Итачи среагировал молниеносно. Он услышал Саске и в одну секунду оказался вверху лестницы, не давая брату упасть вниз.

Саске не сразу понял, что произошло, и почему он до сих пор стоит на ногах, в то время, как должен уже валяться где-то на полу. Сквозь зашкаливающий адреналин, владеющий всем его телом, он не сразу почувствовал на себе чужие прикосновения. Молодой Учиха вздрогнул и тяжело задышал, осознав, что его обнимают! Чьи-то ладони на его спине крепко прижимали юношу к живому теплу. Саске прислушался к себе, так непривычно было чувствовать близость чужого тела, но настолько… приятно. Он и не мог себе представить, что так изголодался по чужим прикосновениям, за все это время, живя одной только местью, он и не думал, что так приятно ему будет в объятиях чужого человека. Вот именно, ЧУЖОГО!

Саске тряхнул головой, отгоняя от себя наваждение, и попытался вырваться из сдерживающего его кольца рук. Но незнакомец только крепче прижал его к своей груди, и молодой Учиха теперь мог отчетливо слышать частые удары чужого сердца прямо под своим ухом.

Саске замер, в голове крутились миллионы мыслей, что сейчас с ним может сделать этот человек. Но мужчина, как-то печально выдохнув, лишь ослабил руки, высвобождая Учиху из своих объятий. Саске, вопреки своим попыткам минуту назад, сейчас не отстранился, почувствовав свободу действий, и рука сама собой потянулась к лицу незнакомца.

Итачи опешил от таких действий младшего брата. Рука Саске дотронулась до его шеи, вздрогнула, когда зацепилась там за цепочку, обогнула его подбородок и замерла на щеках, там, где были расположены полосы-шрамы. Секунду казалось, будто Саске не дышал, он поспешным движением поднял руку выше, и поймав пальцами волосы брата, добрался до собирающей их сзади в хвост резинки. Губы Саске дернулись, когда догадка пришла ему на ум, он со всей силы оттолкнул от себя брата и, оказавшись без опоры, чуть было не упал, но вовремя нашел пальцами стену. Крепко держась за нее, мальчик начал медленно отходить назад от человека, который его спас. А точнее, сейчас в голове Саске по отношению к нему звучало только одно определение: убийца.

– И-и-итачи?? – имя было произнесено на грани слуха, но ужас и страх звенели в голосе достаточно отчетливо для того, чтобы у старшего Учихи замерло сердце от боли.

Он немного помедлил с ответом, но смысла скрывать свое присутствие больше уже не видел.

– А ты ожидал, что это будет кто-то другой, – голос Итачи, казалось, полностью вывел младшего из и без того хрупкого равновесия.

– ТЫ??! – рык Саске был полон злости и ненависти, он мгновенно выставил руки перед собой, в бесплодной попытке защититься. – Не подходи!

– Ты решил остановить меня голыми руками, глупый маленький брат? – как-то печально отозвался старший Учиха и сделал шаг по направлению к нему.

– Итачи! Не смей подходить ближе! – Саске дышал, широко открывая рот, а его пальцы била мерная дрожь. – Не подходи, слышишь! Не смей! Почему именно ты? Почему? Ты опять хотел почувствовать себя всесильным? Опять хотел меня унизить? Это же ты был в том лесу, ты убил тех людей!! Я так ненавижу тебя, Итачи! За что? За что? Почему ты сразу меня не убил!!!?

Это была истерика, это точно была истерика, Саске кричал, захлебываясь своими собственными криками, а Итачи с болью смотрел на взорвавшегося словами брата.

Вдруг Саске отлип от стены и тут же вцепился руками в свое лицо. Печать Орочимару, о которой Итачи уже и забыл, как и сам младший, разрослась по его телу, и, когда черные ветки этой странной силы начали приближаться к глазам, Саске закричал. Его пальцы почти вдавились в повязку, и тогда Итачи заволновался всерьёз.

– Что ты делаешь? – старший Учиха оказался совсем рядом, но попытка схватить младшего у него не получилась, тот отшатнулся от него, одной рукой отбив протянутую руку Итачи.

– Я же сказал, не смей! Почему Орочимару забрал глаза у меня, а не у тебя?! Почему такой безжалостный убийца, как ты, не страдает?! Почему?! Это несправедливо!! Почему именно я должен чувствовать эту боль?! Ксо, так же больно, – Саске еще сильнее схватился за свои покалеченные веки и закричал от боли, падая на колени.

