Со свистом единственная катана из ножен рассекла воздух. Неплохой вариант —вспороть это тельце, насадить его на лезвие, окунуться в теплую кровь.

— Уэйд, — окликнул его Паркер. Он весь подобрался, следил за каждым движением Уилсона. — Уэйд, прошу тебя, отзовись.

Имя раздражало Красного. У него не было имени. Никакого имени и никакого Уэйда не существовало. Ярость вспыхнула легко, как вата, и Красный бросился с катаной на Паучка, а тот отскочил в сторону, прокатился по полу и толкнул к Уэйду стол.

— Уэйд! Это я, Питер!

Красный уставился на пульсирующую жилку на шее пацана и его затопило алым светом.

РАЗОРВИ ЕГО

РАЗОРВИ ЕГО

НА ОШМЕТКИ

РАЗОРВИ

Питеру страшно не хватало паутины. Костюм бы тоже не помешал, но хотя бы паутина, чтобы связать руки этому чудовищу. Приходилось выкручиваться.

В маску Уэйда полетели джойстики, следом отправилась и приставка, а Питер прокатился ему в ноги с размаху ударил по кровоточащей ране.

Дэдпул пошатнулся, и катана мелькнула совсем рядом с лицом Паучка.

Чутье не замолкало. Питер отскочил влево, затем сразу обратно и снова безжалостно ударил. Кровь омерзительно чавкнула под босой пяткой.

— Уэйд! Уэйд!

Быстрый мальчишка бесил Красного. Его было слишком много, он был слишком громкий, слишком быстро двигался. Красному хотелось подрезать ему ноги, чтобы пацан рухнул и не мельтешил.

Питер вскочил, легко оттолкнулся от стены, схватился за плечи Дэдпула и оказался на его шее, резким движением сдергивая с головы маску.

Дневной свет, не приглушенный линзами, ударил Красному в глаза. Он вскрикнул, попытался загородиться и выронил катану.

— Уэйд, пожалуйста, пожалуйста, Уэйд! Сражайся, если ты меня слышишь! — Питер опустил ладони на пышущие жаром виски Уилсона.

Уэйд запрокинул голову, его глаза закатились. Питеру были видны белки, мелькающие под эпилептично дергающимися веками. Следом начали стучать зубы. Так сильно, что через несколько секунд со рта Уэйда пошла кровавая пена — наверное, задел язык.

— Только не сейчас! Ха-ха! Ты его видел? Автомагистраль, после полудня… Не возвращайся, ладно? ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ! Больше всего на свете люблю вафли и тортилью! Солнце взойдет завтра! Ставь последний доллар, что назавтра солнцу быть!

Питеру стало жутко. Он вжимал дрожащие пальцы в уэйдовы виски, а того трясло в приступе. Изо рта вместе с пенящейся кровавой слюной неслась какая-то истерическая околесица разными голосами и хохотом:

— Защитить Питера! Защитить Питера!

— Уэйд, — шептал Паркер, гладя его по щекам и голове. — Уэйд, ну пожалуйста.

— Кто-нибудь, защитите Питера! Семь один семь один!

У Уилсона неожиданно подкосились ноги, и он свалился вместе с Питером на измазанный кровью пол. Паркер сильно ударился спиной и затылком, но даже не обратил внимания на разлившуюся по голове горячую боль. Он попытался удержать Уэйда, которого колотило судорогой, но его самого колотило, и пальцы, которыми он гладил мокрое лицо Уэйда, тоже трясло. Казалось, что трясет не их, а весь мир.

— Уэйд, — Питер повторял и повторял имя словно заклинание, словно это действительно могло помочь, — Уэйд, Уэйд, пожалуйста, Уэйд.

— Честность, лучшая политика! — благочестиво возвестил губами Уэйда какой-то голос, — Сервантес.

— Лжецы будут процветать! — вторил ему другой.

А потом слова вовсе начали накладываться друг на друга, словно не успевали вылетать изо рта, наслаивались, звучали мешанной букв, эмоций, и Питер лишь различал иногда случайные несвязные друг с другом фразы и свое собственное имя. Оно звучало чаще.

Он сам не заметил, как по его лицу начали течь слезы, просто понял, в какой-то момент, что слизывает с губ горячую влагу. Вытер щеки и понял, что он тоже в крови, может быть в чужой, может, в своей собственной.

Судороги Уэйда становились слабее, голоса начинали звучать тише и раздельнее. Наконец, раздалось:

— Вот и все, ребята! — и Уэйд окончательно замолк, оставаясь безжизненным тяжелым кулем в руках Питера.

