– Тебя это не устраивает?

– А знаешь, Лена, ты изменилась, – круто переменил разговор Огонек.

– Возможно… Мне пора возвращаться. Надо еще за Викой в садик зайти.

– Быстро вы ее в садик устроили… Профессор помог?

– Да… Но только не Сергеев.

– Сколько профессоров, – усмехнулся Огонек.

– А чему здесь удивляться? – обиделась Лена и встала со скамьи. – У моего мужа есть научный руководитель, профессор Бородулькин. Только и всего.

– Понятно… У меня, конечно, такого руководителя нет.

Огонек продолжал сидеть на скамье, глядя прямо перед собой. И так одиноко он выглядел, что Лена не выдержала, склонилась к нему и крепко поцеловала. Волнуясь от своего же поцелуя, от прикосновения горячей руки Огонька, она расслабленно опустилась к нему на колени, быстро и горячо зашептала:

– Ничего не хочу знать, ничего… Можем мы встретиться просто так? Ну почему так много слов? Я устала от них… Слышишь, Вовка, ус-та-ла… Пожалей хоть ты меня… Пожалуйста…

Огонек, крепко обнимая Лену, продолжал холодно смотреть перед собой…

Они выходили из парка, когда солнце должно было вот-вот коснуться далекого горизонта, и по городу был разлит особенный, осенний уже, полусвет. Прозрачный воздух, слабо прогретый за день, легким холодком переполнял грудь, листья беспокойно шуршали под ногами, на Амуре тоскливо гудели последние катера, туго разрезая свинцовую воду потемневшей реки.

– Вот, встретились, – с сожалением вздохнула Лена.

Они пересекли площадь и остановились, чтобы попрощаться. И никак не находились подходящие слова, пока Огонек, наконец, не спросил:

– Мы еще встретимся?

– А ты этого хочешь? – как-то небрежно поинтересовалась Лена.

– Нет…

– Что-о?! – Лена быстро вскинула на Огонька синей тушью подведенные глаза.

– С такой, какая ты сейчас, мне встречаться не хочется…

– Вот и прекрасно… Но странно, однако, – Лена пожала плечами и собралась уходить, когда вдруг на них чуть не налетел Вячеслав Сергеев.

– Лена? – удивился он. – Я тебя не узнал…

Была неловкая пауза. Лена смутилась. Впрочем, ни того ни другого Вячеслав не заметил.

– А я из управления бегу. Получил оборудование для больницы, – сообщил Вячеслав. – У нас же все там сгорело…

– Я знаю.

– Ты домой?

– Да нет, мне еще за Викой надо зайти.

– В таком случае нам не по пути. До вечера.

Вячеслав торопливо протянул руку, и Огонек крепко ее пожал.

– Кто это? – спросил Огонек, как только Вячеслав скрылся за спинами прохожих.

– Это мой деверь, Славик Сергеев, – Лена невольно улыбнулась.

– Кажется, я его где-то видел, – наморщил лоб Огонек. – Точно помню – видел… Но где?

– Володя, мне пора. Я опаздываю в садик…

– Поедем в воскресенье на левый берег? – вдруг легко и просто спросил Огонек.

– Даже не знаю… Все будут дома, что я скажу?

– Придумай что-нибудь, Лена, пожалуйста, – горячо попросил Огонек. – У подруги ты, у друзей – где угодно… А?

– Не знаю, – неуверенно ответила Лена, – разве что…

– Леночка, пожалуйста! – перебил ее Огонек. – Я буду ждать тебя здесь же. В полдень. Идет?

– Я постараюсь…

– Пожалуйста, постарайся.

– Пошла я, – Лена коснулась руки Огонька и быстро зашагала по улице Тургенева. Поравнявшись с цветочными лотками, оглянулась и помахала на прощание.

А Огонек, пока можно было, провожал взглядом ее стройную, ладную фигурку в красном плаще и высоких красных сапожках на среднем каблуке. Он очень хотел, чтобы Лена оглянулась еще раз, но она не оглянулась.