– Саске! – маска безэмоциональности полностью слетела с лица Итачи, а в голосе он больше не мог скрывать свое волнение. Старший Учиха мгновенно оказался на коленях рядом с братом и с ужасом заметил стекающую по щеке Саске струйку крови, которая тянулась от покрывшейся красным повязки на глазах.

– Ты сделаешь только хуже! – закричал уже Итачи, силой отцепляя пальцы младшего от лица. – Прекрати это! Хватит!

– Не трогай меня! – почти что шепотом сказал Саске, силы неожиданно покинули его, оставив только все нарастающую боль в глазах, от которой он бы сейчас хотел избавиться хотя бы как угодно!

– Успокойся, – Итачи схватил ослабевшие руки младшего, своей рукой пытаясь дотронуться до его лица, но Саске опять вывернулся из его захвата. И тогда Учиха вынужден был придавить младшего к полу своим весом, поморщившись, словно от собственной боли, когда Саске при этом болезненно охнул. Младший брат тяжело дышал под ним, а по щекам стекали уже несколько струек крови. Половина его лица была покрыта черными ветвями проклятой печати. Итачи с минуту собирался с мыслями, на лице не было видно ни одной эмоции, но сердце стучало с бешеной скоростью.

Эта боль, она было настолько сильной, просто невыносимой, хотелось просто ныть от этих болезненных ощущений в глазах, свернуться калачиком, сжимая кулаки, стонать от страданий, даже наплевав на гордость. Боль не отступала ни на минуту, ни на секунду не отпускала мальчика из своих объятий. Это было невыносимо. Саске захныкал, даже не подумав, как со стороны это выглядело, его уже ничего не волновало: что сейчас с ним будет делать его брат, что он сам собирается делать. Ничего. Оставалась лишь боль. Все о чем мальчик мог думать.

Тяжесть сверху неожиданно исчезла, но двигаться Саске все равно не мог, да и зачем это нужно было делать? Пусть Итачи убьет его, облегчит страдания, он же не настолько безжалостен, чтобы оставить его в живых в таком состоянии?

Брат вернулся совсем быстро, и мальчик ощутил как его руки связывают веревкой.

– Убей меня уже, – сквозь боль прошипел Саске.

Итачи вздрогнул, посмотрев на брата, но сейчас было не до разговоров. Он протянул руки к повязке Саске, на секунду замедлившись. То, что он там мог увидеть, было слишком ужасным, слишком болезненным, но брату нужна была помощь. Прямо сейчас Итачи не мог волноваться о себе, физическая боль Саске была важнее. Поэтому, не задумываясь больше, Итачи развязал повязку мальчика. И пораженно замер. Это было… мучительно… неправильно. Видеть такие страшные увечья на лице брата, почти что ребенка это… Итачи сглотнул, удерживая поступившие к глазам слезы. Он осторожно смочил ватку в растворе, который он только что принес, и едва коснулся ею лица брата, от чего тот дернулся.

– Не двигай головой.

Странно, но Саске послушался его. Итачи аккуратно провел ваткой по щеке Саске, стирая кровь, то же самое сделал и с другой стороны, а потом, заменив вату, стараясь не делать лишних движений положил ее на тот участок, оставшийся вместо глаз мальчика.

– Что это? – подал голос Саске.

– Это должно унять боль на время, – мягко пообещал Итачи и, скрутив бинт, так же осторожно поместил его на веки Саске, крепко завязав сзади.

Сознание Саске медленно померкло, вероятно истерика полностью его вымотала, а отступившая боль смогла допустить его ко сну.

========== Глава седьмая… ==========

«Эта печать, она выжала из него все соки, – печально вздохнул Итачи, видя, как брат медленно расслабляется в его руках, сдаваясь под натиском сна, – нужно избавить Саске от нее.»

Итачи развязал руки брату, немного потирая его запястья в том месте, где грубые веревки оставили едва заметный след. Обездвиживать Саске, когда тот был в таком беспомощном состоянии, было просто неправильным. Но это являлось вынужденной мерой: Итачи сильно переживал, что Саске может навредить себе, и поэтому решил отгородить его от этого.