========== 6. ==========

Усталость, неподъемная, как могильная плита, навалилась на Питера. Он наклонился, ткнулся лбом в Уэйда, обвив его руками и прерывисто дыша. Потом, ощутив, что сердце наконец перестало колотиться в горле, отстранился, выпустив из рук тяжелое мертвое тело. Домашняя футболка, штаны, босые стопы — все было в крови. Питер смотрел на свои руки, на пол, на Уэйда, пока в глазах не начало плыть от красного. Он зажмурился и сидел, вдыхая тяжелый кровяной воздух, а когда к горлу подкатила тошнота, поднялся в каком-то сонамбулистическом состоянии. Подошел, пошатываясь, к окну, распахнул его и выблевал весь обед, свесившись наружу. Побрел в ванную, в которой, по традиции уэйдовой квартиры, отсутствовали зеркала — сейчас Пит этому был только рад. Он вымыл руки, потом и вовсе стянул с себя все и наскоро ополоснулся под душем. Привкус крови стоял в воздухе, на языке, впитался в волосы, в кожу.

Питер безобразным комом смял испорченную одежду и переоделся в ту, в которой сюда пришел.

В квартире висела густая мертвецкая тишина, и поэтому когда в заднем кармане ожил телефон, Питер едва не заработал разрыв сердца.

— Надеюсь, ты сейчас не в дыре этого психопата, — вообще, Тони никогда раньше не кричал на Питера, но сейчас был очень к этому близок, — потому что если да, то убирайся оттуда пока он не…

— Он уже пришёл, — отозвался Питер равнодушно. Сил на эмоции не хватало.

— Ты в порядке? Ранен? Питер, не молчи, отвечай.

— В порядке.

Ложь, это не порядок, это полный раздрай. Питеру казалось, что он сейчас на куски развалится.

— Он отключился. Я не знаю, что случилось, это был не Уэйд. Я не знаю, кто это был.

— Я сейчас тебя заберу оттуда.

— Не надо, — он ответил быстрее, чем успел подумать. — Не надо, Тони.

Впервые он назвал мистера Старка по имени. Как будто успел повзрослеть лет на двадцать. Как будто успел постареть.

Старк помолчал.

— Набери меня, если передумаешь, — проговорил наконец, тяжело вздохнув. — И будь осторожнее.

— Спасибо.

Комната совсем утонула в густой темноте, когда Уэйд подскочил, резко принимая вертикальное положение, с шумом глотнув воздуха.

— Блядский потрох, — проворчал он, морщась. Ощущение совершенно безошибочное — он только что воскрес. А когда сдохнуть-то успел?

Питер вздрогнул, очнувшись от полудремы. Несколько часов назад он занял этот пост, свернувшись в кресле позади тела Уэйда, и сидел так, пока не отключился.

Уилсон, поворочавшись в засохшей луже крови, наконец заметил его.

— Питти? Раскрой секрет, меня кто-то разбирал на органы? Может, ты? Или мы наконец попробовали потрахушки с расчлененочкой?

Потом он заметил лицо Питера и осекся.

— Что-то случилось?

Пит едва заметно кивнул, но Уэйд уже и сам все понял. Он быстро оглядел Питера, и частично выдохнул с облегчением — его детка цела и невредима, а с остальным дерьмом он готов был справиться.

— Уэйд, — Питер старался, очень старался, чтобы его голос звучал ровно, чтобы в него не пробралась предательская дрожь, которая стучала в груди. — Что случилось на миссии?

— Миссии? — непонимающе переспросил Уэйд.

— Мстители, помнишь? Ты ушел утром.

— Точно!

Уэйд стянул с рук жесткие от засохшей крови перчатки и с омерзением откинул их в сторону.

— Мы наверняка здорово повеселились! — бодро отрапортовал он. — Эта цыпочка, Вдова, клянусь тебе, детка, она от меня просто без ума.

— Уэйд!

Желтый и Белый паниковали внутри, но, ради разнообразия, совершенно безмолвно.

— Я не помню, — признался Уэйд. — Вообще ни черта из сегодняшнего дня не помню. Ощущение, словно все мозги выжгло.

Он виновато улыбнулся, и сердце Питера сделало кульбит, но он с усилием не улыбнулся в ответ. Сейчас дело было слишком важным, чтобы спустить его на тормозах, как они делали раньше. Этот скелет будет лишним в их и так переполненном шкафу.