Насчёт репутации, я серьёзно - самому было удивительно, какие слухи о вашем покорном слуге среди папуасов ходят, и с каким неподдельным боязливым уважением меня встречают "сильные мужи" и рядовые дареои повсюду. Причём, понятно было, если бы в мою пользу работали действительные или мнимые мои успехи и достижения. Так нет же - непостижимым образом в глазах народа и его лучших представителей даже то, как Сонаваралингу послали подальше от трона после гибели Кивамуя, и тяжёлая болезнь, едва не отправившая меня по Тропе Духов, превратились в свидетельства моих выдающихся колдовских способностей. А уж блестяще осуществлённый переворот и последовавшая за ним чистка текокского истеблишмента тем более укрепила репутацию человека, против которого опасно идти. Ну а образцово-показательную расправу над убийцами Баклана вообще успели красочно описать и разнести по Пеу все сказители, бывшие тому свидетелями. А таковых оказалось не так уж и мало. Так что сговорчивость Ботуметаки и Тикоретаки удивительной могла показаться только мне самому.
В прогулке по маршруту Тенук -- Нижнее Талу -- Уке-Поу присутствовал, кроме насущной необходимости по утряске всех вопросов вокруг меди и постыдного желания убежать ненадолго от папуасских столичных интриг, ещё и дальний прицел. Степень контроля над отдельными племенными областями со стороны центрального правительства была весьма условной. Точнее говоря, несмотря на титул, подразумевающий, что хозяин Тенука являлся верховным таки над всеми остальными таки, в реальности власть Пилапи Старого и всех его наследников за пределами Текока была в немалой степени формальной и призрачной. Я же начал думать о создании на Пеу нормального централизованного государства.
И мёрзнущей крысе понятно, что предшественники Раминаганивы не брали к ногтю местную вольницу вовсе не из-за того, что их устраивала подобная ситуация. Равно как и правители племенных областей терпели сепаратистские настроения и поползновения подчинённых им "сильных мужей" вовсе не от любви к демократии и местному самоуправлению.
Хотеть-то они хотели - тот же Ратикуитаки, в мою бытность при нём "министром металлургической промышленности", частенько делился с ближним своим окружением о планах поставить на место деревенских старост. Увы, силёнок у покойного маловато было для такого.
У "пану олени" славного братства "пану макаки", наверное, хватило бы сил для усмирения с частичным усекновением голов элиты любой из племенных областей и установления нормальной централизованной власти в рамках отдельно взятой провинции. Но мне-то нужен весь Пеу!
Первые шаги, впрочем, я уже начал делать: Бунсан и Тинсок, покорённые в ходе нескольких успешных походов "макак", поддержанных хонско-вэйскими и ласунгскими отрядами, превращаются потихоньку стараниями Длинного в источник продовольствия и рабочих рук. Причём источник, находящийся под полным контролем нашего братства.
Примерно та же судьба уготована Талу с Кесу -- небольшие по населению окраинные области, которые относительно легко подчинить. Главное, подгадать подходящие случаи и найти поводы для того, чтобы превратить местных таки в послушных исполнителей воли типулу-таками и её верного Сонаваралинги. Именно для изучения театра грядущих военных и иных действий да знакомства с фигурами тамошней политики я и наматываю своим ногами десятки километров. Такой вот поворот папуасских дел: объединять остров приходится не с установления жёсткой власти в самых густонаселенных землях вроде Вэя-Хона, Текока, Кехета и Ласунга, а с подминания окраин. И уже потом, опираясь на владения "Макакского ордена", давить "сильных мужей" в центре страны.
