— Привет, док. Шпионишь за моей матерью? — лицо Лукаса вновь отразило глупую и совершенно не смущённую улыбку.

— Что, если так, ты возражаешь? — Будь Мари на работе, она бы обязательно потрудилась сменить тему, но не сейчас, когда у неё нет другого объяснения: почему она здесь?!

«Да и нужны ли другие варианты?»

— Нет, не возражаю. Я рад.

— Чему? — девушка подняла брови, но постаралась не слишком удивлённо выглядеть со стороны.

— Ты и мама.

«”Мама” прозвучало очень тепло. Наверное, Лукас и сам не уловил этого, будучи сосредоточенным на теме разговора».

— Думаю, ты бы поставила её мозги на место. Мои мозги у тебя получается ставить. Знаешь, что я тут делаю?

— Что?

— Пришёл извиняться перед ней. Меня мой друг отговаривал полночи, говорил, что она просто шалава и я не должен быть её сыном, — челюсть парня сжалась, а руки задрожали. Мари нутром ощутила его гнев. — Выходит, он мне никакой не друг, верно?

— Ты заступился за неё?

— Да. Не смог молчать, — тяжело вздохнул Лукас и посмотрел из окна машины на многоэтажное здание. — Знаешь, на кого мы сейчас похожи с тобой, док?

— На кого?

— На двух накосячивших людей, в ожидании, когда же можно исправить свои тупые ошибки?! И ещё, мы оба знаем, что мама нас любит, но не решаемся в это поверить. Правда?

— Мы в разных ситуациях, Лукас. Ты её сын. Самый родной человек и ты…

— Пойдём вместе со мной?

Мари вцепилась руками в руль и сжала его чуть сильнее, чем планировала.

— Если не боишься, конечно.

— Мы с твоей мамой поссорились этой ночью, по телефону, не думаю, что я должна врываться в её дом после того, что натворила.

— Она творила более ужасные вещи, что бы ты там не сделала, — рассмеялся Лукас, — Но тебе всё равно удалось мне доказать, что мне не фиолетово на неё. Ифа просто пластилин, и в чьих бы руках она не оказалась, обязательно примет ту форму, которую из неё слепят. Я сам такой. Слушал, что о ней говорят, и не имел собственного мнения. Можно сказать, что я всё ещё сомневаюсь, но хочу побыть хозяином ситуации, с мамой. Хочу, чтобы ты и я переделали её. Она мягкий пластилин, Мари.

— Тогда, чего мы сидим?

— Может, мы ждали, когда закончится дождь? — подколол Лукас и первым выскочил из машины.

Парень шёл уверенно, как танк.

Он пренебрёг правилами приличия и открыл дверь собственными ключами, протащив Мари за собой по тёмному коридору.

Было очевидно, что Ифа уже не спит, по льющейся в душе воде.

Лукас прошёлся по гостиной, подмечая, что раньше здесь не было разбитой хрустальной посуды.

— Видимо, это последствия вашей ссоры.

А затем направился на кухню.

— Пойдём за мной? Поможешь мне кофе ей сварить?! Я не шарю в этом.

— Может, я лучше подожду здесь?

«Было бы несколько неудобно расхаживать по квартире мисс Блаттер после вчерашнего».

— Не, ты испортишь наш план. Пошли. — И чтобы не слушать больше никаких возражений, Лукас взял девушку за руку и повёл в сторону кухни.

Мари не бывала здесь ранее, поэтому осматривала комнату с интересом.

По мисс Блаттер, а также по её кухне, было сложно представить, что ей приносит удовольствие торчать здесь и готовить, но несколько книг с рецептами говорили о том, что она это делала ради сына.

«Она любит кофе, так как на полке несколько сортов зернового, в различных бумажных пакетах.

Она любит минимализм в интерьере и металлик.

В её квартире уютно».

— Какой кофе сварим? — Лукас тычет на многочисленные пакеты. — Я в них не разбираюсь.

— Давай отдадим предпочтение той упаковке, что окажется более пустой.

— Точно! Ты гений! — Парень тут же стал засыпать зёрна в кофемашину и добавлять молоко во второе отделение. — Она любит мокко, ты знала?

— Нет…

— Теперь знаешь. А ещё, она отдастся тебе, если ты в него добавишь миндаль.

Мари посмотрела на Лукаса с неким осуждением.

— Ладно-ладно, всего лишь безобидная шутка.

