Только остатки того, что когда-то было исследовательским центром «Алкали Трансиген», совсем не походило на фармацевтическую лабораторию.

Здание, расположенное достаточно далеко от основной дорожной магистрали, выгорело до основания, а то, что осталось в пустых бетонных коробках, растащили, может быть выжившие сотрудники, а может быть и местные, прозябавшие в нищете. Но Уэйд Уилсон, завсегдатай и горячий фанат мест, где над людьми ставят всякие интересные опыты, знал, куда нужно сунуть нос. Никто и никогда в здравом уме ничего не оставляет на поверхности.

В широкой запутанной сети подвалов под основным зданием тоже осталось не так уж и много, но этого хватало: стены, обитые листами поблекшего металла, кое-где прогнувшегося или взявшегося пятнами ржавчины, узкие койки, штыри с наброшенными на них толстыми цепями. Лабораторные столы с жесткими фиксаторами для ног, рук и головы, такие маленькие, что Уилсон не уместился бы, даже если ему половину тела отрубить. Детские столы.

Давно он не был настолько зол.

Здания «Трансиген Фасилити» Уилсон выделил на карте Нью-Йорка жирным черным маркером.

— А вот тут придется все время делать крюк, — посетовал он, ткнув обратной стороной маркера в бумагу и случайно проделав дыру. — Даю нам на это две недели. Две недели на все ответы, способ выжить и всю прочую хуйню. Я это в брошюрке по самоэффективности вычитал. Ставить дэдлайны! Дэдпул и его дэдлайны. Думаю, мы справимся, парни. А теперь по тако и валим, поболтаем кое с кем.

Нечто святое в этом мире все же было, потому что любимая мексиканская кафешка на углу Уолтен-стрит работала. И даже не стала хуже! Десятилетнее отсутствие ремонта ее только красило.

Двойное бурито и горяченькая кесадилья умудрились поднять настроение, доза обезболов помогла не чувствовать медленно отмирающий организм, а наклейка с голубым пони и вовсе давала этому мерзкому городу малюсенький шанс.

Признаться честно, костюм надевать не хотелось. Спандекс натирал язвы до кровавых ссадин, которые заживали медленно и мучительно, и вообще казался с каждым днем все менее и менее удобным. Но Уэйд, ругаясь сквозь зубы, напялил его и маску, построил неплохой беспалевный маршрут и выбрался на улицу, насвистывая прилипчивый новомодный мотивчик.

Наука выслеживания плохих парней проста, как математика в начальной школе: ты присматриваешь за лабораторией, находишь умника, который выбирается позже всех, раз в три дня забывая снять халат, узнаешь его маршрут от работы до дома, попутно выяснив, не дожидаются ли его там очаровательные малютки и жена-модель (потому что в этом случае придется выбивать дерьмо где-то на полпути), ласково прижимаешь цель к стене, а катану — к яйцам, и слушаешь трели, пока не надоест.

Кто-то говорит, что ловить нужно боссов, а исполнители, мол, ничего и не знают. Чушь собачья! Только умник в белоснежном халате и следами недосыпа на лице сможет рассказать, на что тратит свою жизнь. А сколько такие ребята слышат, чего слышать не полагается — вы удивитесь! И вспоминают разом все, стоит пригрозить нашинковать их на тонкие ломтики и, может быть, чуточку продемонстрировать свои умения.

Главное в этом деле — не отвлекаться. Ни на птах над городом, ни на желание отлить, потому что второй стакан колы был лишним, ни на идею купить третий стакан, ни на шум потасовки в соседнем квартале.

— Не думаю, что это грабят старушку.

— Как будто тебе не все равно, — огрызнулся Уэйд.

— Мне любопытно, — не стал скрывать Желтый, заглядывая за угол с видом шпиона из кино пятидесятых, сложив пальцы пистолетом, — вдруг там…

Он резко заткнулся.

— Паук, — пробормотал разом побледневший Белый.

Уэйда дернуло вперед, словно пса на коротком поводке, а голоса орали в уши с двух сторон:

— Там Паук, придурок, его убивают. Какого черта ты стоишь?

Это потом уже, когда у его ног остались тепленькие трупы, а пацан в неправильном костюме уносился прочь, словно за ним гнались все черти ада, даже спасибо не сказав за спасение, между прочим — что за неблагодарное нынче поколение! — они успокоились и хором признали, что это никак не мог быть Питер. Даже тот Паркер, что остался в его памяти, с огромными глазами и пушистыми волосами, был старше и не такой мелкий.

