— Я тебе купил, — говорит Дин, делая нерешительный шаг ближе.

Кас медленно принимает протянутый цветок.

— Что, в сувенирном магазине при больнице? — спрашивает он, осматривая цветок со всех сторон.

— Нет, он из магазина Твой Дом, — отвечает Дин, указывая неясным жестом в сторону улицы. Он засовывает руки в карманы джинсов и, сгорбившись, ждет, когда Кас откажется от цветка. — Из того магазина в Канзасе, который рядом с твоей заправкой. Я купил его по пути сюда, — объясняет Дин. Потом добавляет: — Не обязательно его забирать.

Кас долгое время молчит и озадаченно рассматривает зеленые листики и желтые цветочки. Потом поднимает глаза на Дина, и на его лице появляется знакомый прищур.

— С чего ты взял, что я захочу цветок? — задает он неизбежный вопрос.

Дин пожимает плечами. С чего, действительно, он взял, что Кас захочет цветок?

— Потому что на нем пчелы? — отвечает Дин беспомощно.

Он оглядывается по сторонам в поисках подходящего места, где можно оставить цветок. Может быть, его заберет какой-нибудь другой пациент? Или сестры согласятся поставить его в приемной?

— Можешь просто оставить его здесь на столе, — предлагает Дин, указывая назад на столик у кресла. Но теперь Кас чуть наклонил горшок и поворачивает его в руках, пока в поле зрения не появляются мультяшные пчелы. Он смотрит на пчел.

Дин натянуто усмехается:

— Тебе, наверное, и пчелы больше не нравятся?

Кас поднимает голову и смотрит Дину прямо в глаза — на сей раз по-настоящему, удерживая зрительный контакт впервые за весь этот ужасный вечер.

Дин смотрит на него в ответ.

— Мне все еще нравятся пчелы, — отвечает Кас почти мягко. Он опускает взгляд на цветок и больше никак не комментирует подарок — но теперь он прижимает его к груди. Потом, сжимая горшок в руках, поднимает глаза на Дина: — Мне… надо скоро попасть домой. То есть в мой мотель. Я знаю, что ты на самом деле не планировал подвозить меня…

— Я тебя подвезу, — заверяет Дин.

— Мне нужно, чтобы кто-то меня подвез, — добавляет Кас. — Раз теперь моего водителя отменили…

— Я определенно тебя подвезу, — кивает Дин. — Куда скажешь.

— Это только до мотеля. Тут недалеко. Я мог бы взять такси.

— Никакого такси, — объявляет Дин. — Тебя везу я. Машина тут рядом, снаружи. Пошли.

Комментарий к Глава 10. Слышал, тебя нужно подвезти

По правилам американских больниц после серьезных процедур, которые могут повлиять на самочувствие или ясность сознания, пациента обязательно должен кто-то встречать. Пациенту не разрешат самому сесть за руль или поймать такси. Для одиноких людей, которым некого попросить о сопровождении, это может быть проблемой. Поэтому Касу обычно и вызывали водителя из соц. службы, и поэтому он встревожился, узнав, что его отменили.

========== Глава 11. Черт с ней, с дверью ==========

Кас не спускает глаз с цветка почти всю поездку в лифте до первого этажа — так же как Дин по пути наверх. В лифте полно людей, поэтому Дин не может задать никакие из вопросов, которые у него накопились. Вместо этого он стоит бок о бок с Касом в тишине, глядя, как тот легонько трогает листья цветка и его желтые бутончики и смотрит на пчел сбоку горшка. И пока Кас изучает цветок, Дин изучает Каса.

В голове Дина в последние полчаса растет список признаков, которые он должен был заметить за несколько месяцев, и Дин мысленно добавляет к списку все новые пункты. Морщинки в уголках глаз Каса кажутся заметнее обычного, да? И сутулится он сильнее обычного. И держится немного скованно — разве не так он двигался, когда только вернулся в бункер пару месяцев назад? В тот день, когда так медленно спустился по лестнице и потом обошел вокруг стола так напряженно? И похоже, будто он мерзнет прямо сейчас, даже в помещении, несмотря на шарф, шапку и куртку. На улице нынче совсем похолодало — нужно ли ему теплое пальто вдобавок к свитеру? (Дин подумывает, не предложить ли сбегать и купить зимнее пальто прямо сейчас.)

