— Постарайся вспомнить, — мягко попросил Питер, сцепив пальцы до побелевших костяшек. — Это важно. Это очень важно.

Да постарайся же ты, блядь!!

Вот сам и вспоминай, — мысленно огрызнулся Уэйд, но послушно закрыл глаза и попытался нашарить в памяти хоть что-то.

— Я… я помню тебя утром в душе, — проговорил он наконец. — Завтрак. Ты выгонял меня, чтобы я не опоздал. Но я все равно опоздал. Мстители не рады, но мы решили, что должны сделать все хорошо для тебя.

Сердце Питера больно трепыхнулось.

— Я помню… — Уэйд поморщился. — Помню, что мы отправились на остров. Точно. Кажется, на нас напали.

Он растерянно проморгался, нахмурился, шаря взглядом по полу, как будто новенькие, измазанные кровью доски способны были напомнить о забытом.

Что было дальше?

Что было?!

Вспоминай же, ну!

Включи мозги, говна кусок!

Уэйд поднял на Питера виноватый удивленный взгляд.

— Я не помню, малыш. Дальше — провал. Ебаный огромный провал.

Он видел, что в Питере застыла настороженность: в его взгляде, в движениях его тела.

— Кто-то пострадал? — тихо спросил Уэйд. Паркер тяжело выдохнул и покачал головой:

— Я не знаю. Но… мистер Старк звонил. Он не сказал, но, кажется, на миссии что-то произошло.

Пит осекся. Говорить было трудно, хотя он вертел эту мысль так и эдак, пока Уэйд был без сознания — рассказать ли о случившемся.

— В общем, — решился Питер, — это был не ты. Не твой голос, не твои эмоции. Ты был злой. И хотел прикончить меня.

— Черта с два! — выдохнул Уэйд одновременно с Белым и Желтым. В кои-то веки у них всех троих наблюдалось потрясающее единение мнений, они будто стали целым, нормальным человеком, для которого причинить Питеру вред — самый большой страх, ночной кошмар, от пробуждения после которого разрывается сердце и не хватает воздуха. — Тыковка, я ведь никак не мог…

Он наткнулся на настороженный, испуганный взгляд Питера, и вдруг понял, что, видимо, мог.

Уэйд сжал виски с такой силой, словно хотел выжать чертовы воспоминания из раскалывающейся головы, как сок из апельсина.

— Думайте, блядь! — приказал он себе и всем тем, кто сейчас был в нем, всем, с кем он был знаком и о ком, возможно, не догадывался.

И, словно в ответ на его приказ, перед внутренним взором вдруг мелькнула мутная, как через грязное стекло, картинка: Питер в своей домашней футболке, вышедший в коридор, привычно улыбавшийся, светлый и тоненький.

— Кто из вас это видел? — прорычал он.

Не я.

И не я.

«Я», — на этот раз никаких табличек, только бесплотный невыразительный и очень тихий голос в голове. — «Это был Красный. Красный занял тело».

— Что?!

Что?!

Что?!

— Уэйд, — позвал Питер, которого до усрачки пугало наблюдать за тем, как Уилсон вел диалоги в своей черепушке. — Озвучивай вслух, пожал…

Тот вскинул в воздух руку, оборвав Питера.

— Питти, — ровно-ровно произнес Уэйд, — погоди.

И, уже другим голосом, обращаясь, очевидно, не к нему:

— Ты еще кто такой?

Голос не торопился отвечать.

«Красный занял наше тело.»

Да что еще за Красный, еб твою мать?.

У нас тут пакет эм-энд-эмс кто-то просыпал?

«Красный — это ярость. Это смерть и какое-то, сука, просто адовое желание вырезать весь мир», — голос усмехнулся.

«Ладушки», — подумал Уэйд. — «Просто супер. Значит, помимо Белого и Желтого у меня в голове поселился какой-то сраный маньяк по имени Красный. А теперь, будь добр, скажи, кто такой ТЫ? Зеленый? Пурпурный? Цвета единорожьего говна?»

«Ты и так все знаешь, братан», — усмехнулся голос. — «Я тот, кто был до вас всех, ебаная вы шизофрения. Я — Уэйд Уилсон.»

Уэйд почувствовал себя так, словно его с размаху ударили в живот чем-то очень и очень тяжелым.

— Не-не-не-не-не, — забормотал он снова вслух, — хрена-с два, парень. Я — настоящий Уэйд Уилсон. Я, а не какой-то блядский голос в голове!