— Ну, и что это за щенячий патруль? — заинтересовался Белый. — Ты видел его костюм? Паучишки продолжают воровать наши идеи! Стоит купить права. Патент! Будем как Стив Джобс!

— Мертвыми, — припечатал Желтый. — Надо выяснить, кто это, если не Питер. Старк завел себе нового ребенка?

— Думаешь, у него теперь целый выводок натренированных паучат?

— Да ну. Это даже для меня звучит бредово. А что, если Питу стало плохо, как мутантам? Он ведь тоже не совсем человек?

— Не-е-е, — с сомнением протянул Белый, но вид у него стал обеспокоенным. — Это другое. Другое же?

— Сейчас и выясним, — недобро усмехнулся Уэйд, разминая шею, — вон тот, левый, кажется шевельнулся.

Раненый, услышав, что говорят о нем, замер, но Уилсон уже оказался рядом, заботливо прижав, чтобы тот не семенил ножками и вообще лишний раз не дергался.

— Жаль, что вы только трепаться умеете, а как руками помочь, так ненастоящие, — вздохнул Уэйд.

— Руками это ты сам старайся, братан, — пошло захихикал Желтый.

Уэйд нащупал застежки на шлеме, ловко расстегнул, стащив его с наемника и вглядываясь в обычное, ничем не примечательное молодое лицо.

— Ну, давай, приятель, рассказывай, зачем на мальчонку напали? Детей обижать не хорошо, разве мама тебя не учила? Ай-ай-ай, ку-у-уда за пушечкой потянулся? Не, так не пойдет. У тебя, блин, каких-то минут пять до отключки от кровопотери, и мне нужны они все до последней, сладкий.

Наемник часто дышал и молчал. Уэйд вздохнул и ловко выхватил короткий нож.

— Я соврал. У тебя пережата артерия и в сознании ты побудешь немножечко дольше. А компанию тебе составит вот этот славный малый. Ну как? Сообразим тройничок?

— Нужно было взять Паука, — хрипло выдавил наемник, тяжело дыша и косясь на острие ножа.

— Славно, — закивал Уэйд. — Зачем? Пригласить на чашечку чая?

— Не знаю. Не знаю! Приказано захватить обоих п-пауков.

Уилсон прищурился. Обоих, значит.

— Никакого паучьего детсада, — вздохнул Белый разочарованно.

— И чьи вы? На кого работаешь, тыковка?

Взгляд наемника заметался, он весь задрожал.

— Не-е-ет, нет, нет. Говори, мать твою!

Уилсон обернулся и только теперь заметил, что пальцы наемника по фаланги в ране. Растравив боль, тот начал терять сознание.

— Блядь! Плохой мальчик, — рыкнул Уэйд и резким злым движением загнал нож ему в глазницу.

— Вообще-то, ты мог привести его в чувство, — заметил Белый.

— Нахрен, — качнул головой Уэйд, поднимаясь на ноги. — Не раскололся бы.

— И что теперь? — нагнал его Желтый, старательно обогнув разбросанные трупы по сложной траектории.

— Что теперь? Итог дня: болтливый, но все-таки проебаный Джон Доу из «Трансиген», хрен знает откуда взявшийся мелкий Паук, непонятные говнюки, которым нужны аж целых два Паука, и ошметки глаза, прилетевшие мне на костюм! Мерзость!

С минуту, пока Уэйд сваливал из проулка, все молчали.

— Питу-то, походу, опасность угрожает, — озвучил Желтый то, что было у всех на уме.

Уэйд молчал.

— Да ладно, капитан Очевидность, — огрызнулся Белый. — Что делать-то будем?

— Что-то делать нужно!

— И что же?

— Без понятия, не сваливай все на меня. Не-а.

— То есть что, у тебя своего мнения нет?

— У меня-то?

— Да, прикинь, у тебя, я ж тобой разговариваю, дебила ты кусок.

— Вот всегда так, всегда! Всегда я должен за тебя думать, пока ты только и можешь, что…

ЗАТКНУЛИСЬ, НАХРЕН, ОБА!

Кошки, дремавшие под машиной, бросились врассыпную. Уэйду стало тяжело дышать. Действие колес заканчивалось, и боль все больше вступала в свои права. Ломило голову, виски. Глаза жгло, как от простуды. Картинка поплыла, пульс шумно застучал. Все подернулось красноватой дымкой.