял в руки свёрнутый в трубку кусок выделанной кожи. Тагор пришёл ему на помощь, развернув документ, и начал переводить: в общем-то, повторялось там то, что вохеец только что озвучил. Потом прирученный "дикий гусь" добавил, обращаясь к стоящим вокруг зевакам: "Несите сюда мешки с запрещённым оружием". Через несколько минут притащили опечатанные "контейнеры". Хапок-Тушха с весьма торжественным видом самолично сломал печати, извлёк луки и копья и сноровисто нанёс имеющимся у него штампом на них оттиски ярко-красного цвета. Окончив свою работу, он пояснил что-то, обращаясь к Тагору. Тот передал слова сотника: "Новые знаки на нашем оружии скажут городским или портовым стражникам, что его обладатели - почётные гости Уст, Глаз, Ушей и Десницы Повелителя Четырёх Берегов в Цхолтуме, Икутне и Кутикутне. Это не только даёт право свободно ходить с ним по городу, но и обеспечит почтительное отношение со стороны и воинов, и жителей".
Остаток дня посвятили подготовке к завтрашнему приёму: надраивали бронзу мечей, топоров, кинжалов и копий, но основной упор по распоряжению тузтца был сделан на доспехах. Чирак-Шудай изготовил всего полдюжины лёгких панцирей, защищающих грудь и спину - и все они достались свите посланника. "Макаки" не очень жаловали стесняющие движения "жестянки", так что всю дорогу они пролежали в тюках. Но теперь моим орлам придётся обряжаться. Примеряющие и подгоняющие доспехи бойцы стали объектом всеобщего внимания. Среди моряков, доселе видевших эти штуковины только на городских стражниках, нашлось до фига экспериментаторов, решивших испытать блестящие пластины на прочность - прямо на живых манекенах. Пара сломанных ножей из блестящего чёрным вулканического камня только раззадорила публику - в ход уже готовы были пустить бронзовые клинки. Но Тагор жестоко обломал развлечение, заявив: "Прекратили! Нечего портить вещи! В них перед местным таки появляться!" Раздосадованные папуасы вынуждены были оставить столь интересное занятие. Так что вернувшийся в сумерках Хиштта застал вполне благообразную картину: кто начищает до полного блеска оружие и доспехи, кто таскает воду и готовит ужин.
Дворец наместника находился на западном конце Храмовой Дороги. А на восточном, на высоком мысу, выступающем в море, стояло самое большое святилище Цхолтума, посвящённое Тактул-Хешефу, одному из богов моря, покровителю путешественников, торговцев и пиратов. Именно этому заведению главная улица города и была обязана своим названием. Едва солнце пошло вниз, мы выступили в путь - идти, конечно, не очень далеко, но лучше топать помедленнее, чтобы прибыть пред очи Уст, Глаз и так далее, бодрыми и свежими. Ну, наш отряд и зашагал по Храмовой Дороге вверх, преодолевая пологий уклон.
Вблизи резиденция Шиншой-Тушхи выглядела не менее внушительно, эффект не портили даже отметины некоторого запустения - косметический ремонт здесь не помешал бы.
Стражи, закованные в столь же блестящие, как и на "макаках", доспехи, повернули в нашу сторону головы, прикрытые зверообразными шлемами, и скрестили на нашем пути копья. Начальник караула проревел что-то вопросительно-надменное. Ничего себе голос.... Рупором он вроде бы не пользуется. Или, может, маски сами по себе искажают и усиливают голос? Каких зверей они, интересно, изображают.
Тагор прокричал в ответ: "Посланник.... Солнцеликой.... Глазам.... Деснице..." Немного промедлив, старший из стражи отдал команду, и путь свободен. Откуда-то появляется ещё одна пара воинов наместника, не такая "упакованная". Повинуясь короткому распоряжению караульного, они пошли впереди, показывая дорогу. Ещё двое вохейцев пристраиваются, замыкая процессию. Шагаем широкими коридорами. Через каждые пять метров стражники в полной боевой выкладке. Случись что - шансов выбраться отсюда живыми нет: даже парочка этих бронированных с головы до пяток верзил нашинкует всю нашу компанию без особого вреда для собственного здоровья. Ну, разве что "макаки" в панцирях займут немного больше времени, да тузтец заставит их попотеть. Ладно, не будем о неприятном.... Вряд ли хозяин дворца, будь у него желание арестовать или уничтожить нас, приказал бы делать это в своей резиденции - потом же кровь с кишками прислуге убирать придётся. Тогда ещё в порту или по месту жительства нас "прибрали" бы.
Хотя, хрен его знает, каков образ мышления бронзововековых "хозяев жизни". Потому на всякий случай Хиштты с нами нет - он вместе со всеми деньгами и ещё не превращёнными в золото расписками исчез с самого утра. Где тенхорабит находится, ни мне, ни моему ручному "дикому гусю" не известно. Зато я уверен, что мои инструкции, данные с расчётом на самое неблагоприятное развитие событий, помощник Шонека выполнит: если посольство будет схвачено, уничтожено или бесследно пропадёт, ему следует, как можно незаметнее, исчезнуть с Икутны, обратить оставшиеся тряпки-бумаги в звонкую монету и добраться до Пеу, оповестив о нашей судьбе правительницу, Совет Солидных И Разумных Мужей, а также единоверцев с Вестником во главе. Дальнейшее уже отдавалось на совместное усмотрение окружения Рами и лидеров Людей Света и Истины: меры по моему поиску и спасению, расчёты с пайщиками "Оловянной компании" (в случае моей гибели ничто не мешает и зажилить долю купцов, но сектанты на это вряд ли пойдут), выкуп строящихся шухонов и прочее.
