Впрочем, стоило Уилсону добраться до комнаты и запереть за собой дверь, хват тут же разжался. Питер повалился на постель, увидел лицо Уэйда и как-то очевидно осознал — пиздец ему. Уилсон не улыбался, глаза были темные-темные, поэтому улыбаться как дурак начал Пит. Внутри все аж скрутило от того, как ему было смешно, страшно и горячо.

— Ну, ты чего, Уэйд, — проговорил Питер, чувствуя, как сердце гулко долбится в груди.

Уэйд стащил с себя футболку:

— Я-то? Я-то вообще зашибись, Питти.

Тут он оскалился и полез к Питеру, а у того прямо нутро задрожало, но он все еще улыбался, касаясь уэйдовой щеки.

— Не-а, не-а, — прошептал Уилсон низко и посмотрел на него внимательным взглядом. — Помнишь, что я тебе утром сказал?

— Что сказал? — моргнул Питер, поглаживая щеку и висок.

— Что не буду, — напомнил Уэйд, опустив взгляд на приоткрытые губы Питера, — целовать тебя, если ты будешь курить сигары. Без задней мысли сказал! От чистого сердца! А ты, поганец, проверить решил, а?

— Нет, — замотал головой Питер, вскидывая на него честные-честные глаза. — Я не хотел проверять, Уэйд.

Тот с рыком прикусил тонкую ключицу, и Питер негромко вскрикнул.

— Разве хорошие мальчики себя так ведут? — поинтересовался Уэйд, нехорошо усмехнувшись.

Питер снова с готовностью мотнул головой, но на этот раз молча. Говорить сейчас что-то было чревато, но от этой опасности у него внизу живота свело сладкой судорогой.

— Раз уж ты так любишь тянуть все подряд в рот, — продолжил тем временем Уэйд добрым тоном убийцы, — я могу предложить тебе кое-что другое.

Пит улыбнулся, быстро глянув на губы Уэйда рассеянным взглядом.

— Что, у меня так плохо получалось?

Уэйд усмехнулся.

— Охуительно, Питти. Но я-то не железный, знаешь ли. Ты балуешься, а я подыхаю.

— Ну, если проблема только в этом, — улыбнулся Питер, — то не так уж и страшно.

— Пиздец, ты безжалостный, Пит, — сощурился Уэйд и расстегнул ширинку, глядя на него.

У Паркера чуть расширились зрачки и вид стал такой, что Уилсон бросил возиться с джинсами и уронил Питера рывком, распластал, подгребая под себя, наваливаясь всем тяжеленным телом и целуя его рот, глотая непривычную для Питера горьковато-табачную слюну. Тяжёлые и широкие ладони Уэйда шарили у Паркера под футболкой, щупали его гибкое, сильное и стройное тело.

Соскучился — пиздец, аж коротило, и Пит под ним чувствовал это всем телом.

А ведь первое время Уэйд его не то что гладить, он смотреть лишний раз боялся. Отвешивал сальные шуточки и пошлые намёки про задницу Паучка, но когда Питер в первый раз оказался полуголый в его руках, растерялся как восьмиклассник.

Это потом уже понял все преимущества того, чтобы трахать мальчишку с нечеловеческой гибкостью и неплохой регенерацией.

Да и Питер, неожиданно, оказался мальчиком отзывчивым и быстро вспыхивающим.

Вот и сейчас, после совсем недолгих ласк у него уже и взгляд поплыл, и зацелованные губы покраснели и опухли, и он сам потянулся к Уэйду в штаны.

— Ну и жадная же ты сучечка, крошка-Питти, — рассмеялся Пул, а Пит вздрогнул всем телом и только теснее притерся.

А потом Питера перестала устраивать позиция, так что он просто взял и перевернул тяжеленного Уэйда, заставив хлопнуться на спину, и у того снова чуть кукушка не уехала — когда Пит в первый раз применил силу в постели, Уилсон едва не растерялся, позабыв, что в этой крошечке, вот в этой детке, да, подтянутой и спортивной, но все таки детке, силищи — дохуя.

Питер забрался Уэйду на колени, стащил расстегнутые уже штаны вниз, и нет-нет, а бросал на Уилсона взгляд исподлобья. Глазищи темные, волосы растрепались, вспотели у висков и завились. Видок у него был уверенный в своих намерениях взять в рот, но при этом он — Уэйд точно знал — не снимет футболку, потому что в чужом доме.

Питти, господи.

