Невзирая на панику на борту, голландец не сдавался. Но моряки ворвались на кормовую галерею, как клубок бешеных хорьков в курятник. Одни вскарабкались на корму и перебирались через ахтерштевень, закрытые от пушкарей голландца клубами дыма. Другие пробегали по реям и прыгали на палубу. Обороняющимся удалось сделать всего три или четыре выстрела, и голландские мушкетёры были сметены.

Голландский офицер попытался собрать своих отступающих людей, но те бежали, спускались по трапам на полуют. За ними, чуть отставая, как стая голодных волков, учуявших оленя, бежали корсары.

Но ситуация вновь изменилась — выбравшиеся из трюма голландские мушкетёры дали залп с близкого расстояния и с обнажёнными саблями ринулись на пиратов. А капитан с несколькими офицерами восстановил порядок и зуботычинами и бранью развернул оробевших матросов, и те вступили в схватку.

Теперь во главе абордажников бился боцман пиратского корабля. Вращая тяжёлую арабскую саблю легко, как тростинку, он буквально косил врагов, а из облака дыма, крича, как дьяволы, уже набегали остальные разбойники.

— Сдавайтесь, придурки, иначе я перебью всех! — завопил один. — Спасайте свои шкуры! Бросайте оружие!

Пираты набросились на уцелевших и изрубили их, работая саблями, так что кровь окрасила их руки по локоть и запятнала ухмыляющиеся лица.

Позади прогремел голос капитана:

— Хватит! Нам нужны люди, чтобы управлять «Нетопырём»! Сохраните мне десяток, проклятые головорезы!

Когда бойня закончилась, в живых оставалось девять матросов. Связанные по рукам и ногам, они лежали на палубе лицом вниз, как поросята на рынке. Палуба стала скользкой от крови, повсюду валялись трупы.

На полуюте отчаянно сопротивлялась небольшая группа людей, окружённая нападающими во главе с негром. Те, что смогли добраться до борта, прыгнули в воду, а остальные опустились на колени и просили о милосердии.

— Сохраните им жизнь, парни! — сказал за его спиной тот же невидимый капитан. — Мне нужны матросы!

Однако команда была слишком распалена боем — подняв мушкеты, она ринулась к борту.

Сбежавшие плыли к берегу. Вот сосед Питера тщательно прицелился в голову одного из них, выстрелил — матрос вскинул руки и ушёл под воду. Вокруг радостно завопили и присоединились к развлечению, называя цели и делая ставки на удачный выстрел. Через несколько минут всё было кончено.

Питер увидел капитана, но со спины. К нему подошёл боцман. «Его зовут Рик Догерти», — почему-то вспомнил Питер, хотя мог бы поклясться, что не знал его раньше и не слышал этого имени.

— Корабль ваш, господин...

— Отличная работа, Рик, — капитан от всего сердца так хлопнул его по спине, что тот едва удержался на ногах. — Кое-кто ещё прячется внизу. Вытащите их! Постарайтесь взять живыми. Спустите шлюпку и привезите вон тех. — Он показал на нескольких уцелевших моряков, которые ещё плыли к берегу. — Я иду в каюту капитана этой лоханки — может, там найдутся карты и бумаги полезные для нашего дела... Позовёшь меня, когда выловишь всех пленных...

Сейчас он должен был обернуться, и Питер приготовился взглянуть в лицо хозяину корабля, на который угодил. Но тут крепкий тычок в плечо выбросил его из сна...

— Эй, мистер Блейк, — пора на вахту, — добродушно улыбаясь, сообщил ему Джаспер... Мы сегодня отплываем! не забыл?

«А где пираты?» — чуть не спросил Питер, но вовремя спохватился: пираты на «Обручённом с удачей» были везде, включая и эту койку.

Джаспер искусно провёл корабль сквозь узкий пролив между двумя утёсами, возвышавшимися над морем друг напротив друга, и они вошли в небольшую, но очень живописную бухту, которую острый на язык Рыжий Пью тут же окрестил Замочной Скважиной.

