Паркер повернулся к Уэйду и увидел как тот беззвучно ржет.

Питер только безнадежно покачал головой.

— Во что же я вляпался, — только и пробурчал он ворчливо, но тут же забрался на кровать, под теплую тяжелую руку Уэйда, и уткнулся носом ему в шею.

— Однажды Мэй все узнает, и убьет тебя, — мстительно и немного невнятно пробормотал он. — И никакая регенерация не спасет. Ничего тебя, Уэйд Уилсон, не спасет.

— О, твоя жопка стоит того, чтобы за нее умереть, — оскалился Уэйд, нисколько не впечатленный угрозами. — Тем более, я считаю, что если Мэй разбирается в настоящих сюрпризах, то новость о том, что ее племянника шпилит здоровенный…

— Уэйд, блин.

— Все верно! Здоровенный Уэйд, блин!

— Как хорошо, что я закрыл дверь, — вздохнул Питер. — Насколько я знаю Мэй, такую новость она бы не оценила.

Уилсон многозначительно хмыкнул, взъерошив и без того встрепанные питеровы волосы. Тот решил не интересоваться природой этой многозначительности.

— Одеяло мне подай, — проворчал он вместо этого. — Задница мерзнет.

— На моем языке это звучит как приглашение потрахаться, — ухмыльнулся Уэйд.

— На твоем языке все звучит, как приглашение потрахаться, — отозвался Паркер.

Уэйд притянул его к себе, прижал к груди и рассмеялся:

— Наконец ты начинаешь понимать уэйдовский язык! Понадобилось-то всего чуть больше года! Я тобой горжусь, детка!

— Да пошел ты.

— Еще хочешь?

Питер бессильно застонал ему в плечо.

— Тебе нельзя оставаться, — предупредил он, засыпая, но явно не собираясь отпускать Уилсона.

— Я знаю, тыковка. Спи давай.

И Питер заснул. Открыл глаза только под утро, когда за окном начал пробиваться первый несмелый серый свет, и Уэйда в его комнате уже не было. Питер поднялся, закрыл окно, из щели которого тянуло сквозняком. Потом упал в кровать, закутался с головой в одеяло и вдруг остро понял, как сильно ему не хватает Уэйда.

И с непривычно тоскливым ощущением одиночества снова заснул.

========== 9. ==========

План Уэйдов (настоящего и того, что давал о себе знать лишь голосом в голове) был прост и незамысловат. Они решили научиться меняться, как выразился до-Уэйд, у руля тела, чтобы иметь возможность в нужный момент просто вытеснить неугодную личность.

— Конечно, — скептически отозвался Питер, когда сияющий, как новенькая монетка, Уэйд озвучил ему этот план. — А с чего ты взял, что этот твой голос не решил просто однажды вытеснить тебя окончательно и стать самым главным?

Питер таинственному до-Уэйду не доверял.

— Ну, — отвечал Уилсон легкомысленно, — я ведь тоже буду уметь осуществлять этот фокус. И на моей стороне будут Белый и Желтый.

Конечно.

Размечтался.

На деле все было не столь радужно, но все голоса Дэдпула (за исключением Красного, который продолжал дремать где-то в глубинах разума), решили, что этот вариант, пожалуй, единственный адекватный. И он не включал в себя эксперименты на открытом мозге, технику читаури и усмирение плоти в медитациях. То есть, ну, действительно, был не так уж и плох.

Питер знал, что Уэйду важно разобраться со всеми этими своими личностями, но даже он не предполагал, насколько сильно Уилсон загонится. Они договорились: если Уэйд пропал в собственном сознании, никто по этому поводу не паникует. В разных ситуациях, объясняли Питеру Уэйды, каждая личность проявляется слабее или сильнее, поэтому процесс захвата тела для каждого может быть по-разному сложный. Легче всего оказалось выталкивать их в стрессовых ситуациях, для каждого в своей, только вот такой читерный способ не устраивал обоих Уэйдов.

— Мне не всралось каждый раз чувствовать себя как ебучий невротик, чтобы вытолкнуть Желтого, — заявлял Уэйд.

Ты в любом случае будешь невротиком, если он займет место.

А не пойти ли вам в жопу?!

С того момента, как у Уэйдов что-то стало получаться, для Питера каждая встреча превратилась в квест: попробуй догадаться, кто сегодня с тобой разговаривает. Это нервировало, но зато Пит почти научился щелкать их в первые несколько секунд. Считывать по глазам, по мимике, по тембру голоса, по словечкам.