Так что насчёт невозможности проведения реформ это я прибедняюсь. Медленно, со скрипом, внося в процессе реализации изменения и поправки от первоначально задуманного, но мне удаётся кое-что сделать. Например, кроме создания не то орденских владений, не то королевского домена, добиться признания "Советом солидных и разумных мужей" всего вновь затеваемого производства меди и орудий из неё прерогативой типулу-таками, которая передаёт управление в руки своего верного Сонаваралинги. Я же в свою очередь постарался превратить сию формальность в действительность. Пока вроде бы удаётся: по крайней мере, первые порции металла пошли исключительно на вооружение "макак" и немного на лопаты и мотыги для наших "новых ганеоев" из Тинсока с Бунсаном.
Данный термин как-то сам собой прижился для отличия почти рабского статуса покорённых от положения обычных гане, которые платят только небольшую дань. "Новые" же ганеои кроме обязательных поставок продовольствия и некоторых ремесленных изделий, также вовсю привлекаются для "улагу" - то есть общественно-полезных работ: строительства дорог (точнее чего-то, отдалённо напоминающего дороги), рытья каналов и прочего.
К сожалению, не было возможности сделать бесправным и обязанным пахать как негры на плантациях население всех двадцати трёх сельских общин покорённых территорий. Пришлось на ходу придумывать разделение тинса и бунса на "новых гане" и гане обычных. Кого куда определить, решалось уже с подачи Длинного, который постарался, чтобы состоящие до нашего завоевания в союзнических отношения или родственные деревни оказались в разных группах.
А дальнейшее уже сделали сами "болотные черви". Деление на совсем и не совсем рабов началось спустя первые два-три месяца откровенного грабежа, которому подверглись все покорённые после поражения. Потому возвращение части прежних прав и свобод, во-первых, воспринималось теми, кого оно коснулось, чуть ли не как благодеяние с нашей стороны. А во-вторых -- получившие более высокий статус тинса с бунса очень быстро начали выдумывать для себя и тех, кому повезло меньше их, оправдания того, почему одни теперь живут лучше, чем другие. Обнаружив подобное, Длинный попервости растерялся и даже обратился ко мне за инструкциями: как бороться с бреднями одних ганеоев об их превосходстве над другими. Но я, немного подумав, решил, что клиенты сами облегчают нам работу по своему разобщению и порабощению. Потому мой наместник на навсегда оккупированных территориях стал поддерживать "нормальных" ганеоев в их измышлениях насчёт того, что духи и боги любят оных больше, чем тех, чей статус ниже плинтуса. Ну и я, общаясь со старостами и шаманами привилегированных деревень во время нечастых инспекционных визитов, вносил свою лепту в создаваемую прямо на глазах мифологию. Учитывая мой авторитет по части общения с всякими сверхъестественными существами, это только подстёгивало местное народное творчество.
В итоге жители девяти селений стали обычными ганеоями, а обитатели еще тринадцати превратились в ганеоев "новых". Четыре деревни бунса, первыми попавшие под раздачу, были жестоко закабалены в полном составе -- потому что для их контроля можно привлечь и вэйцев. А лежащие дальше к югу и востоку поселения уже делили на агнцев и козлищ.
Из тех тинса и бунса, которые попали в число привилегированных, Длинный по моему совету набрал несколько вспомогательных отрядов "полицаев", позволивших сильно сократить контингент "макак", размещаемый на юге. Дабы коллаборационисты действовали, при необходимости, без лишних сантиментов и тормозов, их направляли подальше от родных мест. И им же для закрепления верности поручали проводить все экзекуции, и тем более казни, провинившихся. Так что через полгода у нас уже имелась вполне лояльная, пусть только за страх, а не за совесть, прослойка местных.
В принципе, у превращённых в "почти-рабов", не было особых шансов, вздумай они выступить против нынешнего своего положения: взрослые мужчины сотнями выдёргивались из родных мест на мелиоративные работы в Хоне и Вэе, прокладку дороги между главным нашим портом и Болотным краем, строительство мархонской цитадели, выжигание древесного угля и добычу медной руды. А в Тинсоке и Бунсане в свою очередь работали приговорённые к "улагу" текокские "сильные мужи" и их свитские -- тоже подальше от сторонников и сочувствующих.
