— Уэйд, — спокойно попросил Кэп, — не засоряй эфир, пожалуйста.

Ты видел, какой спокойный?!

Желтый был неистовым фанатом Кэпа Америка.

Привык с психами общаться. Желание — Ржавый — Семнадцать, вот это вот все.

— Берег по периметру чист, — отрапортовал Тони с воздуха. — Видимо прячут лодки. У нас две точки. Наташа, Стив, двигайтесь к северу, ориентир на усадьбу. Уэйд, Клинт, к югу, у вас госпиталь.

Госпиталь — здоровенная заросшая махина из рыжего кирпича — виднелся сквозь деревья. Найти, раз плюнуть.

— Эй, Птичка, спорим на двадцатку, что наши драгдиллеры засели в этом гнездышке? — весело поинтересовался Уэйд в переговорник, пробираясь через заросли. Ни дать ни взять новый Индиана Джонс ищет приключений на свою спандексную жопу.

— Вот и узнаем, — спокойно отозвался Бартон. Он, вообще-то, парень был неплохой, да и со стрелялками своими обращался классно.

Не так хорошо, конечно, как мы, но ничего, сойдет.

Бартон, к счастью, этого амбициозного заявления не слышал.

— Приближаюсь по левому краю к усадьбе, — настороженно отрапортовала Романофф. — Пока чисто. Стив?

Уэйд их не слушал, потому что и идиоту было ясно, что Кондор облюбовали госпиталь, а значит еще немного, и он яркой звездой накроет их очаровательный старт-ап.

Не забудь, о чем мы договорились.

Будет возможность спиздить дурь — не облажайся.

На острове было тихо. Ни одной живой души, даже птиц, и это было едва ли не главной уликой против террористов. Там, где нет людей, всегда стоит шумный гвалт непуганой живности.

Уэйд осторожно достал оружие и проверил затвор.

Где-то совсем рядом что-то хрустнуло.

Пул еще успел переглянуться с Соколиным глазом, а потом началась круговерть боя. Как обычно и бывает в таких случаях, тело Уэйда стало словно существовать само по себе: он убегал, стрелял и нес какую-то веселую чушь.

Мстители отлично работали вместе: Кэп страховал Вдову, Железный папочка координировал движения, Бартон растворился среди кустов — только стрелы свистели из ниоткуда.

И только Уэйда никто не страховал, он остался один против нескольких противников разом. Впрочем, ничего нового, и он прекрасно знал, что надо делать. Нескольких нападавших Пул, как послушный мальчик, обездвижил, еще одному успел сломать ногу и пару ребер, а затем хорошенько приложить головой об камень. Оставшийся, воспользовавшись суматохой, успел отойти, дважды выстрелил в Уэйда и дважды попал: в грудь и в левый бок.

Не стоило этого делать.

Дэдпул нагнал его в два широких прыжка, оттолкнул к дереву и, приставив ствол к подбородку, вышиб ублюдку мозги.

Где-то в наушнике на него принялся орать Старк, что они не убивают, а берут в плен.

Идиоты.

Край сознания царапнула мысль, что он хотел сделать что-то другое, что-то важное, царапнула мысль об улыбке Питера, о дружелюбном Паучке, который хотел что-то, но потом еще одна пуля прошила Уэйду плечо, а стрела — бедро, и в нем осталась только пустая ярко-красная пелена злости.

Теперь в противостоянии участвовало три стороны: Мстители, террористы и Дэдпул, который всегда сам за себя. Соколиный глаз успел всадить в него еще пару стрел, после чего Уэйд вытащил его из удобного укрытия за кирпичной крошащейся стеной, сломал руку, вырвал лук и выстрелил в грудь. Попал бы в сердце, но его смело с места выстрелом Железного человека.

— Какая жалость, — пробурчал Пул, и его голос проскрежетал, словно в глотке набилось тины.

Кажется, даже преступники, по чью душу они сюда и явились, почувствовали, что “вот тот в красном костюме” - это опасность. Гораздо большая, чем летающая железяка, и бросились бежать.

Ошибка.

Это пробудило в Дэдпуле инстинкты хищника — жертва сбегала. Жертву нужно было поймать. В голове не осталось воспоминаний о целях операции, не осталось планов, не осталось мыслей о том, зачем и ради кого он здесь. Гораздо интереснее оказалось вспороть сбегающего террориста и с мокрым свистом вытащить из него катану.

