— Ты должен попробовать каждый пирог, — объясняет Дин по возвращении, передавая блюдечко Касу. — Это традиция.
Каса едва ли приходится уговаривать: он снова съедает кусочек целиком.
Пару часов спустя, когда игра заканчивается, Дин вкладывает все свое чувство прекрасного в то, чтобы привлекательно выложить на тарелке остатки еды с ужина, и уговаривает Каса поесть еще немного.
— Я нашел ключ! — говорит он Сэму, когда они сталкиваются в кухне несколько минут спустя. — Он реально ест! Ключ в том, чтобы подавать еду на блюдечках, по чуть-чуть и красиво выложенную. То есть сделать из нее произведение искусства. Маленькое. Много маленьких порций. Это главное.
— Ну да, либо это, либо мои кулинарные способности, — отвечает Сэм.
Дин задумывается.
— Ну да, то, что ты мастерски справился и еда получилась совсем не отвратительная, тоже могло сыграть роль, — признает он неохотно. — Я понял, мне надо работать над навыками готовки. Сэм… ты сегодня просто превзошел себя. Серьезно. Я не видел, чтобы он так основательно ел уже… не знаю… неделями. Может быть, каждая порция и маленькая, но вместе их достаточно.
Дин выглядывает из кухни — отсюда ему видно, как Кас сидит на диване. Кас выглядит нормально, но… Дин добавляет, переходя на шепот:
— Надо проследить, чтобы в ближайшие дни он хорошо ел. Потому что потом он опять, по сути, будет голодать весь понедельник, вторник и половину среды. — Он поворачивается обратно к Сэму, ворча: — Сложно набрать вес, когда три дня в неделю ничего не ешь.
— Эй, гм… — Сэм тоже бросает на Каса быстрый взгляд, после чего отводит Дина подальше, в угол кухни. — Как думаешь, может пора спросить у него… ну… подробности?
Диагноз. Прогноз.
— Нам надо знать, — резонно замечает Сэм. — И в идеале — до следующего сеанса химии.
Но Дин качает головой.
— Сегодня День благодарения, чувак, — шепчет он. — Я думал об этом в дороге, но сегодня же праздник. И это его первая ночь здесь… с семьей. У нас еще все выходные впереди, чтобы поговорить об этом. Пусть у него разок будет настоящий День благодарения. И вообще… — Дин смотрит на часы. — Пора смотреть кино.
— И подъедать остатки, — соглашается Сэм с улыбкой.
— Да, нам с Касом вдвоем. Кстати, Касу пора уже отведать персикового пирога, и я тоже попробую кусочек…
— Еще один пирог? Звучит заманчиво, — произносит Кас, заходя в кухню с тарелками в руках. — И я бы хотел помочь убрать со стола.
Сэм и Дин плавно расходятся, как будто вовсе и не шептались в углу. Кас поглядывает на них с беспокойством.
— Все в порядке?
— Просто обсуждаем, какой фильм посмотреть, — говорит Дин.
— Но… разве не нужно сначала все убрать? Я хотел помочь.
— После ужина принято смотреть кино, — отвечает Дин. — К тому же ты что, забыл, чему мы тебя учили? Пользуйся тем, что ты болен. Сейчас как раз идеальный момент, чтобы разыграть эту карту. Отлынивать от уборки в День благодарения — это давняя американская семейная традиция, а у тебя для этого — лучший в мире предлог!
— Дин прав, сейчас тот момент, когда надо этим воспользоваться, — соглашается Сэм. — Ты должен говорить нам, что слишком устал для уборки.
— Но я не очень устал, — возражает Кас. — Я же поспал, помните? Я определенно могу помочь с уб…
— Ты ужасно утомлен сегодняшней длинной поездкой, — настаивает Дин, перебивая его. — Уверен, у тебя остались силы ровно на то, чтобы провести остаток вечера перед телевизором за просмотром кино. Пошли, выберем фильм. — Он уводит Каса обратно к телевизору и усаживает на диван, инструктируя: — Так, ложись и отдыхай. Это приказ. Посуда все равно уже почти вымыта. — Дин щелкает по каналам и вскоре радостно восклицает: — О! «Самолетом, поездом, машиной» — это классика, которую всегда показывают в День благодарения! Садись и наслаждайся, ангел. — Он кричит в сторону кухни: — Эй, Сэм! Тут идет «Самолетом, поездом, машиной»! Замочи пока противень из-под индейки, потом помоем!
