Вздрогнув, от пришедшей на ум неожиданной мысли, женщина вскочила и метнулась к ростовому зеркалу, на стене возле входа.
"Двадцать восемь лет! Мне двадцать восемь! И Ксюше на вид не больше восемнадцати, а число месяц рождения те же самые! Только у Ксюхи десять лет добавлено. Как так может быть?"
В зеркале проявилась неслышно подошедшая сзади дочь. Ксения обняла мать и, положив подбородок ей на плечо, спросила: — Теперь веришь в сказку?
— Теперь верю. Только кто этот волшебник?
— А ты не догадываешься?
— Но так не бывает.
— В сказке бывает все! А эту, — девушка обвела рукой вокруг, — ты написала сама! Смотри, в кабинете на столе лежала. — Девушка подала матери небольшую книжку.
— "Страшная сказка", — прочитала Марина название, — только один человек, кроме тебя, читал написанную мной, после смерти мамы, повесть. И он воплотил ее в жизнь.
— Я думаю, мама, мы его увидим!
— Очень на это надеюсь, — задумчиво ответила Марина, — Ксюш, посмотри на календарь возле зеркала!
— Тридцать первое мая… Мама! У меня сегодня день рождения!
— Оглянись, стол уже накрыт, пойдем праздновать НАШ день рождения!
Девушки уселись за столом. Марина разлила вино из предусмотрительно откупоренной кем-то бутылки в бокалы. Взяла один бокал руку, на второй кивнула дочери. Легонько ударив бокалами, друг о друга девушки пригубили вино, глядя друг другу в глаза.
— За тебя, за нас, за него, — чуть слышно произнесла Марина.
— Мммм, вкусно как, — нарушила тишину Ксения.
Раздался звук гонга. Молодые женщины растерянно переглянулись.
— Неужто сказочник пожаловал? — зачарованно произнесла Ксения.
— Не думаю, давай посмотрим, — задумчиво ответила Марина, подходя к двери и нажимая кнопку открытия замка калитки.
В дом ворвался вихрь экспрессии и энтузиазма.
— Здравствуйте синьора, здравствуйте синьорита! Вы восхитительны! Кто из вас мать, а кто дочь?! Фантастика! — обрушил на девушек водопад комплиментов, ворвавшийся в дом молодой мужчина, — красивее русских девушек нет на свете.
— Аааа вы кто? — протянули девушки хором.
— О, простите меня синьорины! Я сражен вашей красотой, ослеплен, раздавлен, убит! Нет мне прощения. О мама миа, я позабыл все правила хорошего тона! Я ваш литературный агент синьорина Марина, сеньор Капулетти к вашим услугам! Я вел переговоры с вашим представителем в России, готовился к встрече, но не ожидал, что автор книги так очарователен, — мужчина изящно поклонился, — вот моя визитка, я пришел пригласить вас на встречу с читателями, в доме книги в Риме, завтра, в пятнадцать часов. Лимузин будет ждать вас возле дома ровно в двенадцать!
Мужчина с поклоном вручил каждой девушке по визитке. — Один момент, синьора Марина, — молодой человек открыл солидный саквояж и выпростал на свет увесистый кирпич, упакованный в подарочную бумагу. — Вот ваша книга, первый тираж сто тысяч экземпляров. Я взял для вас десять штук. Наверняка вы захотите подписать по экземпляру своим друзьям! — Мужчина, широко улыбаясь, передал девушке перевязанную ярко-красной лентой стопку книг.
— Завтра, я прошу вас дать несколько автографов вашим читателям и кратко рассказать о себе, синьорина Марина. Ваш гонорар будет вручен сразу после встречи с читателями, а я заранее молю вашего согласия! — интригующим голосом произнес агент, — разрешите пригласить вас обеих в ресторан, мне будет завидовать вся Италия!
Девушки смущенно улыбнулись, не выдержав напора темпераментного итальянца.
— Хорошо, мы будем готовы, сказали они почти хором.
— Не смею больше надоедать, милые дамы! Позвольте откланяться, пойду просить солнце встать завтра пораньше! — мужчина склонил голову, резко развернулся и вышел из дома.
Марина перевела взгляд с входной двери на вязанку книг в руке: — Вулкан, а не человек.
— Мам, покажи.