Вот бы так же укоротить на голову рыжую выскочку, которая его бесила, но железный говнюк всерьез намерился его испепелить, поэтому Дэдпул бросился в лес, где можно было легко затеряться даже в его ярком костюме.

А если пересечь полосу деревьев, можно было добраться до воды незамеченным и уйти вплавь.

***

Через стыки в костюм набралась вода, заполнила пустоты и сковала тело. Так и не вылилась до конца, хотя он, кажется, шел долго. Кажется, потому что Красному было не очень интересно следить за временем, оно для него отсутствовало как явление. Если бы он знал о таком понятии как «нравиться», то можно было бы сказать, что ему нравится быть в этом сознании и теле одному. Это тело было хорошим. Оно было сильным, неуязвимым и очень хорошо убивало.

Красный помнил это чувство, сладкое удовольствие от того, как податливо хрустнула шея охранника, сорвавшегося с поста и угодившего ему руки. Приятно, но Красному больше нравилось когда получалось с кровью. Когда грязно и быстро. Поэтому на всякий случай он оторвал мужику голову. Горячая кровь обдала костюм. Красному стало хорошо.

Он видел между домами людей, то, как они перемещались, как они двигались. И это его так раздражало, что Красному, как ненасытившемуся вампиру, хотелось вырезать и этих тоже, чтобы они затихли, застыли, обмякли.

Ярости было так много, что в черепной коробке остался только белый шум и больше ничего.

***

Он толкнул дверь, и та, распахнувшись, ударилась о стену дверной ручкой. Катана с дребезгом упала. Подстреленная нога горела болью. Тело отяжелело. В глубине квартиры раздался звук, прошлепали босые ноги, а потом в дверном проеме появился человек.

Питер. Питер Паркер.

Красный смотрел на него в упор. На его тело: теплое, полное крови и хрупких косточек.

РАЗОРВАТЬ

ВСПОРОТЬ

РАЗОРВАТЬ

Ярость поднималась теплой пульсирующей волной. Тело наливалось ей, сжималось, как пружина.

УБИТЬ

УБИТЬ

Слова вспыхивали алым.

Питер Паркер, нелепый и до отвращения живой, открывал и закрывал рот как тупая рыбка в аквариуме, наверное, говорил что-то, но Красный его не слышал.

УБИТЬ

***

Питер не находил себе места целый день. Он бродил по квартире Уэйда из угла в угол, раз в десять минут меняя мнение «это был отличный план!» на «какой же я идиот, я все испортил» и обратно. Пытался было отвлечься на приставку, но три раза разбил тачку прямо на старте и от злости едва не вышвырнул ни в чем не повинный джойстик в окно.

А потом он услышал как открывается дверь и бросился в коридор. И слова: «Ну, как все прошло?» застряли у него где-то в горле.

Уэйд стоял, не шевелясь, и казался каким-то огромным и жутким. Костюм был потрепан: тут и там дыры от пуль, потемневшие пятна и следы борьбы.

А потом в голове Питера взорвалось бесконтрольной истерикой паучье чутье.

Паркер метнулся обратно в комнату и не увидел, как Пул достал пистолет, но замечательно услышал выстрел.

— Что такое, Паучок, разве ты не хочешь поиграть? — проскрежетал Уэйд не своим голосом.

Чудовище в теле Дэдпула вошло в комнату чуть подволакивая ногу, оставляя за собой грязные разводы крови.

— Питер Паркер, — в этом искореженном голосе Уэйда было столько ненависти, что ей можно было захлебнуться. — Наш бесценный Паучок.

— Ты еще кто такой? — успел спросить Питер, прежде чем тот снова выстрелил. Дырка в стене оказалась ровнехонько над его макушкой; Пит физически почувствовал силу ее полета.

«Это не Уэйд», — напомнил себе Питер и бросился вперед.

Тварь, засевшая в Уэйде, крайне удивилась, когда Питеру удалось выбить пистолет из окровавленной руки. Он повернул голову и уставился на пустую ладонь, словно впервые ее увидел, а потом снова посмотрел на Питера.

— Храбрый, — пробулькал голос внутри Уэйда. В нем не было эмоционального окраса, он не хвалил, не издевался, не осуждал. Он думал о том, как ему интереснее убить Питера.