Я покинула ресторан, решив прогуляться до дома пешком в слабой надежде прочистить голову.

Это не помогло.

Первое, что я увидела, когда добралась до дома, был висевший на спинке кресла свитер Уайлдера винного цвета. Я натянула его через голову и свернулась калачиком на диване, вдыхая его запах, пока он не исчез, и глотая горячие, солёные слезы, текущие по моим щекам.

— Итак, сынок, — сказал отец на следующее утро, когда мы встретились за кофе. — Что ты думаешь о новой семье? Спорим, ты никогда не думал, что в твои годы станешь старшим братом, а? — усмехнулся он, делая глоток из дымящейся пластиковой чашки.

— Совершенно ошеломлён, если честно.

— И что ты думаешь? Они тебе нравятся? — отец поднял брови, почти умоляя меня сказать ему то, что он хотел услышать. Правда так и норовила слететь с кончика моего языка.

— Не знаю, папа, — я сжал губы, пытаясь с этим бороться. Но всё было бесполезно. — Что, жена номер пять? Когда это закончится?

— Ой, да ладно, — мой отец отказывался снять розовые очки. — Тэмми Линн другая. Она не такая, как остальные. Она – хранительница очага.

Он говорил это и о Конни. И о Дебре. И о двух других, чьи имена ускользнули из моей памяти. Его брак с моей матерью длился около десяти лет. С тех пор ни один другой брак не перешагнул отметку в один год.

— Уайлдер, — вздохнул он. — Послушай. Я не становлюсь моложе. Мне нужен компаньон. Кто-то, с кем можно остепениться. Я скоро отойду от дел, и по ночам становится немного одиноко. Не говоря уже о том, что я люблю Тэмми Линн. Этот брак навсегда, помни мои слова, — он вдавил указательный палец в столешницу. — Навсегда.

— Прошу меня простить, я не слишком привязываюсь, — фыркнул я, хотя он, казалось, не уловил моего сарказма. Он никогда не умел читать между строк, и, возможно, именно поэтому его браки никогда не длились долго.

— Что ты думаешь о своих новых сёстрах? Я знаю, что вы все взрослые люди, но, может быть после того, как мы уедем, вы попытаетесь провести немного времени вместе? Мы теперь семья. Вы должны узнать друг друга получше. Будьте рядом друг с другом.

— Не уверен насчёт Коко. Похоже, у неё шило в заднице, — сказал я. — Но вот Эддисон. Такая красотка, правда?

Я проверял его, хотя он настолько медленно соображал, что никогда об этом не догадается. Его лицо побагровело, улыбка исчезла.

— Уайлдер, не говори так о своей сестре.

— Трудно сидеть за столом напротив одной из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел, и думать о ней как о своей сестре, — сказал я, осторожно попивая кофе. — Я взрослый. Она взрослая. Всякое случается…

Отец начал было что-то говорить, но все слова, казалось, перепутались, прежде чем у них появился шанс вылететь из его рта. Он был взволнован, а Винс Ван Клиф никогда не волновался. Он был красноречивым продавцом. Своим парнем и дамским угодником в одном лице. У него было своё мнение по любому поводу, и он мог найти выход из любой ситуации. Но мои разговоры о сексуальной привлекательности моей новой сводной сестры его смутили.

— Ты не смеешь так говорить об Эддисон, — прорычал Винс, как это делал, когда я был проблемным подростком. Я слишком хорошо знал этот тон. Пока мне не исполнилось восемнадцать мама каждое лето отсылала меня к нему в надежде, что я вернусь исправившимся. Это никогда не срабатывало. И только когда она умерла, мне пришлось повзрослеть, изменить свой образ жизни и перестать ввязываться в неприятности. — Ты меня понял?

Я покачал головой и уставился в окно. Город представлял собой гигантский цветник, полный красивых женщин – бери-не хочу. Многие из них обращали на себя внимание своей экзотической внешностью, когда проходили мимо в своих пальто от Burberry и туфлях от Manolo. Но никто из них и в подметки не годился Эддисон.