Марина подошла к столу, положила книги на стол, потянув за край ленты развязала бант, и развернула упаковочную бумагу.
Ксения схватила книгу в руки и торжественно прочитала: — Попова Марина, "Как хочется жить!", — перевернув страницу, девушка продолжила, — роман в жанре альтернативной истории. Мама, бери, читай, завтра тебе интервью давать!
— Так нечестно, — возмутилась Марина.
— Второй раз жить тоже нечестно, — парировала Ксения, — раз он так решил, значит так надо!
***
"Петь мне сегодня — не то, чтобы лень,
Да просто устал жить я,
А без любви не родишь ни строки,
Сколько не бейся.
Что-то всё чаще на кухне моей
Стали гореть листья,
Стали всё чаще тревожить звонки
Из Поднебесья".
Третьяков.
"Сижу за решеткой в темнице сырой". Темница хоть не сырая, а прямо номер люкс — для Бутырки. Целых двадцать квадратных метров, вместо толчка присутствует унитаз, огороженный медицинской ширмой, вместо нар армейская койка и даже телевизор с холодильником имеется. Правда в нем шаром покати, посетителей ко мне не пускают и передачки никто не носит. Режим строгого содержания. Стол письменный, стул, да стопка писчей бумаги. Пишу завещание потомкам… секретное.
Чтобы ограничить власть будущих президентов, доверять которым у меня никак не выходило, я и намекнул генеральному прокурору, после своей добровольной отставки: "Я устал, я ухожу", провести всестороннюю проверку своих Указов, решений и поступков в соответствии с действующим законодательством и законодательством бывшего РСФСР.
А я ведь всерьез настроился еще один срок попрезиденствовать. Неплохо получаться стало по сравнению с той историей. Интересно до жути, что дальше будет? Но высшие силы, зараза опять вмешались.
"Вам звонят от бога, запишите номер, да погоди ж немного я ж еще… не помер!"
Я, видишь ли, своей активной жизненной позицией выбрал лимит здоровья этого тела. Ладно, что не вдруг свет выключили. Дали сроку год. Вот так — приснился снова звездопад, в прошлом году, как в день попаданства, и возвестили. Завершай, говорят все дела, нужный импульс развитию общества сделан. Ну да, если это тело в моей реальности работало три-четыре часа, жрало водку как не в себя и прожило до две тысячи седьмого года, то экстраполируя, мне лет шесть уготовано.
Всего лишь импульс, а я-то думал если уж не локомотив истории, то хоть камень в жерновах, для кого-нибудь.
Оценили мои труды…. тем, что и просил. Вспомнил я о своей просьбе только в этом сне: "Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу" — умирая, выкрикивал я в безразличное ничто.
И вот они — живые, молодые.
Поначалу, когда я увидел Маринку в девяносто втором, при посещении столицы Бурятии и вспомнил свою прошлую жизнь, то решил — спасибо, что хоть таким образом, но нет.
Я снова разложил фотографии на столе, любуясь своей ненаглядной, воскрешенной здесь вместе с дочерью. За это, не ерничая, спасибо от всего сердца. Кто же вы демиурги-экспериментаторы?
И все-таки! Как хочется жить! Жить любить, песни петь… Как оно дальше будет? Но мавр сделал дела и мавр должен покинуть подмостки.
Больше всего меня порадовало, что соседнюю камеру обживает Михаил Сергеевич. Да, да тот самый, незабвенный, Горбачев который. Ха, и метров у него квадратных меньше!
В постановлении об аресте, мне инкриминируется нарушение конституции — той самой, принятие которой я инициировал, превышение должностных полномочий, даже халатное исполнение возложенных обязанностей в отношении манкирования правом помилования при рассмотрении апелляций смертников и много еще чего.
Президенту СССР, первому и последнему, бывшему в употреблении, вменили в вину нарушение статьи три Конституции РСФСР, пункта сто восемь гласящей, что "определение государственной границы СССР относится к исключительному ведению Съезда народных депутатов". Так, что Горбачеву предстоит еще и отвечать за незаконную передачу сорока шести тысяч квадратных километров континентального шельфа Берингова моря, осуществленную путем кулуарного межправительственного соглашения, подписанного в девяностом году всего лишь Шеварнадзе.