Когда на столе стояло три чашки кофе, с различными сиропами, вода в душе прекратилась, а затем по дому начали раздаваться негромкие шаги.

Скорее всего, мисс Блаттер куда-то собиралась.

«Может, она планирует поехать на работу?!»

— Что здесь происходит?

Не успела Мари представить, каким будет выражение лица Мисс Блаттер, как она материализовалась практически перед ней.

— Доктор Миллер? — её голос с металлическими вставками, как и интерьер на кухне. Разумеется, она злилась на девушку.

— Нам нужно поговорить.

— Кажется, мы уже поговорили, и с меня достаточно!

— Мама!

Ифа вздрогнула, словно от пощёчины, и перевела взгляд на сына.

«Вероятно, он впервые так к ней обратился».

— Пусть она скажет, что хочет. А я пошёл к себе, — Лукас взял свою порцию кофе и собирался направиться к выходу, как вдруг что-то его остановило. Либо пристальный взгляд Мари был тому виной, либо у него внутри просто всё сжималось от обиды за свою мать. — И ты это… прости меня.

После того как эти слова всё-таки были сказаны, парень практически убежал к себе.

Ифа стояла, поражённая происходящим, и смотрела теперь уже в пустоту. Туда, где не так давно стоял её ребёнок.

— Ты попросила его извиниться?

— Он сам.

Женщина медленно развернулась к Мари, всё так же шокированно смотря на неё.

— Он назвал меня мамой.

— Я слышала.

— Он никогда… он презирал меня, — глаза Ифы поблёскивали. Продолжать их разговор, возможно, было бы плохой идеей, но Мари знала, что другой возможности может не быть.

«К тому же, если человек воспринял один шок более ли менее стойко, он не почувствует степень другого, если он не переплюнет предыдущий, разумеется».

— Позволь нам всё же поговорить?

— Говори. У тебя десять минут, потом я буду собираться на работу, — Ифа, словно по запаху, нашла свой миндальный мокко и сделала несколько глотков, исподлобья смотря на девушку-психотерапевта.

— Я хочу помочь тебе.

— Мне не нужна помощь. Ни твоя, ни другого психолога, ни Патрика, если ты об этом.

— Я не об этом. Не перебивай меня, это как минимум некрасиво.

Ифа усмехнулась, но спорить не стала.

«Может, ей стало просто интересно, что скажет психотерапевт, ворвавшийся в её дом, как в свой собственный».

— Я хочу помочь тебе, как женщине, к которой я неравнодушна.

Мисс Блаттер едва не выплюнула кофе обратно в чашку, смотря на дно.

Мари была уверена, Ифа думает, что ей что-то подмешали.

Судя по её ещё более ошеломлённому взгляду, Лукаса девушка переплюнула.

— Ты бредишь? — тихо поинтересовалась Ифа.

— К сожалению, нет.

— Тогда открой свои залитые «любовью» глаза и посмотри на меня! Я падшая женщина, и я никогда не смогу быть другой. Я не верю в себя другую. Ты ведь понимаешь, что я совершенно искренне это говорю?

— Понимаю.

— Тогда не надо всего этого. Если мой сын сможет смириться с тем, кто я, — этого будет вполне достаточно для меня. Я признаю, что совершила ошибку с тобой. Ты… не заслуживаешь такого отношения к себе. Поэтому давай договоримся, — Ифа перевела дух, прежде чем договорить, — этого разговора не было, и мне не пришлось чувствовать себя неловко перед психотерапевтом.

Мари кивнула, но в следующую секунду её губы изогнулись в тёплой улыбке.

Женщина несколько раз моргнула.

Несомненно, Ифа ведь не той реакции ожидала.

— Нам необязательно мериться социальными статусами, профессиями или половыми органами, как делают детишки в саду, — Мари сделала несколько уверенных шагов к мисс Блаттер, но та не отступала.

«Дыхание у неё заметно участилось и отнюдь не от сексуального возбуждения. Хотя, кто знает, это же Ифа».

— Чтобы сказать: «Ты мне не нравишься и ты мне неприятна», достаточно лишь произнести эти слова. Как правило, прямые вопросы требуют прямых ответов. Поэтому, скажи, я нравлюсь тебе? Что бы ты ни сказала, я обещаю, что услышу тебя.

Мари слышала, как Лукас слушает музыку из своей комнаты, и отчётливо слышала, что именно он слушает.