— Привет, — окликнул он Уэйда, влетая в открытое окно и сдирая маску с головы. Взмокшие волосы встопорщились, и Питер устало взъерошил их. — Устал как собака.

Уэйд, одетый дома почему-то в толстовку, споро отжимался от пола.

— Привет, — проговорил он, размеренно дыша, — подожди минутку, я сейчас закончу.

Питер бессильно завалился на диван, свесив голову вниз. С такой точки зрения выходило, что Уэйд отжимается от деревянного потолка, и это было забавным. Питер тихо фыркнул.

— Что смешного, Паутинник? — поинтересовался у него вверх ногами стоящий Уэйд.

— Ты, — просто отозвался Питер пожав плечами. Он уселся нормально, потянулся, чтобы поцеловать Уэйда, но в нескольких сантиметрах от его лица замер, насторожившись, внимательно вглядываясь ему в глаза.

— Ты не Уэйд, — проговорил Питер, отшатываясь.

— А вот и нет.

Питер прищурился и как-то отгородился, ссутулился, отсел ещё дальше.

— Ты не тот Уэйд.

Уилсон невесело на уголок усмехнулся:

— Теперь я сам себе торчу двадцатку, охренеть просто, — но по его лицу было видно, что реакция Питера, то, как он весь сжался, ему была неприятна.

— Я, — Паучок неловко зашарил рукой за спиной поисках маски, — я наверное лучше пойду, подожду, когда вернётся…

— Не-а, не-а, — покачал головой Уэйд, загородив окно и сложив руки на груди. — Нам надо поговорить, Паучок.

— Тебе надо, ты и разговаривай, — огрызнулся Питер.

— Сучишься? — фыркнул Уэйд. — Сучись на здоровье, но поговорить все равно нужно.

Питер, растерявший всю свою доброжелательную расслабленность, нахмурился, как будто оказался один на один с чужаком. Под пристальным взглядом этого незнакомого ему Уэйда, Питу было неприятно и неловко. Особенно, почему-то, в собственном костюме.

— Ладно, — выдохнул он, так и не нащупав маски под рукой, и, будто бы сдавшись. — Говори.

— И от окна могу отойти? — вежливо осведомился Уилсон, вскинув брови. — Точно не сиганешь?

Питер смерил его недобрым взглядом и промолчал, откинувшись на спинку дивана и демонстративно сложив руки на груди.

Уэйд хмыкнул, подтащил поближе кресло и сел, уперевшись локтями в колени.

— Слушай, я понимаю, что ты в душе не ебешь, кто я такой и воспринимаешь меня как плод воображения. Нет, правда, — махнул рукой Уилсон, — я тебя отлично понимаю. Я бы сам охренел, окажись на твоем месте, так что если хочется беситься, бесись.

— Если это сеанс психотерапии, — оборвал его Питер, — то я, пожалуй, пойду, ладно? День сегодня выдался сложный.

— Нет, это не психотерапия, — терпению Уэйда можно было позавидовать.

Питер завидовать не собирается. Питер всеми силами отгораживался от этого чужака в таком знакомом ему теле. Чем больше он наблюдал, тем больше замечал различий в манере поведения, в каких-то мелких жестах, в повороте головы. И, одновременно, они были все такие знакомые, что Пита против его воли тянуло ближе как острым крючком под ребрами.

— Ладно, — наконец хмуро выдохнул Паркер. — Ты меня понимаешь, хорошо. Что дальше?

— Это ты мне скажи, — развел руками Уэйд. — Нам надо как-то друг с другом дружить.

— Не надо, — упрямо мотнул головой Пит, плотно сжав зубы.

— Да ну еб твою мать, Паучок, — хлопнул ладонью по колену Уэйд, и Питер от удивления вздрогнул. — Хорош из себя принцессу строить. Я же знаю тебя.

— Нихрена ты не знаешь.

— Ну, конечно, — Уэйд неожиданно улыбнулся, у него даже глаза потеплели, и сердце Питера предательски трепыхнулось. — Я ж не говорил с тобой, не жрал с тобой этот тако дурацкий. Не гулял по центральному парку в обнимку, так, что ты краснел как девчонка. И совершенно точно не давал снять с себя маску там на крыше, ага. Не было ничего такого.

— Ты… — у Питера перехватило дыхание, — ты знаешь это потому что был в его голове. У тебя его воспоминания, и я на это не куплюсь.