— Пацан, я начну издалека, — проговорил Старк, скрестив руки на груди. Майлз вжался в спинку стула. — Не забредал ли ты на днях, случайно, в подозрительную кафешку с дешевыми бургерами?
Майлз растерянно моргнул. Потом еще раз. Он ждал чего угодно, но не этого. Дешевые бургеры?
— Э-э-э, мистер Старк, мне, вроде как, нельзя выходить из башни.
Старк иронично приподнял бровь, дожидаясь прямого ответа на вопрос.
— Н-нет, я не находил никаких кафешек.
— Хорошо, — качнул головой Тони. — Тогда с чего ты начал искать информацию о Дэдпуле, Паучок?
Майлз выдохнул.
— Ну, — протянул он, — о нем ничего нигде нет. Вообще.
— Поэтому ты решил поискать там, где черным по белому написано: «Доступ запрещен». Ход логичный. Но я спрашивал о другом.
— Мистер Паркер рассказывал, что Дэдпул пытался напасть и убить меня?
Тони чуть скривился:
— Допустим.
— А еще, он… Он убил мою маму.
— И ты в поисках отмщения? — предположил Старк.
— Д-нет, я просто хочу понять, что это за человек. Я спрашивал мистера Паркера, а он сказал, что Дэдпул очень опасен, что он сумасшедший, неадекватный, бессмертный мутант, который просто так разгуливает по улицам Нью-Йорка и поймать его нельзя, сдать правительству нельзя, мне к нему лезть нельзя.
— Достаточно точное описание. Пожалуй лучше, чем в его личном деле.
— А о том, что случилось до исчезновения Дэдпула, мистер Паркер рассказывать отказался.
— И ты решил, что желания Питера оставить это в прошлом недостаточно? — спросил Тони вежливо. Так вежливо, что Майлз стыдливо потер покрасневшую шею.
— Просто… Подумал, что если один раз Дэдпул сбежал так надолго… это может быть важно, понимаете? Сейчас. Мне кажется, мистеру Паркеру угрожает опасность, а я мог бы помочь! Если понимал, с кем имею дело.
Мистер Старк уставился на него с непроницаемым лицом.
— Я думал, что ты уже понял основную идею, — проговорил он наконец. — Если ты надеваешь костюм супергероя, то тебе всегда угрожает опасность.
— Но ведь не…
— Я не договорил.
— Простите.
Старк выдержал паузу, прежде чем продолжить
— Мистеру Паркеру угрожает опасность с шестнадцати лет, но он смог с этим справиться и дожить до его, кгхм, преклонного возраста с минимальными жертвами. Только между нами, но я опасался худшего.
Майлз больше не перебивал.
— Сейчас шестнадцать, ну, почти шестнадцать тебе, и наступило твое время учиться ответственности. И, просто поверь мне на слово, Питер будет куда в большей опасности, если ему придется думать не только о себе, но и том, чтобы ты не влип в неприятности. Я доступно объясняю?
— Да, сэр.
— Я уверен, Паркер говорил, а я повторю: тебе не справиться с Дэдпулом. Он слишком опасен, слишком хитер и слишком, — Старк непонятно хмыкнул, — много внимания членистоногих к себе привлекает.
— Мистер Паркер уже сражался с ним, да?
Старк снова поморщился:
— Мистер Паркер разгромно ему проиграл.
Майлз в задумчивости потер ладони.
— Но вы бы ведь могли мне…
— Мог бы, — живо согласился Тони, — если меня об этом попросит Питер. Ты, слава Богу, его ответственность, не моя.
— Нет, — мгновенно среагировал Майлз. — Не нужно мистера Паркера.
— Почему-то я так и подумал.
Майлз замолчал, елозя носком ботинка по полу, потом украдкой глянул на Тони.
— А что насчет… ну, что я пытался посмотреть?
— Ах, да. А что бы ты сделал на моем месте? Пожурил, лишил бы пончиков или костюма?
— Только не костюм!
Старк усмехнулся.
— Ладно, лети отсюда пулей, пацан, аттракцион невиданной щедрости длится ровно десять секунд.
Майлз подскочил как на пружине, едва не запутавшись в ногах.
— И в следующий раз хоть постарайся, чтобы я не заметил попыток. Ты же вроде способный, нет?
