Почему то при этом мысли перекинулись на того мужчину из бара.

Да, мне удалось ускользнуть. Но взгляд его потемневших глаз – не-верующий, раздосадованный и какой-то решительный – преследовал меня даже во сне. Меня спас лишь опыт: как только я вышла из клуба, сразу спряталась за углом, а не пошла прямо, ловить машину или еще что. Хорошо, что блондинку я прихватила с собой – если бы он нашел её на пороге зала, мог разозлиться за обман. Он и так разозлился, даже не стал возвращаться назад, а решительно двинулся к своей машине. Номер которой я на всякий случай запомнила, но проверять пока не стала.

Я боялась. Не его, но… Узнаеть его ближе. Ситуации. Странностей, которые начали происходить.

Его злости.

Почему его чувства так меня напрягали, я не знала. Но девушку вер-нула в клуб только тогда, когда убедилась, что он уехал. И тут же сама отправилась домой, постаравшись выкинуть из головы странную встре-чу.

И меня весьма смущало, что выкинуть её из головы, даже после Митча, не получалось.

– Магия… – я обвела взглядом аудиторию, в которой собрался, практически, весь поток второго курса. – Сейчас мы знаем доподлин-но, что она существует. Но людям в древности не было нужды в доказа-тельствах. Они искренне верили, что можно воздействовать сверхъесте-ственным путем на людей, животных, явления природы, а также на во-ображаемых духов и богов. Хотя, столь ли воображаемых? – я улыб-нулась, чувствуя себя немного лучше. Бессонная и выматывающая ночь, которую я провела в темных переулках, не прошла даром. Но любимый предмет хоть немного поднял настроение. – Мы говорили на прошлой неделе, что магия, как верование, появилась на заре существования че-ловечества. Кто повторит основные тезисы первой лекции?

Я согласно кивнула забавному очкарику, старательно тянущему ру-ку на первом ряду.

– Время появления магии можно отнести к периоду верхнего па-леолита. Имеются данные, что магические обряды и верования суще-ствовали уже у неандертальцев, живших пятьдесят тысяч лет назад. Речь идет об охотничьей магии – первобытные люди сохраняли черепа и кости животных и надеялись, что это даст тем возможность вернуться к жизни, – отбарабанил будущий археолог.

Одобрительно улыбнулась и спросила у еще одного желающего блеснуть своими знаниями:

– О каком виде магии идет речь?

– Контагиозной, которая предполагает, что связь между предмета-ми сохраняется по истечении времени. Даже когда магия не была при-знана…официально, наука соглашалась с тем, что закон контактности связи существует.

Студенты на задних рядах с трудом подавили зевки.

Ну-ну, посмотрим, как вы справитесь с дальнейшими занятиями, не уяснив основы. «Магические предметы» был совершенно новым и адап-тированным циклом лекций на основе «Артефакторики», которую про-ходили маги. И, похоже, для кого-то все-таки представлял особый инте-рес. Я заметила несколько первокурсников, совсем не зевающих, в том числе Никиту – того самого чуть нагловатого студента, что заставил меня насторожиться на первой же лекции.

Зачем это им? На следующий год у них будет точно такой же пред-мет.

Надеюсь, они не пропускают какой-нибудь другой урок – у меня и так не особо складываются отношения с преподавателями.

– Что ж, теперь, когда магия признана официально, – продолжила я лекцию, – археологическая наука решила пересмотреть многие дан-ные, к которым относились находки и архитектурные постройки «непо-нятного назначения». Именно потому в составе каждой комиссии и экс-педиции теперь есть маг. Мы с вами будем рассматривать и понятные теперь предметы, и те, чье назначение все еще под вопросом.

Я включила первый слайд, на котором появился металлический пра-вильный многогранник с двенадцатью равными пятиугольными сторо-нами. В центре каждой стороны было круглое отверстие, ведущее в по-лую сердцевину.

