— Подожди минутку, — Коко подняла руку и остановила меня. — Это... это и есть тот самый парень. Модель Calvin Klein. Парень, с которым ты встречалась... с которым ты...

Коко отступила назад, вцепившись в бриллиантовую подвеску, висевшую на её изящной шее. На лице Коко отразился ужас.

— Ты не можешь, — заявила она. — Ты сейчас же должна с этим покончить.

— Знаю, — заскулила я, возвращая взгляд за её спину и позволяя нашим глазам на короткое мгновение встретиться.

— Теперь он наш сводный брат, — скрестила руки на груди Коко. — Это должно закончиться. У нас есть репутация в этом городе, Эддисон. Колонка сплетен в «Нью-Йорк Пост» сожрёт нас заживо! С нашими карьерами будет покончено.

Она начала лихорадочно вышагивать. В последние годы звезда Коко постепенно поднималась, и её карьера шла по восходящей траектории. У неё были большие мечты. Мечты, которые я обещала всеми силами поддерживать, так как знала, что она сделает для меня то же самое.

— Если кто-нибудь узнает, — сказала Коко срывающимся голосом, — я стану посмешищем. Ты тоже. Особенно ты.

— Знаю, Коко, — моя голова поникла.

— Ты можешь представить все эти грёбаные заголовки? — Она с каждой секундой всё больше возбуждалась. — Придётся попрощаться со всеми твоими высокопоставленными клиентами. Никому не нужен риэлтор из Кентукки, который трахается со своим сводным братом. Эта история в значительной степени расскажет сама за себя. И люди знают, что мы сёстры. Боже, люди Сюзанны Джетро в такой истории сразу же почувствуют жаренное. Они умирают от желания заполучить какую-нибудь грязную сенсацию, которая сможет меня уничтожить.

— Мы же не знали, — сказала я.

— Я уже это поняла, — огрызнулась Коко. — Но всё должно закончиться. Сейчас же. От этого зависит наша карьера и всё, ради чего мы так упорно работали.

— Всё в порядке? — вышел из-под навеса ресторана Уайлдер.

Коко перебросила свои тёмные волосы через плечо и смягчила выражение лица, скрывая эмоции, которые только что обрушила на меня.

— Всё хорошо, Уайлдер. Я оставлю вас вдвоём немного поболтать.

Стук каблучков Коко, возвращающейся в здание, напоминал обратный отсчёт до того момента, когда мы наконец сможем остаться одни.

— Блядь, — Уайлдер запустил пальцы в волосы, а затем положил руки на бёдра, перенося вес с носков на пятки. — Я не знал, Эддисон. Богом клянусь.

— Я верю тебе, — сказала я, всё ещё не в состоянии посмотреть ему в глаза. Он был моим сводным братом. Моим узаконенным сводным братом. И я только этим утром отсосала ему.

— Ты понимаешь, что я не могу теперь быть с тобой, — этими десятью маленькими словами я подпалила нас, наши зарождающиеся отношения. Он шагнул ко мне и взял за руку. Наши родители были всего в нескольких метрах от нас, наслаждаясь только что доставленными закусками, в то время как наш мир разваливался на части. — Не надо.

— Почему ты не можешь быть со мной? — спросил он. — Чёрт, Эддисон, ты знаешь, сколько раз мой отец женился? Думаешь, это продлиться дольше полугода? Возможно, год. Самое большее.

— Они действительно выглядят счастливыми, — я резко втянула воздух, наблюдая, как мама смеётся над чем-то, что сказал Винс. — Я никогда не видела её такой счастливой, Уайлдер.

— На хрен всё это, — он потянул меня в другую сторону от навеса, подальше от их взглядов. — Перестань на них смотреть. Посмотри на меня. Я всё тот же человек. Мне абсолютно наплевать на какой-то грёбаный кусок дерьмовой бумаги, который делает нас родственниками.

— Всё не так просто, — слова Коко эхом отдавались в моей голове. Последствия от решения остаться с Уайлдером и то, что это может сделать с нашей карьерой, были огромными и бесспорными.

— Эддисон, посмотри на меня, — сказал он, прижимаясь ко мне всем телом. Он обхватил моё лицо ладонью, но я оттолкнула её.

— Мы на людях, — мои щёки пылали, как будто весь мир уже знал наш секрет. Внезапно то, как он смотрел на меня, заставило меня почувствовать себя грязной, а не игривой, отвратительной и сексуальной. — Не делай этого.

