Дин чувствует себя словно под лазерным прицелом, медленно раскаляющим его с головы до ног.
Поначалу немного больно, как это всегда бывает для Дина, но Кас делает все чрезвычайно медленно и обильно пользуется смазкой. К третьему пальцу Дин проходит тот переломный момент, когда ощущения перестают быть странными, и становятся приятными… а затем очень приятными. Дин понимает, что готов.
— Давай, — говорит он Касу. — Теперь не пальцы, твой член. Направляй его рукой сначала.
Сзади происходит торопливая суета: Кас в спешке встает на колени, и полсекунды спустя его член уже медленно надавливает сзади. Возникает ощущение наполненности, растяжения, еще и еще, и наступает момент, когда головка члена проникает внутрь, проскользнув через сфинктер. У Каса вырывается стон, и он останавливается. Его руки дрожат у Дина на плечах.
— О, Дин… — шепчет он хрипло.
— Можешь двигаться, — говорит ему Дин, и Кас медленно вводит член внутрь.
Оказывается, что его член совсем не похож на страпон, он в тысячу раз лучше — он более мягкий, более упругий, он горячий, и такой гладкий, и крепкий, но в то же время живой и даже подрагивает. И это Кас, Кас сейчас внутри Дина, проникает в него, трахает его, и это настолько обалденное ощущение, что Дин уже почти на грани оргазма от одной мысли об этом.
Кас все еще входит, все еще в процессе длинного бесконечно медленного толчка, и они оба дышат тяжело. Наконец Кас задевает волшебную точку, и Дин вскрикивает — у него самого уже такой стояк, что член сочится. Дин начинает дрочить себе и постепенно прогибается вниз, к матрасу, не в силах больше удерживаться на коленях. От этого Кас теряет угол, и его член выскальзывает. Они оба стонут от досады.
Кас снова слезает с кровати и тянет Дина за собой к краю, схватив его за бедра и протащив назад одним мощным нетерпеливым рывком. Дин чувствует, как съезжает назад по простыни вместе с полотенцем, разложенным под ними. Такое грубое обращение оказывается неожиданно волнующим, и когда Кас снова надавливает членом сзади, Дин подставляет одну руку под корпус, чтобы иметь постоянный доступ к собственному члену. «Да, — шепчет он, чувствуя, как головка члена Каса снова проникает внутрь, — да, да» — Кас давит сильнее — «ДА-А» — Кас наконец входит до конца. Член Дина тяжелый и твердый в его собственной руке. «Снова, снова, давай», — выдыхает он. Кас отстраняется немного и входит снова, медленными, нежными толчками, как будто прощупывает почву. До самого конца. Он изгибается позади Дина, впиваясь пальцами в его плечо почти болезненно. Дин чувствует, как мошонка Каса бьется о его кожу. «Швы, твои швы», — умудряется предупредить Дин. Кас, кажется, слышит его: он слегка отстраняется и начинает двигаться более мелкими толчками. При таком положении его головка трется прямо в нужном месте, и ощущения абсолютно чумовые; Дин чувствует, как его собственный член пульсирует и по всему телу выступает пот. Он дрочит себе яростно, широко разведя ноги и чуть приподнявшись на коленях. «Да, Кас, да, вот там, да, да, да….» Дин зарывается лицом в подушку в попытке заглушить стоны. Кас делает осторожный, длинный, медленный, мучительный толчок, и член Дина подрагивает. «Да, ДА, СНОВА, СНОВА» — хрипит он Касу; еще один длинный толчок, и Дин уже так близко, что чувствует, как подступающий оргазм набирает силу. Дин совершенно забылся в ощущениях: он дышит тяжело, его член — твердый как камень. Каждый толчок отзывается искрометной вспышкой удовольствия и вызывает у него новый стон, поднимая его все выше, и выше.
Он чувствует, как под него пробирается рука Каса; Кас отталкивает в сторону руку Дина и сжимает в кулаке головку, сдавливая ее и в то же время с силой всаживаясь в его задницу. «А! — восклицает Дин хрипло в подушку. — ДА… А…» — Кас повторяет это снова: его член входит, он сжимает кулак, Дин со стоном беспомощно выгибается под его руками и кончает, сильными спазмами, выбрасывая порции семени толчок за толчком. Его член подергивается у Каса в руке, и задний проход спазматически сокращается, и Кас от этого сходит с ума. Его рука сжимается на плече Дина мертвой хваткой, он кусает Дина в шею, и Дин чувствует на своих ребрах горячую пелену крыльев. Он ощущает себя зажатым в тиски: Кас пригвоздил его к месту со всех сторон с умопомрачительной силой. У Каса вырывается гортанный звериный рык, он нащупывает ногами опору и делает последний мощный толчок — настолько сильный, что Дина отбрасывает вперед на несколько дюймов. И Кас кончает, выбрасывая горячую струю спермы глубоко в тело Дина.