Потом, эта манера Каса каждые несколько минут вытягивать руку. Он периодически убирает правую руку с цветочного горошка и распрямляет ее, легонько разминая пальцы, словно рука все еще чувствует себя как-то не так после капельницы. И эта его привычка касаться живота — Кас ведь делал так и раньше? Проводил вот так же рукой по одежде спереди, иногда даже глядя на себя вниз. Этот жест появился у него уже несколько месяцев назад. Раньше Дин полагал, что жест как-то связан с плащом. Но может быть, все это время у Каса просто болел живот?

Список «признаков, которые нужно было заметить» становится все длиннее, и теперь Дин не может отвести глаз от Каса. Когда Кас наконец отрывает взгляд от цветка, Дин подробно прослеживает траекторию его взгляда. Вот в полутора шагах впереди стоит женщина, скрестив на груди руки и прислонившись к стене лифта. Видимо, сотрудница госпиталя. Взгляд Каса падает на нее и задерживается на мгновение, бегло скользя по ее телу. Кас смотрит на нее всего секунду (после чего переводит взгляд на кнопки лифта), и может быть, он смотрит на нее просто потому, что она стоит прямо перед ним, но Дин вдруг вспоминает с уколом: «Верно, он же не гей. Весь роман с Эроном — просто недоразумение. Ему не нравятся парни, ему нравятся девушки».

Дину некогда было даже подумать об этом до сего момента. Хотя теперь это, конечно, совсем не имеет значения.

И все же… имеет.

«Прекрати думать об этом, — бранит себя Дин. — Прекрати сейчас же. Прекрати! Теперь это неважно. Это больше не важно».

К тому моменту, когда они доезжают до первого этажа, Дин сосредоточенно разглядывает носки своих кожаных ботинок и вообще больше не смотрит на Каса. Ему требуется немалая концентрация, чтобы упаковать последние несколько недель мыслей о Касе (некоторые из которых, надо признать, были даже фантазиями) обратно в коробочку, из которой они разбежались. И закрыть эту коробочку. И убрать ее подальше, в тот уголок сознания, где она тихо стояла много лет до этого.

«Забудь об этом», — приказывает себе Дин. Он и сам в шоке от того, что вопрос, гей ли Кас, возникает в его мозгу в подобный момент хоть на долю секунды. — «Это не то, что ему сейчас нужно, — думает Дин, глядя на ботинки. — Это не то, чего он хочет. Просто забудь об этом. Забудь обо всем этом».

— Дин? — зовет Кас. Дин поднимает глаза и видит, что двери лифта отрыты, перед ними фойе, и Кас недоуменно смотрит на него, так как Дин не двигается с места.

Они выходят из лифта и пересекают широкое фойе. Дин идет чуть позади Каса. Он снова не может заставить себя задать ни один из вопросов, которые нужно задать, и они доходят до дверей в полной тишине.

У дверей Дин медлит: может быть, стоит предложить Касу посидеть тут, пока он подгонит машину к выходу? Но Кас самостоятельно замечает Импалу на парковке снаружи и выходит на улицу. Дину приходится обогнать его на холодном вечернем ветру, чтобы открыть перед ним дверь. Кас садится, не сказав ни слова, и захлопывает ее.

Когда Дин усаживается за руль, Кас говорит без предисловий:

— Мотель Пайнвью, 6506 Колфакс. — Он поставил цветок на колени и, придерживая его обеими руками, смотрит вперед за лобовое стекло. — И… было бы хорошо доехать туда побыстрее, — добавляет Кас. — Я бы хотел… устроиться на ночь.

В этой фразе слышится что-то не то, но Дин не допытывается, а только кивает:

— Понял.

Он забивает адрес в телефон, заводит машину, и они выезжают. Теперь нужно сосредоточиться на дороге, и это большое облегчение.

***

Телефон начинает диктовать направление, рассчитывая, что путь займет пятнадцать минут, но Дину тяжело сконцентрироваться, и он пропускает плохо обозначенный съезд с шоссе. Пока навигатор прокладывает новый маршрут, они попадают в поток в час пик. Кас начинает ерзать на сиденье.

— Обычно поездка занимает не так много времени. Разве нет маршрута короче?

— Еще чуть-чуть, — отвечает Дин. — Прости, тот съезд был плохо обозначен.

— Просто я хотел бы поскорее попасть в мотель, — говорит Кас. — Потому что… там… по телевизору скоро начинается кино. Которое я хотел посмотреть.