Узбек широко улыбнулся.

— Это да, — согласился он, размашисто кивнув. — Я два года там, — показал он вновь за спину Святослава, — в вигваме жил. Потом здесь, — показал он на землянку. — Как построил, два года здесь.

— Долго… — протянул Звягинцев. — Одному, наверное, сложно строить?

— Да, тяжело, — согласился Турсунбек.

— Бек, а как ты вообще тут живёшь?

— Ну-у, как… — пожал плечами узбек. — Люди, которые к роднику приезжают, некоторые помогают, некоторые к чёрту посылают, — усмехнулся он. — Иногда могу кролика продать, чтобы рис купить. Но чаще сам мясо ем. Без мяса плохо, — потыкал он себе в худой живот, который был не прикрыт распахнутой курткой. — Худой совсем стал, но оно, наверное, хорошо. Девушки ради такого много денег платят, а я бесплатно всё получил!

Широкая улыбка и весёлое настроение не покидали Турсунбека, казалось, он окончательно раскрепостился и желал выговориться. Внимательный слушатель был приятен для человека, который давно ни с кем не общался.

С самоиронией у узбека всё было хорошо, он философски относился к своим тяготам. Лишили дома? Ничего, пешком дойду до Узбекистана. Устал в пути? Ничего, остановлюсь в понравившемся овраге, разведу кроликов, наберусь сил и продолжу путь.

Другое дело, что такой подход Звягинцеву показался не самым умным, всё же есть другие пути решения проблемы. Если исключить электрички, остаются поезда.

У Святослава дед был оторвой. Однажды он рассказывал, как в тридцатых годах, будучи шестилетним ребёнком, после смерти отца отправился к старшему брату, как раз в Узбекистан. И шестилетнему шкету хватило ума не топать пешком, а забраться в товарняк. Правда, ехал он в угольном ящике и сел на первый попавшийся поезд, отчего вместо Ташкента прибыл в Минск. Но всё же через два года пути на товарняках дед добрался до брата, который на тот момент был председателем горкома. Естественно, дед, тогда ещё мелкий пацан, для выживания прибился к беспризорникам, ему пришлось побираться и воровать. Наверное, поэтому у него был строгий нрав и навыки, как из подручных средств соорудить оружие.

Общаясь с Турсунбеком, Святослав вспоминал историю своего деда, из-за чего сочувствовал не старому ещё мужчине. Ну, сколько ему можно дать? Сорок пять лет, максимум сорок семь. Ни седины, ни серьёзных морщин. Несколько лет можно скинуть на тяжёлую жизнь, следовательно, в районе сорока.

Вот только Славу мучал вопрос. Почему шестилетнему ребёнку в тридцать шестом году двадцатого века пришла в голову идея воспользоваться паровозом, или тот же Ломоносов в Москву отправился с рыбным обозом, а взрослый мужчина, живущий в двадцать первом веке, топал пешком? Неужели дело в банальной сообразительности и смекалке? Если посмотреть на вещи, сделанные узбеком из подручных материалов, и не скажешь, что он не сообразительный. Печь сделана по уму, предметы из подручных материалов вышли добротными. Кроликов где-то добыл и развёл. Значит, мозги и руки работают.

В итоге размышлений Святослав пришёл к мнению, что существуют люди, у которых упорство превалирует над творческой составляющей.

— Бек, а чем ты до Рязани занимался?

— Вначале учился в университете на физика-ядерщика, — спокойно ответил улыбающийся Турсунбек. — Во время аспирантуры начал исследование моделей типа Ли с неполиноминальными лагранжианами и нелокальными взаимодействиями. Затем перешел к исследованиям квазиклассического предела квантовой электродинамики с гравитацией. Потом работал на большом узбекском оптитроне и увлёкся генерацией высших гармоник лазерного излучения. Исследовал нелинейно-оптические свойства различных веществ, источники когерентного коротковолнового излучения. Испытывал воздействие мощных лазерных импульсов на вещество.