Название хоть и корявое, зато на удивление точное. Извилистый проход между рифами и в самом деле был подобен отверстию для ключа в хитроумном замке работы искусного мастера. Проходящий по нему корабль мог повернуться лишь после того, как дойдёт до конца и окажется в бухте. Разглядеть со стороны моря вход в лагуну было не слишком-то просто, а подходы к нему преграждали подводные камни.

Тут они будут ожидать, пока судьба окажется к ним благосклонной. Так уж повернулось, что на последнем этапе плавания к Городу Потерянных Кораблей возникло воистину непреодолимое препятствие — не стало попутного ветра.

Питеру решительно нечем было заняться — что делать штурману на стоящем на якоре корабле? Когда ему надоедало сидеть у себя в каюте, он подолгу бродил по прибрежному песку или плескался на мелководье.

Мыслями своими он пребывал в неопределённом будущем. Дом в два этажа, стоящий в яблоневом саду, весёлый женский смех, крики детей... Он никогда не видел их — но знал, что это его жена и дети. Бывало он даже разговаривал с супругой, и она отвечала ему — но как-то издалека или из-за плотной живой изгороди тисов и тёрна...

Возвращаясь в реальный мир, он лишь грустно улыбался — какое ещё счастье может ждать морского разбойника? Его счастье — выжить... Нужно радоваться что живёт, дышит, что, придя в порт, может получить доступную красотку и вкусную еду с порцией хорошего рома и вина... У него есть товарищи, которые будут драться за него как за себя и немного золота...

Из всех членов команды у него пока не получалось найти общий язык с новым канониром, которого пираты уже привыкли называть на английский лад Гектором или реже — Барбоссой. Но тот вообще ни с кем особо не сошёлся — хотя был со всеми ровен, шутки понимал.

Однажды во время сильной качки сорвало одно из десятка орудий, и оно принялось кататься по нижнему деку, круша всё на своём пути, и Гектор, вытащив буквально из-под колёс станины споткнувшегося Тома Аткинса, ловко набросил на хобо т орудия петлю, в несколько секунд обмотал трос вокруг бимса, а пришедшие в себя моряки подпихнули стопорные клинья под укрощённую пушку.

Правда, несколько раз Питер замечал, что Барбоза внимательно его рассматривает — и даже заподозрил, что тот привержен содомскому пороку. Но всё оказалось проще. Как ему сказали матросы, тот расспрашивал у них, что за украшение таскает на себе штурман? Видать, рубины понравились португальцу!

В общем, если подумать, — жизнь не так уж плоха... Но почему непонятная тревога всё чаще навещает его?

На кораблях, сколь помнил себя Питер, никому не позволяли бездельничать. На судне всегда не хватает рук для работы. Опять же — от праздности рождаются ненужные вопросы вроде — почему это капитан с «кормовыми гостями» пробавляются вином со свежей курятиной или свининой, а простым ребятам положена лишь тухлая вода, червивая солонина, да сухари пополам с мышиным помётом? И потому нет хуже зрелища для капитана или боцмана, чем сидящий или слоняющийся без дела матрос.

У пиратов порядки другие. Там если дела нет — то и отдыхать не возбраняется. И никто не заставит вольных добытчиков чистить медяшку почём зря или шлифовать палубу, таская на канатах вдесятером «Большую молитву»[23]. Само собой порядок должен быть — но всё хорошо в меру.

Тем не менее и о деле забывать не нужно — пиратский корабль — это даже не боевой, и к схватке нужно быть готовым в любую минуту, а не тогда, когда короли объявят войну. Так что Харвуд регулярно собирал свободных от разных корабельных дел моряков и устраивал тренировки с оружием. Причём в отличие от того, как было принято на кораблях Её Величества не всей толпой как попало, а по уму.

Людей разбивали на группы по пять-семь человек. Во главе каждой ставили самого толкового, и тот уж — разумеется, под строгим надзором квартирмейстера — натаскивал подопечных в науке лишения жизни. Те, кто хорошо владел клинком, обучались стрельбе. Стрелки брали уроки боя на саблях, тесаках и кортиках. Тот, кто ловко метал гранаты, — показывал, используя в качестве учебных снарядов камни, пример другим...