Увы, защита и безопасность базы были на высоте: кодовый замок открывался снаружи, из камеры он даже не просматривался, вентиляционная решетка была впаяна в стену намертво и по ощущениям они находились в глубоком скальном массиве. Финиш.
За эти пару недель несколько раз приходил Валентайн, проинформировать о последних пополнениях его команды и поинтересоваться, не хочет ли Майкрофт изменить свое решение. Майкрофт беседовал с ним вполне мирно, полагая, что оскорблениями он сможет добиться лишь ухудшения ситуации и сомнительного морального удовлетворения, и ждал удобного случая. Случай запаздывал.
Делать в камере было особо нечего, на ситуацию снаружи Майкрофт повлиять не мог при всем желании, так что все, что ему оставалось — посещать свой дворец памяти. Пользуясь случаем, он решил структурировать личные воспоминания, задвинуть ненужное поглубже, освежить в памяти важные моменты. Хотя все равно, как всегда, это постепенно свелось к Джону Виккерсу-Ватсону. Майкрофт, со вкусом устроившись в глубоком и очень удобном кресле, часами анализировал его раннюю и более взрослую версию. И находил, что именно благодаря тому, что знал оба варианта, проследить его жизненный путь и найти узловые черты характера становится возможным. Медленно смакуя каждое воспоминание, Майкрофт по кусочку воссоздавал личность Джона: агента Kingsman; любящего младшего брата; адреналинового наркомана и отчаянного сорвиголову; яркого, открытого миру и новым впечатлениям; внимательного к мелочам и неконфликтного человека с неплохим чувством юмора и умением вместе с тем отстоять свою точку зрения. Джон был похож на кубик Рубика, та же пестрая мешанина цветов и оттенков, идеально меняющаяся под окружающие ее обстоятельства. Но стоит понять схему, проникнуть в нее, и ты сможешь собрать головоломку.
После того, как Джон Виккерс исчез, Майкрофт долгое время пытался собрать этот кубик, надеясь, что, разгадав секрет Джона, он утратит к нему интерес. Ведь разгаданная загадка становится более тусклой, плоской, потеряв присущий ей ранее притягательный ареол таинственности. Тогда ему это не удалось, и сейчас было ясно почему: Майкрофту катастрофически не хватало деталей. Сейчас же картинка собралась.
Он видел Джона, эту цельную, сложную, многогранную и безумно яркую натуру. Как ни странно, но на заданиях Джон, похоже, сознательно притушал исходящую от него внутреннюю силу и магнетизм, чтобы не привлекать лишнего внимания. Он старался реже высказывать свое мнение, не бывать на переднем плане и производить впечатление банальной серости, впрочем, последнее получалось у него слабо. Чуть приоткрылся Джон лишь трижды: защищая молодого Майкрофта от наемников, при разговоре с ним в Simpson’s и на подсмотренном видео с Ирэн.
Вдруг снаружи раздался приглушенный звук приближения бегущего человека. Неизвестный остановился рядом с его камерой и с глухим стуком привалился к бронированной двери.
— Мерлин, это жопа!
Этот голос Майкрофт не мог бы перепутать ни с чьим другим. Хотя у него мелькнула мысль, что это может быть галлюцинацией, учитывая, как напряженно он думал о нем все последние дни. Но то, что говорил Джон, было слишком абсурдно даже для его фантазии. Мозг Майкрофта придумал бы что-то более… соблазнительное.
— Не паникуем, и не из таких передряг вылезали, — тем временем, отдышавшись, продолжил реальный Джон. — Помнишь, ты рассказывал мне о имплантах? А нельзя их включить?
Что там происходило снаружи, Майкрофт не знал, но напряженный голос Джона говорил, что ситуация тяжелая. Поэтому он не стал влезать с несвоевременными комментариями, решив дать агенту время на стабилизацию ситуации. Майкрофт просто подошел к двери и прижался к ней, слыша с другой стороны тяжелое, хриплое дыхание и изо всех сил желая, чтобы то, что Джон там с этим невидимым Мерлином придумал, сработало, как нужно.
Звуки взрывов и прозвучавший чуть позже ликующий голос Джона показали, что план себя оправдал.
— Мерлин, ты просто чертов волшебник! Я тебя люблю, — рассмеялся Джон. — Как вернусь, расцелую твою шикарную лысину, так и знай.
Эти слова покоробили Майкрофта, и он решил обозначить свое присутствие:
— Джон? Это ты?