«Во-первых, заткнись, потому что ты пугаешь мальчишку», — посоветовал ему голос, — «я тебя прекрасно слышу, а вот Питеру и так за сегодня досталось.»

«Тебе-то до него какое дело?» — огрызнулся Уэйд.

Блядь, может, мы, на минуточку, поговорим о маньяке, что живет в нашем уютном общежитии?

«Ты ненастоящий Уэйд!» — припечатал Уэйд охуевший зазнавшийся голос.

«Ну, конечно» — иронично хмыкнул тот. — «Сейчас мы начнем разбираться, кто главнее? Больше у нас проблем нет?»

Питер, осторожно тронул Уилсона за плечо:

— Уэйд, мне не хотелось бы жаловаться, — сказал он тихо, — но мне сейчас ужасно страшно.

Уэйд вздрогнул.

Питер сидел перед ним: совсем молоденький, ладный, чистый. Уилсон хотел было притянуть его к себе, но вспомнил, что он все еще в кровище, и передумал.

— Все в порядке, малыш, — солгал он. — В смысле, вообще-то, все хуево, но тебе не надо бояться, хорошо, Питти-крошка? Не возражаешь, если я сейчас стяну с себя это дермище, вымоюсь в душе, а потом мы сядем вместе и поговорим. Ладненько?

Питер молча кивнул, с силой сжав зубы.

Уилсон отправился в душ, стянул прилипший к коже, задубевший костюм, и долго отмывался. Голоса в голове молчали.

А когда вышел, то понял — пусто.

Питер ушел.

— Пиздец, — выдохнул Уэйд и без сил опустился на диван. Кажется, на этот раз он окончательно пустил все по пизде.

Питер вышел на улицу и с удивлением сощурился на рассветное небо. Значит, он просидел там с мертвым Уэйдом ночь. Паркер зябко повел плечами, застегнул куртку до подбородка и направился по привычному маршруту. Он всегда шел одним и тем же путем: по утрам, когда выскакивал от Уэйда исцелованный, голодный и счастливый; и по вечерам, когда сбегал, потому что не удавалось остаться на ночь.

Вдоль пустого дома с выбитыми стеклами, брошенной с прошлой зимы тачки, до мусорных контейнеров и налево. Питер свернул за угол и отшатнулся, ударившись плечом о раскрошенную каменную кладку.

На асфальте в утренних сумерках лежало распоротое тело мужчины, и зрение Питера, сфокусировавшееся вдруг, отметило в темной дыре из засохшей крови внутренности. Картинка поплыла.

— Господи, — пробормотал он онемевшими губами, — боже, блин, боже.

Надо было достать телефон, надо было вызвать полицию, но у него задеревенели конечности. Питер осел на землю, грохнулся задницей об асфальт и тут же отполз подальше, хотя этого беднягу, распотрошенного как пиньяту, уже явно бессмысленно было бояться. Стоило бояться того, кто это сделал.

Тихий колокольчик интуиции осторожно звякнул у него в мозгу.

«Нет, нет, нет» — думал Питер в ужасе, но какая-то часть его разума уже знала ответ.

Да.

Этот бесконечно долгий, тяжелый, болезненный, переполненный кровью день никак не желал заканчиваться.

Питер потянулся за телефоном и, не глядя, нашарил во входящих номер.

— Мистер Старк, — прошептал он, судорожно сделал вдох и договорил, — кажется, мне нужна помощь.

========== 7. ==========

Прежде Питеру не приходилось видеть Тони в таких обстоятельствах — ранним утром, уставшего и настороженного.

— Не хотелось бы на тебя давить, парень, — произнес он спокойно, но Паркер чувствовал незнакомые, недобрые нотки в его голосе, — но думаю, что сейчас-то ты уже должен был все понять об… Уэйде.

Питер промолчал. У него едва-то хватило духу в двух словах рассказать о своей находке и попросить вызвать полицию. А дальше язык словно отнялся. Сильнее всего на свете Питер не хотел бежать и жаловаться на Уэйда. Обвинять Уэйда. Но он…

— Понимаю, — кивнул Тони, будто прочитав мысли. — Ты испугался. Не знал, что делать. Это не стыдно, пацан, не грызи себя.

— Я хочу ему помочь, — пробормотал Питер и морнул, глядя перед собой. Потом вскинул на Старка взгляд:

— Но не знаю. Не знаю как. У него в голове… я…

Слов не нашлось.

Тони посмотрел куда-то в сторону, выдерживая паузу, потом вздохнул.