I

Х

В первый раз увидев Бориса в офицерской форме, Лена поразилась: форма ему шла. Более того – она ему очень шла! Ничем ни примечательный, склонный к полноте, он вдруг превратился в стройного, подтянутого мужчину, который, казалось, твердо знает, чего хочет от жизни… Через неделю это впечатление не прошло, не прошло оно и через месяц. Лена стала замечать, что Борис нравится женщинам. Особенно офицерским женам. Что-то вроде ревности шевельнулось в Лене, но она пока еще не верила в это чувство. Странно и приятно было видеть и то, как иногда черная «Волга» заезжала за Борисом и солдат-водитель, распахивая дверцу автомашины, отдавал Борису честь, на что он отвечал довольно ловким, небрежным кивком. Так же ловко и небрежно, с непонятно откуда взявшимся шиком, Борис носил новенькую офицерскую форму. «Да он что, где-то потихоньку всему этому учится? – невольно думала она. – Ведь нельзя вот так, сразу, влезть в новую одежду и чувствовать себя в ней прекрасно. Вон, к новому платью или кофточке сколько приходится привыкать: где-то тянет, где-то морщит…» Но Борис, похоже, был просто создан для формы. Смешно, Лена даже себе стеснялась сознаться в том, что Бориса в форме она побаивается, вернее сказать – робеет перед ним. По крайней мере – робела в первое время. Потом, она никак не могла запомнить, какое количество звездочек соответствует какому званию. И ей всегда надо было делать усилие над собой, чтобы свести воедино четыре звездочки на погонах Бориса и звание «капитан».

В первый раз, когда Борис привез и свалил в комнате на диван свое обмундирование, она была поражена запахом кожи, казенного сукна и еще чего-то такого, особенного. Проводив Бориса в ванную комнату, Лена потихоньку потрогала каждую вещь. Но заглянула в комнату Светлана и насмешливо спросила:

– Что Борис Сергеевич новую сбрую получил?

– Форму, – поправила Лена. – Сбрую, по-моему, только для лошадей получают…

– Вот и стала ты офицершей. Поздравляю!

– Спасибо… А тебе не нравится, да? – с вызовом спросила Лена.

– Нет…

– И почему же?

– Душок от всего этого какой-то нехороший…

– Серьезно? – Лена села на диван и нахмурилась. – А вот мне кажется, что вы все недолюбливаете Бориса и страшно завидуете ему.

– Завидуем? – Светлана округлила глаза.

– Да, именно: за-ви-ду-е-те… Иначе почему вот этот тон? С чего бы такое презрение? Хорошо, Борис пока ничего на сделал для науки, а вот ты-то сама, что успела сделать, кроме…

И Лена чуть было не сказала, сдержавшись в самое последнее мгновение.

– Кроме? Ты не договорила. Пожалуйста, продолжай…

– Не стоит… Света, мы очень мешаем вам, да? Вика балуется, бегает по комнатам, мы вечером за общим столом сидим, да?

– Никак не могу решить, – поморщилась Светлана, – ты в самом деле ничего не понимаешь или тебе удобно не понимать? Впрочем, это дело твое… Извини, конечно, если я тебе помешала.

– Да нет, ничего, пожалуйста, – холодно ответила Лена.

Несколько минут она просидела на диване, словно в оцепенении, успокаиваясь и сдерживая себя, чтобы не разрыдаться. Борис, вернувшийся из ванной комнаты, заметил ее состояние.

– Что случилось, Лена? – озабоченно спросил он, растираясь жестким полотенцем у зеркала.

– Ничего…

– Но ведь что-то случилось? Я же вижу…

– Почему они тебя так не любят?

Борис удивленно оглянулся, аккуратно свернул полотенце и спросил:

– Кто?

– Ну, Светлана, например…

– Вот чего не могу сказать, того не могу… Только я не пойму, с каких пор ты о ней во множественном числе отзываешься?

– Да я не только о ней…

– О ком же еще?

– Какие у тебя отношения с отцом? Вы же едва-едва здороваетесь, а Виктора Щербунько он при встрече обнимает… Почему?

Борис помолчал. Прошелся по комнате и остановился рядом с Леной.

– Знаешь, мать, – тихо сказал он, – не все в жизни можно объяснить… Я, конечно, попытаюсь, но не сейчас. Вот переедем в свою квартиру, там у нас с тобой будет возможность для такого разговора…

– Скорее бы, – невольно вздохнула Лена.

– Потерпи. Теперь уже совсем скоро, через недельку, крайний срок – две.

– Что-о?! И ты молчишь?

Борис осторожно привлек Лену и поцеловал в щеку, потом, легонько раскачивая ее, медленно и спокойно пояснил:

– Я готовил для тебя сюрприз, но вот, видишь, не выдержал. У нас все будет хорошо, Леночка, только надо еще немного подождать. Понимаешь? Я это тебе говорю вполне ответственно: у нас будет все! Очень скоро я защищусь. Да, Леночка… А там, возможно, будет длительная поездка в Москву. Всей семьей. И не на месяц, Леночка, и даже – не на год…