Рано или поздно Тэмми Линн станет древней историей, меткой на временной шкале жизни Винса Ван Клифа. И всё же мне придётся страдать. Я должен был отпустить женщину, которую любил, чтобы мой любвеобильный отец мог засунуть свой член во что-то, что заставляло бы его чувствовать себя особенным в течение года его жалкой жизни.

Мои мысли блуждали по тёмным закоулкам, представляя, что может произойти через год. Я представил, как, выйдя на улицу, натыкаюсь на Эддисон и вижу её под руку с каким-то новым парнем. Представил, как он берёт в ладони её лицо, а его член погружается в её тугую киску. Ту, что принадлежала мне. Ту, которой она позволила мне владеть. Ту, которую я никогда не собирался отпускать, как бы тяжело мне ни было.

Эддисон была моей единственной среди семи грёбаных миллиардов.

— Уайлдер, я с тобой разговариваю, — прогремел голос отца. — Я спросил, ты меня понял?

Я кивнул, пытаясь успокоить отца, хотя совершенно его не понимал. И никто не понимал. Всё, что я для себя уяснил, и всё, что я когда-либо знал, это то, что Винс Ван Клиф был эгоистичным мудаком.

— Ладно, — сказал он. — Я собирался поговорить с тобой об одном небольшом деле, я над этим сейчас работаю. В Бока-Ратоне есть сеть таймшеров, которые, я думаю, будут…

Я не стал мешать ему бубнить о какой-то беспроигрышной сделке с таймшерами. Это обойдётся «всего лишь» в два миллиона долларов, и всю работу он возьмёт на себя. Всё, что требуется от меня, это предоставить немного наличности, которая, как он настаивал, была для меня карманными расходами.

Я уставился на дно кофейной чашки, а отец всё не мог остановиться. Похоже, он обращался ко мне только тогда, когда ему нужны были деньги или какая-нибудь помощь. В свои пятьдесят пять лет Винс Ван Клиф прожил дюжину разных жизней, но нигде не было видно его самого. Он разъезжал по городу, гоняя от показа к показу на своём БМВ цвета «Бостонский зелёный», как будто переживал свои славные дни, когда рынок был на подъёме, а женщины вешались ему на шею.

Это был всего лишь фасад.

Я мало что знал о Тэмми Линн, кроме того факта, что Эддисон почти ничего о ней не рассказывала. Я знал, что она выходила замуж так же часто, как и мой отец, и что она, похоже, не принимала слишком активного участия в жизни Эддисон, но я был уверен, что она заслуживала лучшего, чем Винс. Как и большинство женщин.

— Итак, что скажешь, сын? — мой отец использовал свой лучший голос любящего отца. — Насчёт инвестиций?

Я распахнула дверь в спа-салон, выбранный Коко, и меня немедленно провели в раздевалку, где выдали халат и тапочки. Несколько мгновений спустя проводили в отдельную комнату, где моя мать и сестра уже потягивали воду, настоянную на огурцах, в то время как обслуживающий персонал мял и тянул их руки, как тесто для хлеба.

— Вот это жизнь, — вздохнула мама. — О, боже, мне было это нужно.

Мы с Коко обменялись взглядами, незаметно забавляясь тем, как мама притворяется, будто у неё напряжённая жизнь. Её простая жизнь в маленьком городке Дарлингтон, штат Кентукки, работа в офисе агентства недвижимости бледнела по сравнению со стрессом, через который прошли мы, чтобы чего-нибудь добиться. Но мы, как хорошие дочери, ничего не стали говорить.

— Ну, что, теперь у вас есть брат, это так волнительно, — расплылась в лучезарной улыбке мама. — И он живет здесь, в городе! Я имею в виду, если вы когда-нибудь захотите провести с ним время, перекусить, попросить повесить картину – что угодно – я уверена, Уайлдер появится в одно мгновение. Он кажется хорошим мальчиком.

Мне было ненавистно, что она говорила о нём, как о ребёнке, как о дружелюбном соседском бойскауте, всегда готовом протянуть руку помощи или помочь старой леди занести её продукты в дом.

Уайлдер был гораздо большим, чем она думала, и он был гораздо большим, чем я могла объяснить. Боль от разлуки с ним и попытки заглушить сильные эмоции, которые ложились тяжким бременем на моё сердце, только подливали масла в огонь негодования, который так долго во мне горел.