— Мне даже не нужно разыгрывать карту про болезнь, — комментирует Кас. — Вы вдвоем разыграли ее за меня.
***
«Самолетом, поездом, машиной» — это старая комедия, которую Дин помнит еще с детства: они с Сэмом не раз смотрели ее в День благодарения, обычно где-то в мотеле, ужиная пиццей. Фильм был близок им по духу — ведь он про двух мужчин, Нила и Дела, которые вместе отправляются в путешествие, пытаясь добраться домой к празднику. Он простоватый и слегка устаревший, но это один из немногих фильмов, где действие происходит на День благодарения. К тому же он смешной. И какой-то искренний. Дину всегда нравилась в нем тема постепенно крепнущей дружбы между двумя мужчинами (которых играют Стив Мартин и Джон Кэнди).
Дин не видел фильм уже несколько лет, но он все так же хорош. Братья получают искреннее удовольствие от каждой сцены и смеются как ненормальные над первой частью, где герой Стива Мартина попадает в метель не в тот аэропорт. Становится ясно, что ему придется повести ночь с весьма назойливым попутчиком. Юмор достаточно простой и универсальный, так что даже Кас, кажется, понимает все шутки, и Дин доволен тем, что выбор оказался удачным.
До той самой сцены, где героям приходится переночевать в одной постели.
В фильме есть эпизод, когда герои снимают последний оставшийся свободный номер в отеле и оказывается, что там только одна кровать. Как Дин с Касом, они спят на кровати вдвоем… и, как Дин с Касом, они случайно обнимаются посреди ночи.
Однако, в отличие от Дина с Касом, когда герои в этом старом фильме обнаруживают поутру, в каком положении оказались, они приходят в ужас. Чья-то рука очутилась не там, где нужно, и они оба выскакивают из постели и разлетаются по разным углам комнаты со скоростью света, и после еще несколько минут корчатся в отвращении. Ужас написан на их лицах, как будто от прикосновения друг к другу они заразились чем-то омерзительным. Наконец герой Стива Мартина говорит: «Так ты видел тот матч Медведей?» — и они заводят подчеркнуто мужественный разговор о футболе.
Дину вся сцена в мотеле запомнилась как довольно-таки забавная. Но за много лет, что он не видел фильм, эпизод с объятиями как-то вылетел у него из головы — до этого самого момента. Сэм, очевидно, до сих пор считает его смешным: он ухмыляется, видя гротескные реакции героев на случайное объятие, и смеется вслух над комментарием про Медведей. У Дина же пересыхает во рту.
— Черт, обожаю этот фильм, — комментирует Сэм. — Классика.
Дин рискует бросить взгляд на Каса: тот растянулся на диване и озадаченно прищурился на экран.
— Я не очень понял этот сюжетный поворот, — говорит Кас. Он приподнимается на локтях, чтобы изучить экран поближе. — Почему они вдруг говорят о медведях?
— Они имеют в виду Чикагских Медведей, — поясняет Сэм, еще усмехаясь.
— А… футбольную команду?
— Да. Они пытаются вести себя мужественно, понимаешь? — объясняет Сэм.
Кас умолкает и садится на диване, подогнув под себя ноги. Он по-прежнему хмурится и даже наклоняется вперед к экрану, словно хочет рассмотреть картинку поближе.
— Но зачем им вести себя мужественно? — спрашивает он. — Они же уже полноценные особи мужского пола. Полноценные и… здоровые. То есть уже мужественны. Почему они хотят быть еще мужественнее? Разве человек уже, по умолчанию, не достаточно мужественен, если он мужчина?
Сэм пытается объяснить:
— Ну, они проснулись в позе влюбленных, понимаешь?
— В позе влюбленных… — произносит Кас, и ясно, что сначала он не очень осознает, о чем речь. Дин видит тот момент, когда Каса озаряет понимание: его глаза чуть расширяются, и он бросает на Дина быстрый взгляд. — То есть когда один лежит сзади другого? — спрашивает он Сэма и снова на долю секунды смотрит на Дина. — И они вплотную друг к другу?
— Да, — говорит Сэм. — Эй, это ж прямо как… — (Дин сидит, не шевелясь и затаив дыхание) — …прямо как вы с Дином сегодня утром! Ха, точно такая же ситуация, правда? Единственный оставшийся номер в мотеле, оказались в одной кровати и проснулись, обнимаясь! Ха-ха, один в один!