Он содрогается поверх Дина бесконечно долго, пульсируя внутри него. Дин снова вскрикивает в подушку, и его собственный член сокращается еще несколько раз. Кас хрипло стонет, вжимаясь еще глубже, пока сквозь него прокатывают волны оргазма.
Постепенно пульсация замедляется и прекращается. Дин наконец позволяет себе упасть на матрас. Кас тяжело, почти безвольно обрушивается сверху; они оба дрожат, переживая последнее эхо оргазма.
Член Каса обмякает настолько, что тело Дина выталкивает его само. Они вдвоем издают возглас неожиданности, но это приятное ощущение. После этого они лежат вместе, Кас — по-прежнему поверх Дина, тяжело дыша.
Они оба мокрые от пота. Кас внушительно тяжелый и теплый; Дин чувствует, как с каждым вздохом вздымается его грудь, чувствует, как Кас поворачивает голову, как шевелятся его руки, когда он начинает приходить в себя.
Предсказуемо, первым его порывом оказывается поцеловать Дина в шею. Дин улыбается: некоторые «ангельские привычки» прослеживаются все отчетливее. И каждая оказывается восхитительным открытием.
Они лежат так долгое время. Кас расслабляется, и его дыхание замедляется настолько, что Дин начинает гадать, не заснул ли он. Но потом он шепчет Дину в ухо:
— Наверное, надо уже слезть с тебя. — Он тихо вздыхает. — Но очень не хочется.
— Можешь оставаться тут, — предлагает Дин.
— Нет, нужно помыться… — говорит Кас с глубоким сожалением в голосе.
— Да, мне тоже, — соглашается Дин, которому так же грустно при мысли, что надо вставать. — В этом недостаток анального секса. Во всяком случае, для нас, простых смертных, у кого нет волшебных способностей к очищению.
— Иногда я так жалею, что я больше не ангел… — говорит Кас.
Наконец он шевелится, поднимается со спины Дина и натягивает пижамные штаны.
— Знаешь, в чем недостаток этого бункера? — замечает Дин, садясь. — Душевые отсеки слишком узкие для двоих.
Кас удивленно смотрит на него.
— Я никогда об этом не думал. И правда, огромный просчет в дизайне.
***
Кас отправляется в ближайшую ванную, Дин — в дальнюю. Дизайн душа и правда крайне неудачный, быть отдельно друг от друга в этот момент кажется совсем неправильным, и Дин уже вынашивает план провести в одну из спален трубы, чтобы можно было принимать душ вместе в приватной маленькой ванной прямо в комнате. Он выходит из душа и протирает рукой запотевшее зеркало, уже собираясь отправиться обратно к Касу, но тут его рука замедляется.
«А долго длится скорбь?»
«Мы адаптируемся».
За последний час все заботы чудесным образом испарились. Остались только Дин, Кас, постель и ничего больше. Но теперь реальность внезапно возвращается, и в голове у Дина возникает чудовищная картина того, как все на самом деле будет, если Кас… уйдет.
Если он умрет.
Рука Дина замирает на зеркале, и оно снова начинает запотевать. Отражение мутнеет, пока перед мысленным взором Дина разворачиваются унылые месяцы и годы. Он уже знает, как это будет, предвидит сокрушительную безысходность первых месяцев. Знает, как сильно Сэм будет стараться помочь, и даже Клэр, наверное, и Джоди. Но никто помочь не сможет, правда? Ничто не заполнит пустоту этой ужасной потери, и на этот раз она поглотит Дина заживо.
Дин даже представляет себе, как все будет развиваться после: он видит себя год за годом, стареющего, седеющего. Наверное, по-прежнему охотящегося. Может быть, снова появятся какие-то случайные девочки. Но все это ни черта не будет значить. Будет проходить день за днем, год за годом; Дин будет работать, убивать, есть, спать. Сэм, по крайней мере, будет рядом — Дин переживет эту потерю, жизнь продолжится. Но его любимого ангела с ним уже не будет, никогда не будет, ни в этой жизни, ни в следующей. Никогда больше не будет этой остроты ощущений от того, что Кастиэль склонился над ним на постели, сводя Дина с ума вожделением; никогда не будет тихого, но не менее дорогого комфорта от его близости ночью. Никогда больше не увидеть, как Кас просыпается рядом, как он ест пиццу или смеется с Сэмом, как смотрит на Дина на парковке в лучах закатного солнца или кладет перо на горло маленькой девочке.