— Майкрофт? — голос Джона так и сочился удивлением. — А Шерлок сказал, что у вас выборы во Франции.
========== Глава 22 ==========
— Какая неожиданная встреча. Может, это прозвучит глупо, но я надеялся на что-то вроде шведской принцессы, — видя, как лицо Майкрофта вытягивается, Джон нервно смеется. — Наверно, дурацкая шутка вышла: почему-то в критических ситуациях мое чувство юмора начинает конкретно сбоить.
— Эй, вы, ублюдки! — прервал их беседу голос Валентайна из громкоговорителя. — Вы что, решили, что я совсем идиот и вставлю себе эту штуковину в голову?..
Ричмонд продолжил разоряться, а Джон повернулся к Майкрофту:
— Простите, появились неотложные дела.
— Думаю, учитывая обстоятельства, нам стоит перейти на «ты», как считаешь?
— Согласен, — кивнул Джон. — Ну, до скорого.
— Постой, Джон! Я… собирался сказать еще давно… Я люблю тебя. Очень. Возможно, это наша последняя встреча… Мы не знаем, какие еще сюрпризы приготовил этот псих. Хочу, чтобы у меня осталось хоть что-то на память. Один поцелуй. Разве я прошу много?
Майкрофт волновался. Слова, которые он буквально с силой выдавливал из пересохшего горла, были нескладными, быстрыми, путаными, совершенно несвойственными обычно четкой и спокойной речи мистера Холмса, и от этого звучали искренней. Заставляя поверить.
— Но как ты можешь говорить, что любишь меня, если совершенно не представляешь, что я за человек на самом деле?
Вздохнув, Джон взъерошил волосы. Его ждет аудиенция у Валентайна, мир готов полететь к чертям в ближайшие пару минут, весь их душевный стриптиз выслушивает через микрофон Мерлин, и все равно он стоит тут, как дурак, и пинцетом ковыряется в раскрытой нараспашку душе уважаемого политика. Влюбленного в него политика, как Холмс утверждает. Причем, учитывая личность Майкрофта, Джон уверен, что это не пустая блажь, а что-то действительно серьезное. Как форсмажор, обстоятельства непреодолимой силы. От абсурдности ситуации Джон почувствовал подступающий нервный смех.
— Ты в этом так уверен? — устало спросил тем временем уважаемый политик, отвечая на заданный вопрос. — Джон Харт, семьдесят первого года рождения, из состоятельной семьи джентри. В восемьдесят восьмом поступил в Кембридж на факультет медицины, был на хорошем счету у профессоров и даже участвовал в межуниверситетской лодочной регате, но на втором курсе неожиданно отчислился. Пройдя отборочные испытания ты, как и твой старший брат, Гарри, стал агентом частного разведывательного управления. Подробностей я, разумеется, не знаю, но по косвенным признакам могу предположить, что предпоследнее задание было в Афганистане: при составлении легенды обычно стараются опираться на реальные обстоятельства. А если о твоей личности, то могу сказать, что ты решительный, волевой и очень упертый человек. Честный, насколько это возможно, очень ответственный и внимательный к деталям. Про высокий уровень IQ можно не упоминать, с низким в агенты не берут, но тут еще природное чутье и очень сильно развитая интуиция. Ты любишь капучино, хорошую еду и классическую музыку. Играешь на кларнете и фортепиано, хотя с последним у тебя связаны неприятные воспоминания. Неплохо танцуешь, в свободное время любишь читать, сидя у камина. Предпочитаешь фантастику. Хотел бы завести кота, но не можешь позволить его из-за постоянных разъездов. Я могу продолжить перечисление, но на это сейчас нет времени. Большинство супругов после долгих лет совместной жизни не знают о своем партнере столько, сколько знаю о тебе я. Один поцелуй, Джон, и можешь идти спасать мир.
— Да сделай уже хоть что-нибудь, чтоб тебя! — первым не выдержал Мерлин. — У меня уши в трубочку сворачиваются! Целуй давай свою принцессу и марш за работу!
— Мерлин, отвернись!
Джон тяжело вздохнул и, сделав один шаг вперед, оказался вплотную к двери. Небольшое окно не оставляло простора для маневров, но при должном старании поцеловать сухие твердые губы, дрогнувшие и чуть приоткрывшиеся, получилось. Майкрофт легко коснулся щеки Джона рукой, ненавязчиво, не стараясь удержать, но словно изучая контуры его линии скул.