Майлз покраснел, отступая:
— Да, сэр. То есть, нет, сэр. То есть…
Тони отвернулся, и Майлз выскользнул за дверь. Старк все-таки умел разговаривать так, что хотелось лечь и умереть.
Он замедлил шаг только когда достаточно далеко отбежал от кабинета. И вот что делать теперь? Все советовали ему не лезть, держаться подальше, забыть и отвлечься, словно неразумному ребенку.
Но даже те крохи информации, что Майлз смог найти, не давали успокоиться. Тревога шевелилась в груди.
========== Уэйд ==========
Белый и Желтый увлеченно отбирали друг у друга телефон, словно придурковатые подростки.
— Отправь ему эмоджи единорога. Нет, осьминог! Осьминог! Отправляй осьминога!
— Ты дебил? И что осьминог должен означать? «Мой хуй поплывет за тобой на край света»?
— Тебе когда-нибудь говорили, что ты дохуя романтичный?
Желтый сбился с мысли и поднял голову от экранчика.
— Нет?
— Вот и не скажут, — припечатал Белый. — Я напишу, что его задница лучшая во всем мире.
— Охуеть, Ромео. Лучше напиши, что мы скучали.
— Тогда Пит посчитает его хлюпиком.
— А он и есть хлюпик.
Галлюцинации хлопнули друг друга по ладоням и вернулись к спору.
Уэйд благостно наблюдал за ними. Пусть пишут, что хотят — он смог незаметно от шизофрении вытащить симку из телефона и чертовски гордился своей находчивостью.
А еще он думал о Питере. Очень много думал.
Малыш действительно вырос, и Уэйду руки хотелось себе сожрать от того, что он не мог быть рядом, не мог наблюдать превращение того смешливого мальчика в навороченном костюмчике вот в этого, серьезного и уверенного в своей взрослости Питти. Глаза у Паучка были такими же огромными, заслоняющими весь бездарный мир, а волосы — легкими и пушистыми. И все же, мальчик вырос.
Уилсон перекатывал в памяти, как звучало в исполнении нового Питера «Уэйд» .
— Вспомни, лучше, — фыркнул Белый, — как звучало «не трогай меня, Уэйд».
— «Отойди дальше, Уэйд», — подхватил Желтый.
— «Убирайся прочь из города, Уэйд».
Уилсон отмахнулся. Даже эти двое не могли испортить ему настроение, потому что Пит написал. Сам. Выкуси, шизофрения. Конечно, сообщение было далеко от интимного, Пит просто сообщил, что исследовал содержимое колбы. В стекляшке клубился некий временный восстановитель гена. Поручиться за долгосрочные последствия его использования Паркер не мог.
Нужно ли говорить, как они все отреагировали? Да чуть не чокнулись, когда дошло, что это сам Питти настрочил смс.
— У нас теперь есть его номер!
— Напиши что-нибудь!
— Просто спасибо!
— Или лучше тот крутой трек, от которого нас колбасит второй день!
— Веди себя естественно, придурок.
— Слова о том, что он охренительный красавчик, которого бы мы облизали с ног до головы и разложили под собой, запустив пальцы под кожу — достаточно естественно?
— Даже не смейте, идиоты.
— Но ведь именно об этом ты вчера думал, медвежонок?
Уэйд выдохнул, перевернулся на спину и закрыл ладонями лицо, надавив на веки до белых пятен. Он думал.
О том, как действительно чуть не сошел с ума, когда Питер шагнул на лестничную площадку. О том, как у Болтливого наемника отнялась речь, и Белому с Желтым пришлось нести бред за него.
О том, как рассказывал о делах и врагах, а сам любовался Питером. Каждым завитком волос, повзрослевшей линией челюсти, легкой тенью от гладко сбритой щетины, внимательными глазами, настороженными плечами, голосом. Сдержанным тоном, а потом — взбудораженным. Короткими фразами, которые проходили прямо сквозь сердце, и было не жаль, начни оно хоть истекать кровью сквозь костюм. Фигурой напротив окна, ладонями, спиной. Запахом Питера Паркера. Прикосновением, первым за десять мучительных лет.
Уэйд отдал себя на растерзание ощущениям, голосам, воспоминаниям. Пусть. Пусть разрывают, не жалко.
Немного больно, когда Пит заставил снять маску. И как смотрел после. Как назвал его Уэйдом. И ублюдком.
— Чувак, опорожни мочевой пузырь, мать твою, — ворвался в размышления Уэйда Белый.