— Я не вижу в тебе свою сводную сестру. Я не рос с тобой. У нас с тобой нет истории, которая бы длилась больше месяца.

Слабый запах дорогого одеколона окутал нас, окружив меня пузырём и напомнив о бесчисленных ночах, проведённых в совершенствовании нашей жаркой любви. Моё внимание привлекли его губы. Эти полные, красивые, желанные губы, которые так и тянуло целовать, которые я жадно пожирала и о которых думала без остановки, заставили мой желудок внезапно сжаться.

Если я вспомню обо всех причинах, по которым у нас не могло быть будущего, если выкину из головы его пылкие взгляды и проигнорирую его убедительные слова, возможно тогда боль от его потери станет не такой мучительной.

— Мы должны вернуться назад, — я попыталась отступить, но тут же была прижата к кирпичному фасаду здания.

— Я влюбился в тебя, Эддисон, — в его голосе был слышен намёк на дрожь, первый признак слабости, который я когда-либо видела в нём, и моё сердце замерло. Его рука обхватила мой подбородок, и он провёл большим пальцем по моей нижней губе. Уайлдер в последний раз завладел моим ртом на тротуаре перед французским бистро, чтобы весь мир мог это увидеть. Такое нервное напряжение моё тело больше не могло выдержать. Глаза метались по оживленному тротуару, замечая, как на нас оглядываются прохожие.

Ещё день назад мне было всё равно. Забавно, как в одно мгновение всё может измениться.

— Даже не поцелуешь меня в ответ? — ухмыльнулся Уайлдер.

— Я... я не могу, — моё сердце тяжело стучало в ушах. Его откровение ужаснуло меня и в то же время заставило мои внутренности гореть от смущения. — Кроме того, ты не любишь меня, Уайлдер. Ты едва меня знаешь.

— Не говори мне, на хрен, что я чувствую. Я сам знаю, что чувствую, — его рука сжалась в кулак, и он ударил им себя в грудь.

— Мы должны вернуться назад. Они подумают, что что-то случилось. Мы здесь уже довольно давно.

И прежде, чем он успел отговорить меня или снова притянуть в свои объятия, я оттолкнулась от кирпичной стены и практически вбежала внутрь.

— Всё в порядке, милая? — протянула мама. Я никогда раньше не слышала, чтобы она спрашивала о чём-то подобном, но предположила, что всё когда-нибудь случается в первый раз. Коко стрельнула в меня взглядом, и я кивнула в ответ.

— Уайлдер думал, что тебе понравится. Скажи-ка ещё раз, как это называется, Уайлдер? — спросила мама. Она говорила с ним так, словно они были приятелями, словно знали друг друга целую вечность. Как будто она упивалась своей новообретённой ролью мачехи. — Милая, ты должна его поблагодарить, — наклонилась она ко мне. — Он действительно пытается сделать шаг навстречу. Пожалуйста, не подведи.

Когда я почувствовала на себе взгляды всех сидящих рядом, моя кровь закипела. Если бы они только знали, что у меня есть личный интерес, тогда поняли бы моё поведение. Я взглянула на инкрустированные бриллиантами часы из розового золота на запястье – те самые, которые Уайлдер подарил мне в прошлые выходные, когда мы гуляли по району Сохо и случайно зашли в ювелирный бутик.

— Мне действительно нужно идти. Простите. У меня сегодня вечером показ.

Лицо Тэмми Линн вытянулось, и я заметила намёк облегчения у Коко.

Когда я стала собирать свои вещи, мама встала.

— Не забудь, милая, у нас завтра девичник. Мы должны наверстать упущенное. Может, сделаем маникюр? — она растопырила пальцы и на её пальце сверкнуло бриллиантовое кольцо.

— Да, хорошо, звучит неплохо, — сказала я, обнимая её. Она крепко сжала меня. Крепче, чем когда-либо прежде, но я не уверена, был ли это её способ наверстать все годы дерьмового материнства или это способ предупредить, чтобы я не разрушала её отношения. Зная Тэмми Линн, вероятнее всего последнее.

— Рада была познакомиться, Винс, — кивнула я в его сторону. Взгляд Уайлдера прожигал во мне дыру. — Уайлдер.

Я мысленно сделала его «моментальный снимок», желая в душе заменить его снимком последнего счастливого утра, до того, как разразилась эта дерьмовая буря. Когда мы были двумя людьми, которые не ожидали найти любовь и вместе преодолевали мутные воды необузданной страсти и уязвимости.