— Господи, твою мать, — прохрипел Уилсон, потому что он своими глазами видел, как Питер опустился ртом на его член, вытащенный из трусов и уже стоящий, и сделал это точно так же, как брал из рук Пьетро сигару и затягивался. Прикрыл глаза, обхватил губами и щеки втянул. Уэйд вцепился пальцами в мягкую шевелюру и подался бедрами вперед, едва сдерживаясь, чтобы не начать с силой проталкиваться в послушное горло. Его детка, конечно, многому научился, но до порнозвезды ему ещё было далековато.

Питер вскинул на него взгляд, невинно взмахнул ресницами, и Уэйду показалось, что каждая острая длинная ресничка безжалостно проткнула ему сердце.

А негодный мальчишка ещё и застонал гортанно, сладко, и из уголка его губ протянулась тоненькая прозрачная струнка слюны. Челюсть у Пита уставала быстро, так что он часто соскальзывал ртом с члена и посасывал головку мелкими движениями, переводил дыхание и облизывал губы.

Уэйд погладил его большими пальцем по затылку, забрался пальцами в пряди, и Питер понятливо отреагировал, снова взял в рот и принялся двигать головой, не сопротивляясь, когда подключился Уэйд и, слегка надавив ему на макушку, сжал волосы.

— На ускорение, крошка? — хрипло окликнул его Уилсон, и Пит дернул головой, соскальзывая мокрыми темными губами. Уэйд рывком притянул его к себе за шею, столкнулся с ним ртами, вылизывая, кусая и засасывая губы.

— На ускорение, — запыхавшись, выдохнул Питер. — Только я сам. Без руки.

— Как скажешь, детка, — согласился Уэйд, закидывая руки за голову, потому что прекрасно знал, удержаться и не запустить их в волосы Питу, не управлять и не удерживать, было бы охуеть как сложно. — Проглотишь?

Питер сморщил нос, но согласно кивнул, снова сполз вниз и насадился горячим ртом на влажный, подтекающий смазкой член. Потом старательно принялся ускоряться, придерживая его у самого основания плотным кольцом пальцев.

Уэйд бездумно толкался бёдрами в этот охуенный, боже, какой же охуенный рот, и разве что не заскулил, когда его накрыл такой оргазм, что аж звезды за закрытыми веками полыхнули.

Питер проглотил всё, как и обещал, послушный мальчик, облизнулся, и на языке мелькнуло белесое пятнышко спермы.

— Горькая, — недовольно поморщился он, раскатывая вкус по нёбу.

— Говорят, ананасы улучшают вкус спермы, — сообщил Уэйд Питеру, сграбастывая его к себе и целуя. — Хочешь, ради тебя буду жрать одни ананасы? Правда, пока ты жрёшь ананас, он в ответ жрёт тебя самого изнутри.

— Жри, — рассмеялся Питер в перерывах между поцелуями. — Оформим это как научный проект и проверим теорию.

— Уверен, в школе все заценят, — согласился Уэйд.

— Эй, ну не для школы же!

— Почему? Ты, считай, доброе дело делаешь. Или твоим училкам нравится горькая сперма? Нет, ну каждому свое, конечно, если они любят кофе, грейпфруты…

— Господи, Уэйд!

— Что? А для кого, если не для школы? Для Старка? Я, вообще, не против. Наверное, ему тоже не нравится горькая…

— Боже, молчи, пожалуйста!

Питер расхохотался, уткнувшись Уилсону в грудь, ему стыдно было даже задумываться о таком.

— Злой ты, Питти, — ласково проговорил Уэйд, поглаживая его волосы. — И жадный.

Питер ответил ему смешливым лучистым взглядом.

— Может лучше сделаешь доброе дело для меня и прямо сейчас?

Улыбка у Уэйда загорелась самая плотоядная. Ну вот, подумал Питер обреченно, сейчас начнется.

— Это какое? — невинно полюбопытствовал Уилсон, предвкушая, наверное, что они сейчас опять начнут игру “Скажи это” со смущающимся Питером в главной роли, но тот обломал и выдохнул, глядя прямо в глаза:

— Отдрочи мне. Здесь.

— Что такое, детка, ты даже не покраснел? — Уэйд растянул губы в улыбке, а его ладонь уже хозяйничала в джинсах Питера. — Разве хорошим мальчикам полагается говорить такие вещи?

— Ой, заткнись, — огрызнулся Паркер, когда жёсткая ладонь крепко взяла за член и ласково огладила головку.

— Как же так, — округлил глаза Уилсон в притворном изумлении, не останавливая движений, — если я заткнусь, то кто же тебе скажет, что ты — сладенькая испорченная сучечка, Питти?