– Римский додекаэдр…К началу нашего века было обнаружено бо-лее ста подобных предметов – и все они относились к первому-четвертому веку нашей эры. Никто не знал, каково их предназначение. Более того, ни в одном письменном источнике они не упоминаются, хо-тя, судя по количеству, были распространены. Гипотез множество: это и подсвечники, и игральные кости, геодезические приборы, приспособле-ния для определения оптимального срока посева озимых зерновых культур, инструменты для калибровки водяных труб, элементы армей-ского штандарта, украшения, игрушки… Но, пожалуй, только когда в две тысячи третьем году экспериментальная астрофизика предположи-ла, что наша Вселенная может иметь форму четырехмерного множе-ственного додекаэдра, маги обратили на него внимание.

Я снова щелкнула слайдом и повернулась к аудитории, выдерживая паузу.

– И что они…узнали? – спросил кто-то, явно завороженный от-крывшейся перспективой.

Что наши предки пытались создать модель, с помощью которой пла-нировали подчинить пространство.

Спать хотелось уже невыносимо. Проблема была даже не в бессон-нице, а в количестве потраченных сил.

Накануне ночью мне пришла в голову идея – все «хорошие» идеи приходят ночью – и я отправилась в тот самый переулок, где мы должны были встретиться с Тимуром. Да, прошло довольно много вре-мени, но я надеялась уловить теперь уже не следы, но его намерения. Напарник должен был появиться здесь с определенной целью расска-зать мне что-то. Наверняка он шел и думал об этом, и если касался ка-ких-то предметов…

«Ластиком» это стереть не сумели бы.

Спустя несколько часов и усилий на грани возможного мне показа-лось, что я что-то уловила.

Отголосок некого бунта временных линий, незнакомого мне свой-ства.

Именно об этом я и размышляла, торопясь домой. Узоры, нарисо-ванные магическим воображением, были абсолютно невозможны. Вре-мя представляло собой струны, умело дергая за которые, можно было увидеть и совсем чуть-чуть повлиять на прошлое, настоящее и будущее – никаких заморозок или возможностей вернуться назад, как любили показывать в фантастических фильмах. Все было проще и прозаичнее.

Но то, что я увидела, походило именно на завитки. Спирали.

И это было более чем странно. Возможно ли такое, что наш против-ник научился играть со временем и потому вышел на Тимура, узнав, что тот станет представлять проблему в дальнейшем? А Тимур вышел на него – или них – именно потому, что распознал эти игры? И он планировал рассказать именно это?

Я вздохнула.

Слишком много вопросов. И, похоже, с частью из них придется об-ращаться в Комитет, несмотря на все их запреты. Просто потому, что они должны были узнать то, что я почувствовала.

Мои мысли прервал юношеский возглас:

– Влада Александровна!

Меня нагнал Никита.

– Могу я задать вам несколько вопросов?

Я вздохнула.

– Конечно. Только я уже ухожу – поговорим по дороге?

– Отлично.

Не знаю, что было отличного.

Но Никита выспрашивал такие подробности о магических предме-тах, что я, против воли, увлекалась разговором. Похоже, парень грезил возможностью получения магии с помощью артефактов для обычных людей. Не просто использование их, как приборов, но именно вживле-ние способностей в тех, кто ими не обладал. В спорах я и не заметила, как мы дошли до ворот университета.

– О, вот и отец.

В первый момент я не обратила внимание на это замечание, но тут зрение, наконец, прояснилось, и я увидела высокого брюнета, опираю-щегося на дорогую машину. Стремительную, как и он сам.

Твою ж… Тот незнакомец из клуба. Теперь понятно, почему мне его лицо показалось смутно знакомым. Так, если Никите семнадцать, то этому около сорока. Выглядит моложе – но это нормально для магов. Значит, отец Никиты – сильный маг? А у сына нет магических способ-ностей?

Или…

Или есть такой же артефакт, как у меня.

Жесть.

Грозит ли мне это чем-нибудь? Я в долю секунды проанализировала ситуацию – вроде нет. Даже если он меня узнает, что ж, подумаешь, у преподавателя его сына есть тайные предпочтения. Не в век инквизиции живем, стыдится и бояться нечего.