— Чего?! — опешил Звягинцев. Он обрадовался, что не пил в этот момент отвар, иначе бы подавился или забрызгал бы всё вокруг. — Разве такое бывает, чтобы из физика-ядерщика в бездомные?

— Как-то так, — натянуто улыбаясь, Турсунбек пожал плечами. — В оптитронику пришёл сын большой шишки, мне сломали опытный оптитрон локальных гармоник и обвинили в непрофессионализме. Забрали все научные труды и сказали, что сын большого человека их написал, а я мошенник. Пришлось уехать работать в колхоз в Рязани.

Звягинцев не мог поверить, что перед ним сидит учёный. Как-то он их иначе представлял. В голову навязчиво лез анекдот: «Узбекские физики-ядерщики работают над созданием ядерного топлива… Пока получается только гашиш».

Если верить рассказам в интернете, некоторые гении совершенно не приспособлены к реальной жизни. В Ленинграде живёт математик Перельман, который решил одну из сложнейших математических задач, несмотря на гениальность, к социальной среде он не приспособлен. Не верить Турсунбеку было невозможно, ведь Слава даже некоторых слов не знал из тех, которые произносил бездомный.

— Бек, а что такое оптитрон?

— Это оптический прибор. В выключенном состоянии он абсолютно чёрный, но при включении подсветки всё становится видно, — пояснил узбек. — Я пытался создать голографический оптитрон. По задумке голограмма должна была появляться не снаружи прибора, как это пытаются сделать в других НИИ, а внутри оптитрона за счёт особой организации подсветки и свойств оптики.

— Хуясё! — выдохнул Святослав. — Ладно, что-то я засиделся. Бек, я чего пришёл… Тут ведь какое дело…

— Да-да, Слава? — узбек отхлебнул из чашки отвар.

— Так сложилось, что из-за происходящего в городе я лишился крыши над головой. Ты же знаешь, что происходит?

— Что? Не знаю, — покачал головой Турсунбек.

— Бек, а давно ты выбирался к людям?

— Месяц назад продавал кроликов, покупал продукты, — ответил узбек.

— В таком случае для тебя будет сюрпризом узнать, что в Волгограде нашествие инопланетян. Они создают себе временные тела при помощи особых приборов в виде огромных и прочных блинов, которые невозможно уничтожить…

Святослав вкратце поведал Турсунбеку всё, что знал о пришельцах. На это ушло не меньше получаса. Другой человек не поверил бы, проверено. Тот же молодой сосед Саша не верил в пришельцев даже после того, как на его глазах один из них исчез. А узбек, видимо, действительно был не от мира сего. Он сразу поверил рассказу и стал рассуждать:

— Плотная субстанция, имитирующая живой организм, в который переносят сознание пользователя! — загорелись энтузиазмом глаза бездомного учёного. — Невероятно! Возможно, используются нанороботы. Но тогда не объясняется исчезновение. Или же каждый раз тело самоуничтожается… А как же тогда объяснить подпространственное хранилище?! Мне нужно провести расчёты…

— К-хм… — привлёк к себе внимание Святослав. — Бек, прости, мне сейчас немного не до того. Я говорю, мне жить негде. Ты не будешь против, если я поселюсь неподалёку?

— Слава, ты можешь жить у меня, — показал Турсунбек на свою землянку.

— Спасибо, но у меня есть палатка и помощники, так что предпочту построить своё жилище. Так ты не против?

— Нет, конечно, — покачал головой Турсунбек. — Друг, живи где хочешь и сколько хочешь. Приходи вечером на плов… Давай, я тебе помогу, а то одному строить тяжело.

— Спасибо, Бек, но не стоит. Мне с организацией быта знакомые помогут. Они вряд ли обрадуются чужой компании. Ты не обижайся, я не имею в виду, что им не понравится то, что ты бездомный, как видишь, я и сам сейчас такой же. На самом деле ребята просто не терпят в своей компании чужих людей, так что извини.

— Ничего-ничего, я всё понимаю, — произнёс Турсунбек. — Друг, ты всё равно приходи на плов с кроликом, он у меня самый лучший в округе!